В Издательском доме НИУ ВШЭ вышла книга Славоя Жижека, Франка Руды и Агона Хамзы «Читать Маркса». Её цель — продемонстрировать значимость марксистской точки зрения для нынешней исторической ситуации, вместо того, чтобы оценивать с точки зрения сегодняшнего дня значимость самого Маркса. Демонстрация этой точки зрения предполагает иное, более смелое перепрочтение Маркса, а также попытку взглянуть на нынешний мир его глазами.

Авторы книги показывают, что актуальное значение и ценность мысли Маркса лучше объяснить, включив его основополагающие идеи в диалог с теми, кто попытался его оспорить или сместить. Хороший пример такого подхода — глава «Маркс читает объектно-ориентированную онтологию», написанная Славоем Жижеком. Мы публикуем фрагмент из этой главы, в котором Жижек связывает ООО с марксисткой диалектикой, разграничивает категории тотальности и сборки и показывает, как именно это разграничение открывает нам путь к ключевому вопросу коммунистической реорганизации общества.

Маркс читает объектно-ориентированную онтологию

Чтение Маркса, которое нам сегодня по-настоящему нужно, — это не столько прямое чтение его текста, сколько воображаемое чтение, т.е. анахроничная практика измышления того, как Маркс ответил бы на новые теории, предложенные на замену марксизму, который якобы устарел. Последним претендентом на эту роль стало многосоставное направление, разные версии которого фигурируют под названиями объектно-ориентированной онтологии (ООО), теории сборки и нового материализма (НМ). Хотя его главная мишень — это трансцендентальный гуманизм, на фоне явственно проступает и призрак марксизма. Защищая марксизм от этой недавней атаки, мы проведем следующий маневр: в нашем прочтении ООО особая роль будет отведена Грэму Харману, который, хотя и кажется, что он предлагает наиболее статичную и недиалектическую версию ООО, парадоксальным образом выявляет некоторые черты, позволяющие провести связь с марксистской диалектикой [1].

Механизм, организм, структура, тотальность, сборка: здесь следовало бы определить верную позицию, которую можно занять между двумя крайностями, а именно утверждением лишь одной категории (например, сборки или тотальности) как правильной, а потому и разоблачающей все остальные в качестве ложных, и простым согласием с каждой категорией как верным описанием определенного уровня реальности (механизм — для неодушевленной материи, организм — для жизни и т.д.). Особенно интересны случаи диалектического взаимопроникновения категорий — например, разве тезис Стивена Джея Гулда об экзаптации не предполагает, что организмы структурированы подобно сборкам? Разве гегелевская экспликация процесса восхождения Духа из Жизни не предполагает «регрессии» к механизму на уровне функционирования знаков? (Именно эта «регрессия» к механизму поддерживает переход от органически-экспрессивного Целого, характерного для организмов, к дифференциальной структуре, присущей символическим сетям). Ключевой момент заключается, следовательно, в том, что пять этих понятий — механизм, организм, (дифференциальная) структура, тотальность и сборка — не расположены на одном и том же уровне. Тотальность — не то же самое, что дифференциальная структура, их можно уравнять лишь в том смысле, что тотальность — это дифференциальная структура, додуманная до конца, т.е. включающая субъективность и конститутивный антагонизм. (Кроме того, механизм мертвой материи не совпадает с означивающим механизмом). Помня обо всем этом, мы сосредоточимся на противопоставлении сборки и тотальности. Начнем с некоторых базовых определений сборки.

1. Сборки реляционны: они являются сочетаниями различных сущностей, связанных вместе так, что образуется новое целое. Они состоят из отношений экстериорности, и эта экстериорность предполагает определенную независимость терминов (людей, объектов и т.д.) от отношений между ними; с другой стороны, свойства компонентов не могут объяснять отношения, составляющие целое.

2. Сборки продуктивны: они производят новые территориальные организации, новые виды поведения, новые выражения, новых акторов, новые реальности.

3. Сборки гетерогенны: не существует априорных ограничений на то, что именно может быть соотнесено друг с другом — люди, животные, вещи или идеи, — также в сборке не существует одной господствующей сущности. Сборки как таковые являются социально-материальными, т.е. они уходят от разделения природы и культуры.

