1 июня в летнем кинотеатре Garage Screen в рамках рубрики «Один раз увидеть» состоится специальный показ фильма «Социальная гигиена» Дени Коте. Кинокритик Наталья Серебрякова рассказывает о том, что в этом фильме театрального, литературного и гендерного.

«Я измучен, едва дышу,

Я смущенно в затылке чешу».

Роберт Вальзер, 1898

Шесть лет назад канадец Дени Коте находился в Сараево, когда ему в руки попалась подаренная кем-то из друзей книга швейцарского писателя и поэта Робера Вальзера. Коте пришел в восторг от коротких текстов Вальзера, написанных в начале прошлого века.

Вальзер, заметная фигура на немецкоязычной литературной сцене, начал писать еще в юном возрасте, пережив в детстве настоящую трагедию — смерть матери, страдавшей душевной болезнью. Его первые стихи были напечатаны в газете и поразили профессионалов своей искренностью и свежестью. В числе тех, кто восхитился молодым поэтом, был даже Герман Гессе. Протагонист поэзии Вальзера — скромный юноша, тянущий бремя службы и находящий утешение в созерцании луны и природы. Этот мотив прошел красной нитью через все творчество швейцарского поэта и прозаика, которому приходилось быть и лакеем, и мелким клерком, чтобы заработать на жизнь. А однажды он даже уволился с должности библиотекаря, настолько утомительно для него было сидеть в храме книг, когда единственное, чего он желал — это писать и издаваться самому.

Дени Коте заинтересовался сумрачной фигурой Вальзера и задумал сымитировать его стиль, создавая через собственную прозу странный, ироничный мир. Опьяненный лаконичным остроумием историй швейцарца, Дени Коте сел за сценарий, который долгое время провалялся у него в верхнем ящике стола. В момент, когда настала пандемия и пришло время социальной изоляции, как истинный экспериментатор, режиссер понял, что наступил тот самый час, чтобы снять этот странный, состоящий сплошь из диалогов, фильм. (Интересно, что в предыдущем фильме Коте «Уилкокс» не было не единого слова).

Главный герой «Социальной гигиены», подобно героям произведений Вальзера, — обычный неудачник. Его зовут Антонен, он мелкий вор, мошенник и несостоявшийся писатель, который ночует в автомобиле, потому что больше негде. Пять женщин — сестра Сольвейг, жена Эглантин, любовница Кассиопея, налоговый инспектор Роуз и жертва его воровства Аврора — пытаются докричаться до него. Докричаться — это буквально. Герои стоят на расстоянии трех метров друг от друга и не двигаются на встречу. Действие происходит на лужайке, в высокой траве, в окружении кустарника и деревьев. Пока Антонен и его женщины ведут страстные, наполненные взаимными обвинениями и оправданиями диалоги, видно, как двигаются тени от облаков на залитом солнцем пространстве этого дикого театра.

Театральность — хорошо прижившийся прием на территории современного кинематографа, однако Коте возвел его в абсолют, что в итоге работает на общую камерность фильма. Он явно следует традициям классического французского театра, будто его фильм — пьеса Расина или Корнеля. Две актрисы «Социальной гигиены», играющие Эглантин и Кассиопею, одеты в пышные платья восемнадцатого века, тем самым намекая на патриархальную природу их любовных отношений. Женщины требуют от Антонена внимания, признания, ответственности. И несмотря на то, что непонятно, какой год на дворе, в мире — кризис маскулинности, типичной осознанной жертвой которого стал Антонен.

И француз Жан-Клод Бьетт, и португалец Мануэл Ди Оливейра, каждый по-своему, скрещивали в своих фильмах театр и кино. Если у Оливейры это больше касалось актерской игры, то у Бьетта (и продолжателя его традиций Пьера Леона) театральность присутствует во всем, вплоть до декораций. С одной стороны, этот прием позволяет изрядно сэкономить на бюджете фильма. С другой — помещает эстетику картины в особое пространство, выводит ее на более элитарный уровень, делает фильм диковинным зрелищем, адресованным синефилам.

Дени Коте подходит к театрализации своего кинематографического языка с иронией, и в этом сходство его фильма с последней работой шведского режиссера Роя Андерсона «О бесконечности». Фильм Андерсона был серией ничем не связанных сюжетов, иногда сюрреалистичных, иногда литературоцентричных, напоминая тем самым прозу великого австрийского писателя и драматурга, нобелевского лауреата Элиаса Канетти. И именно связь с немецкой прозой объединяет фильмы Андерсона и Коте.

Однако разговоры в «Социальной гигиене» у квебекца Коте ведутся на французском языке с особенным, специально придуманным для картины акцентом. Актеры выразительно произносят свои насыщенные монологи, приняв эффектные и элегантные позы. Выдумав Антонена, Коте, кажется, исследует природу «дендизма». Его герой рассуждает о силе фейсбуке и живописи Густава Климта, влиянии корпораций и собственном ненаписанном романе. Он из всех сил пытается показаться интеллектуалом и называет свой жизненный выбор (прозябать на дне) чуть ли не политическим. Он бежит от того, чтобы быть социальным, публичным или частным. Но его собеседницы требуют от его мужского эго более привычных проявлений. Поэтому Антонену, как и герою Вальзера из эпиграфа этого текста, ничего не остается, как смущенно почесать в затылке. Вечный спор между мужским и женским, прямо как у Годара, заводит главного героя в тупик. И эти короткие встречи Masculin-Féminin не приведут ни к какому общему знаменателю.

Текст подготовлен в партнерстве с кинопрограммой Garage Screen Музея современного искусства «Гараж».