«Философы лишь различным образом объясняли мир; но дело заключается в том, чтобы изменить его».

К. Маркс, «Тезисы о Фейербахе»

«Если капитализм сможет адаптироваться к полной занятости, то эта фундаментальная реформа станет его частью. Если нет, то он продемонстрирует себя устаревшей системой, которая должна отправиться на слом».

М. Калецкий, «Политические аспекты полной занятости»

Современная денежная теория (СДТ) в последнее время всё больше упоминается в левой среде. Наблюдая за этим, в стороне от её обсуждения не могут остаться и марксисты. Что же представляет собой эта теория и с чем её едят, попробуем вместе с читателями разобраться в рамках этой короткой статьи.

В отличие от «устаревшего» и ставшего к началу XXI века «неактуальным» марксизма с его «товар-деньги-товар», СДТ предлагает, казалось бы, свежий, незамыленный предрассудками т.н. «мейнстрима» взгляд на саму природу и сущность денег, а также их оборота.

Любой поборник СДТ вам расскажет о том, что это даже не теория, а натуральный «факт», полученный эмпирически путём наблюдения за действительностью. По своему характеру теория до крайности эклектична, а её содержание в аспектах будет сильно зависеть от конкретного рассказчика. Как правило, они объясняют это тем, что теория слишком молода и нуждается в дополнительной разработке.

Теория

Краеугольным камнем теории является другая теория, хартальная теория денег, описанная Георгом Фридрихом Кнаппом в его книге «Государственная теория денег» 1905 года свежести (сразу можно провести сравнение с «устаревшим» Марксом, чей третий том «Капитала» вышел в 1894 году). Историческим основанием для создания Кнаппом денежной теории послужил исторический опыт денежного обращения в Австро-Венгерской империи периода её заката. Господствующей денежной доктриной в XIX веке была металлистическая концепция, предполагавшая, что в основу полноценных денег должен быть положен драгоценный металл. При этом в Австро-Венгрии того периода от серебряного обеспечения австрийского гульдена было решено отказаться. Именно этот исторический прецедент послужил основой теории о валютарных деньгах[1]. Современные последователи Кнаппа (что интересно, называя его самого «пост-кейнсианцем»), заявляют о том, что национальная валюта представляет собой специфический товар, спрос на который искусственно создаёт государство, собирая налоги исключительно в «своей» валюте[2]. Раскол с «экономическим мейнстримом» у харталистов проходит по вопросу управления денежной массой, где харталисты считают, что управление следует осуществлять путём налогово-бюджетной политики, а не денежно-кредитной[3].

Несмотря на постоянные параллели с кейнсианством и вытекающим из него неокейнсианством, иные поклонники СДТ отрицают преемственность, прокламируя зависимость классических кейнсианских подходов от текущих фаз экономических циклов, тогда как СДТ и её бюджетная политика работают безотказно.

Теория действительно частично описывает сложившееся положение дел в странах с самодостаточными валютами, как правило, входящими в валютную корзину СПЗ МВФ: американский доллар, британский фунт, японская йена, евро, (с 2016) китайский юань. Текущее положение, УЖЕ сложившееся в этих странах, пост-фактум говорит нам о том, что применение таких «припарок капитализму» там не только возможно, но и уже используется правительствами этих стран. На это косвенно намекают хотя бы их государственные долги (внешние и внутренние). Очевидно, что ни у США, ни у Британии с Японией — нет никаких проблем с перманентно дефицитными бюджетами и запредельными цифрами долга[4]. Внутренний долг своим частным лицам в национальной валюте они действительно могут выкупить в любой момент времени, «создав» необходимые виртуальные суммы. Аналогичная ситуация обстоит с внешнем долгом такой страны, как США[5].

Причиной консервации мир-системы именно таким составом стало формирование в 1976 Ямайской валютной системы, зацементировавшей отмену практики обеспечения валюты драгметаллом. Ямайское соглашение содержало также положения, направленные на постепенный вывод золота из всех международных валютных операций. Страны-члены МВФ отказались от установления официальной цены золота, которая к тому времени была значительно ниже рыночной, но по-прежнему использовалась при оценке государственных резервов. Отныне правительства получили возможность покупать и продавать золото по рыночным ценам. Страны были освобождены от обязательства использовать золото в операциях с МВФ. Наконец, было положено начало процессу избавления МВФ от его собственных золотых запасов[6]. По итогам предприятия был создан пул стран-гегемонов мировой экономики, чьи ограничения по производству национальных валют были ограничены исключительно договоренностями (во многом политическими) внутри закрытого клуба.