4. Сборки предполагают динамику детерриториализации и ретерриториализации: они формируют территории, когда складываются и удерживаются, но также они постоянно мутируют, трансформируются и раскалываются.

5. Сборки являются объектом желания: желание постоянно спрягает непрерывные потоки и частичные объекты, которые по самой своей природе фрагментарны и фрагментированны.

Тотальность — это дифференциальная структура, додуманная до конца, т.е. включающая субъективность и конститутивный антагонизм

С такой позиции мир понимается как нечто множественное и перформативное, т.е. оформляемое практиками, а не как единая, заранее данная реальность. Вот почему, с точки зрения Бруно Латура, политика должна быть материальной, т.е. Dingpolitik, вращающейся вокруг вещей и проблем, а не ценностей и убеждений. Стволовые клетки, мобильные телефоны, генетически модифицированные организмы, патогены, новые компоненты инфраструктуры и новые репродуктивные технологии — все это порождает соответствующую заинтересованную публику, которая создает различные формы знания об этих предметах и различные формы действия — за пределами институций, политических интересов или идеологий, ранее размечавших традиционную область политики. Как бы ее ни называть — онтологической политикой, Dingpolitik или космополитикой, — такая форма поли- тики признает жизненно важную роль не-людей, ситуативно участвующих в создании разных форм знания, которые необходимо признавать и усваивать, а не замалчивать. Особое внимание было уделено организации, наиболее важной для всех политических географов, а именно государству. Государство не следует понимать в качестве объединяющего актора, к нему надо подходить тоже как к сборке, благодаря которой в резонанс вступают разные пункты повестки — географические, этнические, моральные, экономические и технологические частные вопросы. Собственно, государство — это скорее следствие, а не начало власти, и сфокусироваться надо на реконструкции социально-материального основания его работы. Понятие сборки ставит под вопрос натурализацию гегемонических сборок и открывает их для политической критики, демонстрируя их контингентность: «Подчеркивая, что феномены не обязаны представать в том определенном виде, в каком они предстают, мышление в категориях сборок и АСТ [акторно-сетевой теории] открывает возможности для альтернативных упорядочиваний и, следовательно, для политического действия» [2].

Относительная независимость элементов сборки допускает также радикальную реконтекстуализацию произведения искусства: образцовым может считаться, конечно, пример пьес Шекспира, которые можно перенести в современность и переиначить, но они все равно не утрачивают своей силы. Рассмотрим, однако, несколько более неожиданный пример. Из трех больших киноверсий романа «Quo Vadis», вышедших после Второй мировой войны (1951, США, Мервин Лерой; 1985, телевизионный мини-сериал, Италия, Франко Росси; 2001, Польша, Ежи Кавалерович), первый и последний — образцы «высококачественного» религиозного китча, тогда как шестичасовой сериал Росси с Клаусом Марией Брандауэром в роли Нерона ошеломляет зрителя, в отличие от двух других версий, своей мрачной тональностью. В этой версии непристойная власть Нерона и его двора показана в качестве чего-то настолько темного и извращенного, что финальное искупление просто не работает — выжившим христианам только и остается, что уехать, когда их жизни были, по сути, поломаны, а их невинная радость жизни — уничтожена. Росси демонстрирует, как должна работать образцовая экранизация: даже худшая форма христианской пропаганды (невыносимо претенциозный роман Генрика Сенкевича, принесший ему Нобелевскую премию) может быть изложена в том виде, который противодействует ее явной идее. Росси не вводит в роман никаких сторонних составляющих — нарративное содержание остается неизменным; он просто относится к атмосфере извращенных пыток первых христиан серьезнее, чем в исходном романе. Так что, если говорить об этом в категориях АСТ, версия Росси содержится в диаграмме романа как его виртуальный вариант. Однако вывод, который я хотел бы сделать из этого примера, не вполне совпадает с выводом Хармана. Версия Росси не содержится в романе-в-себе; она была добавлена к диаграмме романа благодаря новым направлениям в кинематографе. Кроме того, такое «изменение» не является результатом некоего таинственного В-себе романа, уклоняющегося от своих актуальных взаимодействий; если мы хотим выяснить, как это иное прочтение становится возможным в силу имманентной структуры романа, мы, скорее, должны понимать роман как нечто онтологически в себе открытое, «незавершенное», рассогласованное, пропитанное антагонизмами. Я, по существу, провожу здесь одну традиционную гегельянскую мысль: перемены никогда не приходят исключительно извне. Чтобы какая-то вещь изменилась (могла измениться), ее идентичность уже должна быть «противоречивой», рассогласованной, полной имманентных нестыковок и в этом смысле онтологически «открытой». [Как писать — «В-себе», «в-себе» или «в себе»? Далее вариант с дефисом всегда пишется с заглавной буквы: В-себе.]

