«Портал» и сигма начинают публиковать материалы из серии Political Dimensions of Cultural Praxis and Knowledge Production («Политические измерения культурной практики и производства знаний»), подготовленные активистками, теоретиками и художницами из Германии и с постсоветского пространства.

Серия будет сосредоточена, в частности, на методах создания политических сфер действия в моменте трансфера между теорией и практикой и, следовательно, будет рассматривать различные дисциплины, а также экономические и политические среды. Материалы авторов из Западной и Восточной Европы будут чередоваться и публиковаться как на английском, так и на русском языках.

Text in English can be found here — https://syg.ma/@sygma/political-dimensions-of-cultural-praxis-and-knowledge-production

Сегодня, во все более эксклюзивных и профессионализированных областях и дисциплинах, мы являемся свидетелями продолжающейся подстановки политического вопроса в культурную практику и теорию, а также в различные поля производства знаний — от перформативного искусства до философии науки [1]. Этим полям производства знаний, ограниченным механизмами капитализма, зачастую не удается выйти за свои дисциплинарные границы, несмотря на стремление развить политическую субъектность и присутствие в политической и общественной жизни. Вместо этого они часто попадают в ловушку постоянного (вос)производства тенденций, распространения все новых теорий и событий, чаще всего принося пользу личному или институциональному капиталу и оставаясь такими же «радикальными», как ключевые слова в кураторских текстах и заявках на финансирование.

Это явление не только отнимает радикальную энергию этих дисциплин, но также воссоздает новые иерархии и гегемонии, воспроизводя таким образом логику существующего — дефектного — порядка. Мы сами как работницы и работники культуры в академических кругах и за их пределами участвуем и живем в этих структурах, что не делает нас исключением из правила. По этой причине данная серия публикаций задумана как конфронтация с нашей собственной практикой в соответствующих областях производства знаний с целью найти или предложить выход из сложившейся ситуации. Конфронтация самих с собой, но также и с установленным потоком вещей и событий.

Конечно, нет ничего нового в этом вопросе о взаимоотношении теории и практики или даже о политической значимости культурной работы вообще. Что, однако, постоянно меняется, так это люди — те, кто действуют во времени в соответствующих средах и обстоятельствах. Сегодня ими можем быть мы: какие обязанности мы как отдельные лица или группы несем и что мы можем предпринять? «Каждая великая идея, возможно, уже была продумана семь раз», — писал Эрнст Блох о средневековых исламских философах и их древнегреческих коллегах, — «но когда об этом думают снова, в другое время и в других местах, это уже не является тем же самым. За это время изменились не только те, кто думает о великих вещах, но и сама мысль. Великая идея должна снова проявить себя как сама по себе, так и в качестве чего-то нового» [2]. Поскольку этот вопрос не утратил своей актуальности, и мы считаем, что обмен мнениями и стратегиями способствует появлению новых взглядов на него, в этой серии публикаций мы хотели бы сосредоточиться на различных подходах, стратегиях и идеях людей, работающих либо в одной из сфер (культурной или политической), либо на пересечении обеих.

Перевод как практика и теория

В своем роде эта серия — серия переводов. С разных и на разные языки, но в равной степени из разных и в разные области знания и практик: от праксиса к теории, от теории к поэзису, из постсоветского пространства на Запад и наоборот. Словом, мы хотим переводить знания между дисциплинами и границами в рамках заданных нами и, к сожалению, ограниченных рамок, в общих чертах определяемых как «культурная работа». Отражая наш опыт профессионально-дилетантных переводчиков, эти переводы будут стремиться верно отражать сущность, но из–за языковых и культурных различий в некоторых местах обязательно будут, перефразируя Вальтера Беньямина, «существенными переводами» [3]. Иногда перевод сможет что-то добавить к оригиналу, а иногда, возможно, скроет его специфические характеристики или особенности. Наше предположение здесь перекликается с замечанием Мишеля Серра о том, что «перевод — это и практика, и теория», и как таковой он одновременно обрамляет существующие и порождает новые знания [4]. То же относится и к областям, в рамках которых мы решили переводить. Грани капитализма, перформативные практики, культурный труд, прекарность, правый поворот, политический, гендерный и феминистский активизм, самоорганизация сами по себе являются лишь клочками намного более разношерстной ткани, сотканной из многих субъектов и обстоятельств, которые и составляют процесс производства знаний, и поэтому не могут претендовать на представление полной картины. Также и термин «культурная работа» не подразумевает, что другой труд или работа менее «культурна».