Так производимый ФРС доллар США утратил формализованную (!) монополию на валюту международной торговли. И, одновременно с этим, физические ограничения.

Независимость ФРС США от правительства, равно как и прокламированная независимость ЦБ от правительств в практически всех современных демократиях западного образца — вопрос дискуссионный. Однако стоит заострить внимание читателя, что примеры из истории и современной практики США, являются очень слабыми доказательствами всеприменимости теории и скорее работают против неё. Дело в том, что США — это вообще очень специфическое государство. В деталях своей системы управления на макро- и микро- уровнях она может поспорить разве что со старушкой Британией. И, тем не менее, раз за разом всему остальному миру навязывают очередной «Вашингтонский консенсус»[7]. На этот раз очередной такой консенсус выдвинули поборники СДТ. Иронично, учитывая, что авторами предыдущего по счёту «консенсуса» были их заклятые враги — «мейнстримщики» из монетаристской школы, считавшие, что единственной целью существования государства является удержание нулевой инфляции и профицитного бюджета.

Тут даже не надо далеко ходить, сами поклонники СДТ пишут: «Суверенное государство: работает на основе суверенной валюты, — то есть той валюты, которая выпущена суверенным правительством и стоимость которой не привязана ни к одной иностранной валюте; избегает возникновения задолженности в иностранной валюте…»[8]. Да, именно так, СДТ в принципе не может работать для «развивающихся рынков», более известных как страны периферийного и полупериферийного капитализма.

Вопреки упорному отрицанию поборниками СДТ такого явления как «экспорт инфляции», оно не перестаёт от этого существовать. Сегодня роль доллара в мировой экономике продолжает быть ключевой и решающей. Большинство торгуемых товаров продолжают оцениваются в долларах США. 60% государств, производящих 70% мирового валового продукта, используют американский доллар в качестве своей резервной валюты[9]. Аналогичный процент международного торгового оборота использует доллар[10]. Таким образом, все периферийные страны, желающие участвовать в мировой торговле, вынуждены занижать курсы своих национальных валют по отношению к бесконечно наращивающему свою массу доллару США, чтобы быть конкурентоспособными в условиях мирового разделения труда. Намеренное занижение курсов национальных валют местными элитами в странах с экспортоориентированной экономикой приводит к постепенному обнищанию населения, околонулевому росту реальных зарплат в этих странах. Валюты стран-экспортёров, таким образом, всегда будут выглядеть «неустойчивыми», спрос на них будет низкий, а внутренний рынок, пользующийся такой валютой — неразвитым. Стоит напомнить, что инфляция является ещё одним, замаскированным методом эксплуатации, а его специфика заключается в том, что он применяется не отдельными предпринимателями, а всем классом капиталистов в целом при помощи государственной финансовой машины.

Да и заводя речь о «святой» независимости ЦБ относительно правительств в этих обожаемых западных демократиях, имеет ли смысл говорить, какой класс выражает свои интересы и орудуя правительствами, и орудуя банками? Имеет ли смысл в принципе упоминать о «независимости» ЦБ, если его политика, как минимум в России, никогда не вступает в противоречие с интересами правительства и правящего класса?

Даже возвращаясь к любимому примеру поборников СДТ — США. Неравенство составляет рекордные показатели в истории[11]. Страна далеко не являtтся фаворитом при измерении коэффициента Джини[12]. При всём этом, общие расходы федерального бюджета на оборону колеблются в районе 14-20%[13]! То есть, де-факто, теория СДТ о перманентно дефицитном бюджете, неограниченном госдолге в национальной валюте и значимом государственном вливании денежной массы в экономику УЖЕ применяется в некоторых развитых странах. Вот только ни облегчения пролетариям, ни, уж тем более, каких-то сдвигов в сторону социализма при этом не происходит. Причиной тому не «недопонимание философии генезиса денег», а заинтересованность правящего класса США, его отдельных фракций и групп, в консервации именно таких пропорций федеральных трат.