В сфере политики было бы интересно проанализировать движение Трампа как именно такую сборку — не как последовательное популистское движение sui generis, но как неустойчивую сборку гетерогенных элементов, которые позволили ей добиться гегемонии: популистского протеста против истеблишмента, протекции богатых путем снижения налогов, фундаменталистской христианской морали, расистского патриотизма и т.д. Эти элементы совершенно не сходятся друг с другом; они гетерогенны и могут легко сочетаться в совершенно ином комплексе (например, возмущение и протесты против истеблишмента эксплуатировались также и Берни Сандерсом; снижение налогов для богатых обычно отстаивается на чисто экономических основаниях (экономическими) либералами, презирающими популизм, и т.д.).

Логика сборки должна, следовательно, учитываться еще и тогда, когда мы имеем дело с громкими освободительными лозунгами левых вроде «борьба с исламофобией и борьба за права женщин — одна и та же борьба». Да, такая единая борьба должна быть целью, однако в мешанине реальной политики это две разные формы борьбы, которые не только ведутся независимо друг от друга, но и противодействуют друг другу: борьба женщин-мусульманок с угнетением; антиколониальная борьба, отрицающая права женщин как западный заговор, нацеленный на разрушение жизни мусульманской общины, и т.д.

Также понятие сборки открывает путь к ключевому вопросу коммунистической реорганизации общества: как можно иначе сопрячь друг с другом крупные организации, регулирующие водоснабжение, здравоохранение, безопасность и т.д.? Здесь мы должны поднять вопрос о том, как понятие сборки соотносится с предложенным Эрнесто Лаклау понятием «цепочка эквивалентностей», которое также предполагает сочетание гетерогенных элементов, способных сочетаться с другими разными элементами (например, экология может быть анархистской, консервативной, капиталистической — когда считается, что правильными мерами будут рыночное регулирование и налоги, — коммунистической, государственно-интервенционистской…). «Цепочка эквивалентностей» Лаклау отличается тем, что собирает гетерогенные элементы не только в одну действующую единицу, но еще и в качестве части антагонистической борьбы Нас с Ними, а антагонизм — это то, что пронизывает изнутри каждый из этих элементов. Вот почему мы не должны понимать сборку в качестве сочетания заранее данных элементов, которые стремятся к некоему объединению: каждый элемент уже проникнут всеобщностью, которая пронзает его в качестве всеобщего антагонизма/рассогласованности, и именно этот антагонизм толкает элементы к объединению, к образованию сборок. Желание-сборки — это, таким образом, доказательство того, что определенный аспект всеобщности уже задействован во всех элементах под видом негативности, препятствия, которое мешает их само-идентичности. Другими словами, элементы не стремятся к сборке для того, чтобы стать частью более крупного Целого; они стремятся к сборке, чтобы стать самими собой, чтобы реализовать свою идентичность.

Примечания

[1] Харман Г. Имматериализм. М.: Издательство Института Гайдара, 2018. Кроме того, я не рассматриваю отношение между теорией сборки и другими близкими подходами (теорией систем Берталанфи и Лумана), как и применение Джудит Батлер понятия сборки (она использует этот термин в специфическом смысле собрания на публике).

[2] Это описание представляет собой бессовестную выжимку из: Müller M. Assemblages and Actor-networks: Rethinking Socio-material Power, Politics and Space.