Этой серией мы, кроме того, хотим внести свой вклад в недавнюю попытку антропологов и исследовательниц (пост)колониального бросить вызов «миру единого мира» — месту, где различные культуры рассматриваются как «не более чем интерпретации того же одного мира» [5]. Также мы вдохновлены их усилиями по привлечению нашего внимания к различным стратегиям выживания «в капиталистических руинах», а также к тому, как знания о науке, природе и социально-политическом порядке формируются в переводах, всегда зависящих от исторического и социокультурного контекстов [6]. Перед нами, однако, стоит задача другого порядка в гораздо более узких гео- и этнографических рамках — мы рассматриваем не культуры, а возможность культурной работы в рамках преобладающих ныне неолиберальных и капиталистических культурных режимов. Мы надеемся, что множество подходов, которые не воспроизводят их, а напротив, бросают им вызов, должны выявить множество способов, которыми эта деятельность может осуществляться вне «мировоззрения единого мира».

Отправной точкой для введения в серию может послужить следующий исторический перевод примера производства знаний XVI века в современную перспективу.

От знания к действию

В Риме XVI века появилось богато иллюстрированное руководство «о том, как кровоточить, прикреплять пиявки и чашки, делать массаж и делать пузыри на теле человека» [7]. Помимо этих медицинских инструкций своим коллегам, их автор, цирюльник Пьетро Паоло Маньи, дает нам возможность увидеть, как знание в отдельно взятой дисциплине иллюстрируется, конституируется и социально распределяется. В своей недавней книге историк науки, искусства и печати Эвелин Линкольн воспользовалась этой возможностью, чтобы показать, как текст этого руководства, опираясь на изображения, воспроизводит, а затем воссоздает социальные иерархии в отношении гендера и эпистемологии, примером чего может служить следующая иллюстрация из книги [8].

Слева мы видим врача с длинной бородой, который своей рукой в перчатке дает указания двум выполняющим процедуру кровопускания цирюльникам. Один из них является мастером, а другой — учеником, на место которого современному читателю предлагается поставить себя. Их физическое положение отражает их социальное положение, как и соотношение между теоретическим и перформативным знанием в Риме XVI века. На заднем плане изображен врач с академическим образованием, который, как выразился один автор XVII века, «лечит тело, используя свой ум, а не свое тело», в то время как на передний план выведен неграмотный, часто даже не умеющий читать цирюльник, опирающийся на эмпирические знания и «лечащий тело телом» [9]. Такжемы видим две женские фигуры, изображенные в пассивных ролях пациентки и утешающей ее спутницы. Как пишет Линкольн, одной из целей этого трактата было подорвать авторитет и способность женщин выполнять медицинские процедуры: женщин, которые часто выполняли эту операцию в домашних условиях, подозревали в обладании знания о том, как задеть определенную вену и вызвать выкидыш — то, над чем мужчины желали иметь контроль. Поэтому они старались это знания у женщин отобрать. Линкольн добавляет, что иллюстрации в более поздних изданиях этого очень влиятельного учебника были изменены, так что женщине было отказано в роли утешительницы, что ознаменовало ее полное «принятие» на себя единственной роли — пациентки.

В другой главе Линкольн обращает наше внимание на Камилло Агриппу, инженера-самоучку, который в своем и по сей день влиятельном руководстве по фехтованию подает себя как «распространителя практических знаний» [10, 11]. На фронтисписе он изображает себя в диспуте с философами. Слева они — опирающиеся на столпы книг, а справа же он, борется с ними, вооруженный инструментами наблюдения и измерения, которые символизируют практические знания.