И это только начало.

Для нас же, как марксистов, важно будет напомнить, что деньги — это товар, который по мере развития товарного производства и обмена выделился как всеобщий эквивалент. Как и все товары, деньги имеют и стоимость (общественно-необходимое рабочее время для её производства) и потребительную стоимость (способность обмениваться на любой товар). Но характерное свойство денег заключается в том, что они — особый товар. Деньги становятся таковыми именно в силу того, что они обмениваются на все товары, служат средством для удовлетворения потребностей, чем обретают всеобщую потребительную стоимость.

Деньги, как и стоимость товара, выражают собой общественные отношения между людьми в процессе производства и обмена. Деньги возникают исторически, не по чьему-то замыслу, а в результате развития товарного производства и обмена. Они начинаются прежде всего как «денежный товар», такой как драгоценные металлы, имеющий свою собственную ценность, но позже развиваются как простой символ стоимости.

Что «золото и серебро по природе своей не деньги, но деньги по своей природе — золото и серебро» доказывается согласованностью естественных свойств этих металлов с функциями денег.

Но пока мы знаем только одну функцию денег: служить формой проявления товарной стоимости, или материалом, в котором величины товарных стоимостей находят себе общественное выражение.

Процесс обмена даёт товару, который он превращает в деньги, не его стоимость, а лишь его специфическую форму стоимости. Смешение этих двух определений приводит к тому, что стоимость золота и серебра начинают считать воображаемой. Так как деньги в известных своих функциях могут быть заменены простыми знаками денег, то отсюда возникла другая ошибка, — что деньги только знаки[14]. Да, государство действительно может создавать деньги. Но государство не гарантирует, что эти деньги будут иметь какую-то стоимость. Реальная стоимость денег создаётся в производстве, в результате применения общественно необходимого рабочего времени. Таким образом, деньги, создаваемые государством, будут иметь какую-либо ценность лишь постольку, поскольку они отражают стоимость, находящуюся в обращении в экономике в форме производства и обмена товаров.

Практика

В практической плоскости СДТ опирается на тезис об обеспечении благодаря её фискальной политике т.н. «всеобщей занятости населения», что можно охарактеризовать как очень благородный посыл. Такая «программа минимум» вновь роднит СДТ с кейнсианством, что уже должно перестать быть чем-то удивительным, ведь автором тезиса об обеспечении «всеобщей занятости населения» в условиях капиталистической формации является польский инженер Михал Калецкий. Идеи Калецкого часто называют предтечей кейнсианства, так как он сформулировал и обосновал основные тезисы этой экономической модели за два года до, собственно, Кейнса. При этом, в силу специфики своей работы сначала в панской Польше, а затем в эмиграции, в Лондоне, Калецкому постоянно необходимо было оглядываться на капиталистический уклад. Мировая война спровоцировала интерес буржуазных кругов к различного рода математическим методам и моделям, позволяющим оптимизировать производство по принципам командно-административных систем. Калецкий считал, что буржуазный экономический мейнстрим игнорирует роль государственного сектора в экономике, низводя её до антагонистического противостояния государство-частник. Будучи сторонником трудовой теории стоимости (ТТС) и марксистом, в этих условиях он смягчает собственную классовую риторику. После войны Калецкий возвращается на Родину и занимает должности в органах планирования ПНР, где демонстрирует незаурядные способности.

Капиталистический класс эксплуататоров, в чьих руках находятся вожжи и правительств, и (если так будет угодно поклонникам СДТ) центробанков, имеет в области занятости два с половиной интереса: краткосрочный — минимизация затрат на каждого отдельного пролетария, путём сокращения обязательной социальной нагрузки на одно рабочее место и формирования «резервной армии труда» для демпинга цены на рабочие руки, в том числе квалифицированные; среднесрочный интерес поддержания хотя бы минимальной социальной стабильности в обществе, поставляющем ему человеческий материал; и долгосрочный интерес, который находится в гармонии с краткосрочным, из–за чего тяжело говорить о его автономности, это сохранение рычагов управления капиталистическим обществом за счёт сохранения и углубления социального неравенства. Однако, как будто не осознавая это, в своих лондонских работах Калецкий относительно всеобщей занятости вопрошает: «Да, это приведёт к повышению уровня жизни масс. Но разве не это является конечной целью экономической деятельности?»[15]

Вопрос риторический. Очевидно, что всерьёз воспринимать современный глобальный капитализм, как средство повышения уровня жизни большинства народонаселения, может либо сознательный адвокат этой системы, либо несознательный идеалист.

К примеру, уровень безработицы в США (и это при Трампе, воплощении всех смертных грехов) сейчас находится на исторически низком уровне в 3,9%. Насколько серьёзным будет эффект от полной ликвидации безработицы за счёт создания рабочих мест в госсекторе? Насколько квалификация этих безработных уже соответствует задачам, которые планирует поставить условное новое правительство? Как это правительство будет выявлять т.н. «скрытую безработицу»? В условиях капиталистической экономики снижение средней нормы прибыли приведёт к неизбежному снижению инвестиций. Ещё больше нарощенный же, по рецептам СДТ, бюджетный дефицит, повысит спрос в краткосрочной перспективе, но если норма прибыли не вырастет в ответ, результатом станет инфляция, наряду с более слабым ростом в долгосрочной перспективе[16]. Это объясняет стагфляцию, которая произошла в странах, пользовавшихся, до поры до времени, кейнсианскими рецептами и привела к их дискредитации, а, как следствие, новому монетаристскому консенсусу. Несмотря на то, что доказательная база СДТ практически целиком состоит из американских примеров, сформулированных ответов на эти вопросы, равно как и объяснение, почему СДТ не приведёт к тому же, к чему привело кейнсианство — не слышно.

Зато у СДТ есть готовые ответы на вопросы, почему условные Зимбабве или Венесуэла — со своими гиперинфляциями, произошедшими буквально на наших глазах — не являются примерами провала СДТ (помимо банального «чтобы действовать по СДТ, нужно осознавать существование СДТ»). В причинах краха национальных валют там виноваты политические факторы, а из экономических причин — выделяется «отсутствие роста внутреннего рынка» при увеличении денежной массы[17]. При этом, учитывая зацикленность пост-кейнсианцев на «полную занятость», очевидно, что он должен был бы произойти за счёт увеличения количества рабочих мест, обеспеченных государством.

Есть, правда, в кармане у СДТ и практики. Например, Стефани Келтон — экономический советник Берни Сандерса, которая покинула ради этой должности комитет Сената США по бюджету. Но гораздо интереснее греческая пара: Дмитрий Пападимитриу — министр экономики, развития и туризма Греции (2016-2018) и Рания Антонопулу — заместитель министра труда и социальной солидарности (2015-2018). Оба — натуральные ученики Рендалла Рэя из экономического института Леви в штате Нью-Йорк. Оба, как читатель уже наверняка догадался, члены кабинета Ципраса. Первый отметился нереализованной попыткой введения параллельной финансовой системы на основе новых государственных облигаций. С высокими мечтами о восстановлении «суверенности» путём возврата пусть и к квази-государственной валюте пришлось распрощаться прямо на церемонии вхождения в должность:

«Тогда я был исследователем, а исследователи много чего говорят, теперь я примеряю другую роль. Когда доходит время для реализации программы, мы видим, что некоторые вещи, которые говорили ранее, являются неправильными.

В США, откуда я приехал после длительного пребывания, инвестиции — это одно из самых важных слов, потому что инвестиции — это двигатель экономики. Мы всегда будем поощрять инвестиции в евро. Европейские инвесторы могут быть уверены, что правительство дружелюбно и открыто»

Как заключил Пападимитриу — Греции неплохо бы стать европейской Флоридой[18]. Вот так легко и выветриваются все представления о хоть какой-то последовательности у представителей СДТ. Впрочем, представления о порядочности исчезают тоже. Например, Рания Антонопулу вылетела из кабинета со скандалом. Журналисты обнаружили, что, несмотря на владение недвижимостью в пригородах Афин и виллой на средиземноморском острове, господа министры пользовались социальными программами по поддержке малообеспеченных парламентариев из провинции (тоже реформа СИРИЗы)[19].