Оба примера знаменуют момент в западной интеллектуальной истории, когда, с одной стороны, значение теории в иерархии познания все еще перевешивает значение праксиса, но, с другой, с этих книг начинается восхождение праксиса к вершине эпистемологической лестницы. Как справедливо заметила Ханна Арендт, пик будет достигнут в трудах Карла Маркса [12].

Это только на первый взгляд вопросы, поднятые в двух римских книгах-руководствах XVI века, могут показаться неуместными сегодня, более чем через 400 лет после их публикации. Однако, в отличие от медицинских советов или советов по фехтованию, столь тщательно иллюстрированных в этих книгах, также содержащийся там спор о том, насколько практическое знание соответствует теоретическому (и поэтическому), нисколько не потерял своей значимости и актуальности сегодня[13]. Скорее, дело обстоит еще более сложно ввиду множественности современных форм производства знаний и различного социального и экономического положения их агентов, а также того, что мы сегодня готовы принять как знание, достойное истории и изучения [14].

Вопрос заключается не только в том, что производит знание, а в том, как оно соотносится с политическим действием. Это верно, что работы Ханны Арендт, Мишеля Фуко и Джорджо Агамбена пролили свет на исторические и современные взаимосвязи между способами производства знания и социальными и политическими порядками. Однако при сужении масштаба вопроса выше с широкой исторической перспективы до нашей собственной практики производства знаний их анализ полезен, но недостаточен. Поэтому мы хотим поставить вопрос о собственной практике теоретической и поэтической работы — какие инструменты мы держим в руках? На какие знания мы полагаемся? Указываем ли только пальцем на раны или способны проводить операции?

Среди вопросов, которые мы с нашими авторами и авторками хотели бы себе поставить, следующие: как культурные теории и практики могут способствовать созданию масштабов действий по политическим проблемам? Что может быть местом, ролью, значением для культурной работы, которая бы способствовала социальным и политическим изменениям? Какие методы, подходы и форматы необходимы в искусстве, науке и культуре? Авторы этой серии работают в разных теоретических и практических областях, и здесь они представляют свое мнение о проблемах, с которыми они сталкиваются, а также о стратегиях их решения.

Йоханна Клинглер и Амир Сайфуллин

Авторки и авторы в алфавитном порядке

Алла Митрофанова
Андрей Шенталь
Энтони Дэвис, Якоб Якобсен и Стефан Диллемут
Кафе-мороженое (Анастасия Дмитриевская и Дарья Юрийчук) в беседе с Марией Чехонадских
Клара Лайла Абид Альстар и Йоханна Гоншиорек
Джастин Либерман
Керем Шамбергер
Лиза Йешке и Люси Бинон
Марина Исраилова
Павел Арсеньев
Филипп Гуфлер

Организация и редакция

Йоханна Клинглер
Кирилл Роженцов
Амир Сайфуллин

Литературная редактура текстов на русском

Кирилл Роженцов

Литературная редактура текстов на английском

Дэниел Готтлиб

Перевод с немецкого языка на английский

Йоханна Клинглер

Перевод с английского и немецкого на русский, с русского на английский

Амир Сайфуллин

О редакционных площадках

сигма — это открытая платформа для публикации текстов о человеке, культурных явлениях и обществе. Проект фокусируется на экспериментах со способами производства знания и организации людей и полагается почти исключительно на краудфандинг и добровольные публикации материалов культурными институциями и отдельными исследователями и авторами.

«Портал» — это платформа для обмена опытом и стратегиями между работниками и работницами культуры и искусства из немецко-говорящего и постсоветского пространств, которуй Йоханна и Амир совместно организуют. Этот проект фокусируется на стратегиях, направленных на построение освободительных структур в современных политических и экономических ситуациях. «Портал» не нацелен на разработку эксклюзивной, отдельной программы, а на обеспечение организационной поддержки путем создания пространства и возможностей для действий и устойчивых сетей и структур в рамках возможностей его участниц.