В России

Адвокаты СДТ заявляют, что её рецепты можно осуществить на практике в России «хоть завтра». При этом они как огня боятся страшного слова «национализация», в частности промышленного, а главное — добывающего сектора. Вместо этого, как правило (мы вновь не можем говорить за всех поборников СДТ по причине отсутствия гомогенности в их рядах), они предлагают ограничится национализацией ЦБ. В чём-то такой подход роднит их с поклонниками депутата Фёдорова (НОД), чьи мантры о вырывании ЦБ РФ из хищнических лап американского правительства не слышал, наверное, только ленивый.

Иные представители в качестве практической пользы СДТ предлагают завоевание доверия широких народных масс путём пропаганды своего учения, как способа медленного и безболезненного перехода из периферийного капитализма в самодостаточный социализм. Они пытаются рационализировать вероятные варианты прихода к власти условно левых в России. И заключают, что такое может произойти только в формате наиболее широкого «Народно-патриотического фронта» (и снова привет СИРИЗе), где левым предстоит ещё побороться за место под солнцем с консерваторами, опальными представителями нынешней власти и даже нацистами. На «рынке идей» широким народным массам поборники СДТ собираются в этой ситуации предлагать своё учение, как способ мгновенной ликвидации безработицы и увеличения социальных расходов государства. В качестве аргумента приводится отсутствие на сегодняшний день барьеров для проведения такой политики, так как Россия — одна из единственных крупных стран, которая располагает сравнительно малым внешним государственным долгом в иностранных валютах. При этом зависимость России во многих сферах народного хозяйства (в том числе критических!) от импорта[20,21], а, следовательно, соотношения курса рубля к мировым валютам — игнорируется.

Очевидно, что мы, как последовательные марксисты-ленинцы, не должны ограничиваться национализацией ЦБ. Широкая национализация (или, если так будет угодно формалистам, «социализация») производительных сил создаст прочную экономическую основу дальнейших преобразований на основе планового ведения народного хозяйства. С целью развития этих производительных сил необходима будет скорейшая реиндустриализация страны.

Ещё более очевидно, что любая попытка выйти из мировой системы разделения труда, введения протекционизма и, уж тем более, национализации (реальной, а не растёртой по конституции) недр приведёт к мгновенной реакции мирового сообщества и полномасштабной экономической блокаде молодого социалистического государства, по сравнению с которой «экономические санкции» последних лет покажутся «детским лепетом».

Главным же лозунгом всех марксистов, стремящихся к построению плановой экономики, останется уничтожение частной собственности на средства производства.

Важно различать юридическое и реальное право частной собственности. В период рабочего контроля (первые месяцы после Октябрьской революции) капиталисты юридически оставались собственниками своих предприятий, но по факту ими уже не были. А в пост-косыгинском СССР крупные «красные директора», юридически не являясь собственниками заводов, на практике часто распоряжались ими как своими, и иногда могли пролоббировать в народнохозяйственный план производство продукции, которое было выгодно заводу, но не нужно обществу[22].

Похожими свойствами обладала экономика СФРЮ, когда каждое предприятие, пользуясь правами «демократии на производстве», постепенно фактически превращалось в собственность своей рабочей аристократии. Увлечение синдикализмом привело к выводу таких предприятий из собственности всего общества в конечном итоге.

В национальном масштабе общественный контроль за производством и общественное составление планов безусловно требуют демократии. Плановая экономика — это экономика наиболее демократического общества, члены которого понимают, что они все взаимосвязаны, и что согласованное развитие по единому плану выгоднее, чем «борьба всех против всех». Ленин осознавал и доносил до соратников разницу между формальной национализацией, которую можно провести за день, и обобществлением на деле, которое надо выстраивать долго и кропотливо. Плановая экономика — это экономика рациональных и моральных людей, которые взаимно контролируют друг друга и сообща решают возникающие проблемы. Коллективизм в производстве требует коллективизма в жизни[22]. Таким образом, построение и укрепление базиса потребует создания соответствующей классовой культурной гегемонии в надстройке.

Парадоксально, но плановая экономика является, по сути, вторым частным случаем справедливости СДТ. В границах новообразованного государства, в условиях навязанного извне «железного занавеса» и блокады от международного рынка. В этаком вакууме — действительно можно будет говорить о полной самостоятельности действий уже народного ЦБ и народного правительства.

Ещё Марксом было описано приблизительное отношение к деньгам в социалистическом обществе:

Соответственно этому каждый отдельный производитель получает обратно от общества за всеми вычетами ровно столько, сколько сам даёт ему. То, что он дал обществу, составляет его индивидуальный трудовой пай. Например, общественный рабочий день представляет собой сумму индивидуальных рабочих часов; индивидуальное рабочее время каждого отдельного производителя — это доставленная им часть общественного рабочего дня, его доля в нём. Он получает от общества квитанцию в том, что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов), и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда. То же самое количество труда, которое он дал обществу в одной форме, он получает обратно в другой форме.

Здесь, очевидно, господствует тот же принцип, который регулирует обмен товаров, поскольку последний есть обмен равных стоимостей. Содержание и форма здесь изменились, потому что при изменившихся обстоятельствах никто не может дать ничего, кроме своего труда, и потому что, с другой стороны, в собственность отдельных лиц не может перейти ничто, кроме индивидуальных предметов потребления. Но что касается распределения последних между отдельными производителями, то здесь господствует тот же принцип, что и при обмене товарными эквивалентами: известное количество труда в одной форме обменивается на равное количество труда в другой[23].

Очевидно, что в условиях обобществлённого, социалистического народного хозяйства, поступательный рост производительных сил и рост народонаселения — приведёт к объективной потребности в увеличении денежной массы. Говорить же о том, что увеличение денежной массы, да ещё и с сохранением капиталистического уклада, должно привести к эволюции в социализм, — это, как минимум, попытка поставить телегу впереди лошади.

Заключение

«Спрос на доллар США» или Евро, за пределами юрисдикций налоговых органов США или стран Еврозоны — не порождается необходимостью выплаты налогов в этой валюте, а обусловлен текущей структурой системы мировой торговли. Практика показывает, что отсутствие у государств физических средств, способных принудить население к выплате налогов в национальной валюте — не всегда приводило к её обесцениванию. С другой стороны, существует множество примеров, когда наращивание национальным ЦБ необеспеченной денежной массы приводило к гиперинфляции. Единственным государством, находящимся вне этой логики — выступает США со времён Бреттон-Вудса и по сей день. Правда, у любителей СДТ всегда существуют готовые шпаргалки в рукаве, призванные объяснить гиперинфляции в ходе ХХ века другими причинами.

Описательные примеры СДТ, как правило, частные и являются применимыми исключительно в определенных условиях. Вопреки ожиданиям, она не является панацеей на роль «экономики переходного периода», как это заявляется некоторыми левыми. Скорее наоборот, СДТ объясняет ровно две ситуации:

1) Страна уже находится на пике системы мировой торговли и навязала свою национальную валюту прочим участникам в качестве основной.

2) Страна уже находится в международной изоляции и имеет бартерную/иную форму безналичного расчёта с внешними рынками.

Ни тот, ни другой случай не являются ситуациями «переходного периода».

Как заявляют сами гуру СДТ, она призвана «сделать капитализм ориентированным на обеспечение качественного роста экономики». «Микро- и макро- [экономики] не занимаются классовыми вопросами». Как ещё можно охарактеризовать подобные позиции, кроме как откровенной попыткой спасти капитализм от очередного тупика противоречий?

«Вы можете каждый день писать, что '«капитализм закончился»', '«капитализм не работает»', '«капитализм разваливается»', '«капитализм в агонии»' и так далее. Однако продукты будут производиться, машины — строиться, люди — ходить на работу, и так далее. Капитализм как система в целом сейчас явно не упёрся в границу своих возможностей, в них упёрлась конкретная его версия.

Хорошо говорить от имени человечества, однако по данным подавляющего числа всевозможных опросов, рядовые трудящиеся имеют в приоритетах именно растущий уровень собственного дохода и благосостояния. Т.е., тот самый экономический рост».