Амир — аспирант Цюрихского университета, проживающий между Берлином и Римом, его главный исследовательский интерес посвящен археологии видения: соотношению зрительского знания с социальным и политическим порядком в их истории и теории. В рамках диссертации работает над проекционизмом как способом организации видения в раннем Советском Союзе.

Йоханна — художница и аспирантка в Лондонском университете Голдсмит, проживающая между Мюнхеном и Берлином, пишет диссертацию по концепции «эмоционально-инфраструктурного труда».

Кирилл — главный редактор сигмы и независимый куратор из Санкт-Петербурга, интересующийся взаимодействием институтов и самоорганизованных коллективов в сфере культуры.

Мы выражаем благодарность Министерству культуры Мюнхена (Kulturreferat München) за поддержку проекта.

Примечания

[1] Проведенное здесь различие между теорией (созерцанием), практикой (действием) и, в некоторых местах, поэзисом (производством) происходит из их аристотелевской интерпретации.

[2] Ernst Bloch, Avicenna and the Aristotelean Left, transl. by Loren Goldman and Peter Thomson, New York 2019, 1.

[3] Walter Benjamin, “Die Aufgabe des Übersetzers,” in: Gesammelte Schriften, ed. R. Tiedemann, H. Schweppenhäuser, IV/1, Frankfurt am Main 1972, p. 9-21.

[4] Michel Serres, The Parasite, transl. by Lawrence R. Schehr, Baltimore and London 1982, 71.

[5] Law, John. 2015. “What’s Wrong with a One-World World?,” in: Distinktion: Scandinavian Journal of Social Theory 16 (1), 126-139, cited in Keiichi Omura, Grant Jun Otsuki, Shiho Satsuka, Atsuro Morita (eds.), The World Multiple, The Quotidian Politics of Knowing and Generating Entangled Worlds, London and New York 2019, 2.

[6] В числе прочих, смотри: Anna Lowenhaupt Tsing, The mushroom at the end of the world: On the possibility of life in capitalist ruins, Princeton 2015. Shiho Satsuka, Nature in translation: Japanese tourism encounters the Canadian Rockies, Durham 2015.

[7] Pietro Paolo Magni, Discorsi di Pietro Paolo Magni Piacentino intorno al sanguinar i corpi humani, il modo di ataccare le sanguisughe e le ventose è far frittioni è vesicatorii: con buoni et utili avertimenti. Rome 1584.

[8] In the following, we are relying upon Lincoln’s chapter. Evelyn Lincoln, “The Care of the Body in Pietro Paolo Magni’s Manual for Barber-Surgeons,” in: Brilliant Discourse: Pictures and Readers in Early Modern Rome. Yale 2014, 115-63.

[9] Там же, 128, f.35.

[10] Evelyn Lincoln, “Camillo Agrippa’s Cosmology of Knowledge”, там же, 6.

[11] Camillo Agrippa, Trattato di scientia d’arme, con un diaologo di filosofia di Camillo Agrippa Milanese, Rome 1553.

[12] Смотри главу 13 «Труд и жизнь» в Hannah Arendt, The Human Condition, Chicago 1958.

[13] Смотри, например, недавнюю дискуссию на эту тему среди скандинавских авторок Anna Nilsson Hammar, “Theoria, praxis, and poiesis: Theoretical considerations on the circulation of knowledge in everyday life” in Circulation of Knowledge, ed. David Larsson Heidenblad, Kari Nordberg, Johan Östling, Erling Sandmo. Lund 2018.

[14] Смотри, например, дискуссию о том, какие формы знания должны быть приняты для изучения в рамках дисциплины «история знния», а какие — в рамках дисциплины «история науки». Lorraine Daston, “The history of science and the history of knowledge.” KNOW: A Journal on the Formation of Knowledge 1, no. 1, 2017, 131-154. Kärin Nickelsen, Christian Joas. Fabian Krämer, Fabian, Introduction: 'History of Science or History of Knowledge?’ in Berichte zur Wissenschaftsgeschichte, 42, 2019, 117-25.