Только вот «экономический рост» в условиях капиталистического уклада — это понятие, не тождественное улучшению благосостояния рядового трудящегося. До этого, подобные логические ошибки (или сознательные риторические уловки?) применялись разве что сторонниками «экономики просачивания» (trickle-down economics). Она тоже декларировала, что смягчение налогов для владельцев средств производства приведёт к экономическому буму. Бум произошёл. Разрыв между производительностью рабочих и их заработной платой стал максимальным в истории.

Подобно кейнсианству, чью политическую традицию волей или неволей продолжает СДТ, она акцентирует внимание общества на экономических мерах в отрыве от политических мотивов и воли. Неприкрыто объявляет «классовый подход» устаревшим, одновременно с этим высокомерно заявляя, что «ни макро- ни микро- экономика сегодня уже не изучают интересы т.н. классов». Интересный момент солидарности с мейнстримом современной экономической науки, на противопоставлении которой стоит СДТ в абсолютно всех прочих аспектах. Да что там далеко ходить, даже сами поборники СДТ признают, что их целью является «сделать капитализм ориентированным на качественный рост экономики» (sic!). Это лишний раз доказывает характер предложений СДТ, как пусть неортодоксальной, относительно монетаристов, но попытки приложить очередные спасительные припарки капитализму, который достиг пределов роста в странах центра мир-системы, сформировавшейся по итогам крушения альтернативной, советской модели.

Подобно кейнсианству, в случае справедливости некоторых конкретных аспектов СДТ, фрагменты этой теории будут взяты на вооружение капиталистами в рамках очередного «неоклассического синтеза» и будут использованы, в конечном счёте, для поддержания отжившей экономической формации, против рабочего класса.

С высокой колокольни морализаторства левые, поражённые СДТ, заявляют о том, что ничего не сведущие любители плана якобы лишь отталкивают от себя рабочих, обрекая их на нищенское существование в переходный период. Кивают на «военный коммунизм» и КНДР, как примеры контрпропаганды идей равенства и рационального развития.

Это не мешает им в худшем случае заниматься достаточно топорным популизмом в духе «нового пути» к социализму, произошедшему в Венесуэле или, в лучшем случае, снобистски рассуждать в русле realpolitik о широчайшей парламентской коалиции, уровня СИРИЗы, которая методами СДТ (или ещё какой-нибудь новомодной американской концепции) приведёт нас к экономическому чуду. Напоминать, чем закончился роман греческого народа с Ципрасом и социал-демократией — моветон. Практика показала, что греческая экономика на самом деле находится под полным контролем МВФ, ЕЦБ и «уважаемых» инвесторов из Еврозоны. Если это не настоящая контрпропаганда для рабочего класса, то что тогда?

Библиография

1. А.Н. Дубянский, Государственная теория денег Г. Кнаппа: история и современные перспективы // Экономический портал, URL: https://institutiones.com/personalities/2579-gosudarstvennaya-teoriya-deneg-knappa.html

2. L. Randall Wray, The Neo-Chartalist Approach to Money // Working Paper No. 10, Abstract.

3. L. Randall Wray, Money and Taxes: The Chartalist Approach // Jerome Levy Economics Institute Working Paper No. 222, pp. 31-33.

4. О.О. Комолов, У РФ почти нет внешнего долга — но хорошо ли это для её экономики? // REGNUM, URL: https://regnum.ru/news/2578566.html

5. О.О. Комолов, Мифы о госдолге США // Простые числа, URL: https://agitblog.ru/videoblog/mify-o-gosdolge-ssha-oleg-komolov-prostye-chisla

6. «Международная валютная система» // Большая юридическая энциклопедия, М.:Книжный Мир, 2010. — С. 410-414.

7. О.И. Ананьин, Р.Г. Хаиткулов, Д.Е. Шестаков, Вашингтонский консенсус: Пейзаж после битв // Мировая экономика и международные отношения, 2010, № 12, С. 15–27.

8. William Mitchell, L. Randall Wray, Martin Watts, Macroeconomics. Red Globe Press, 2019. — pp. 15-16.

9. Carmen M. Reinhart, No currency can compete: Here’s why the US dollar still rules // World Economic Forum, URL: https://www.weforum.org/agenda/2017/03/why-the-dollar-still-rules/

10. Adrien Faudot, Jean-François Ponsot, The Dollar Dominance: Recent Episode of Trade Invoicing and Debt Issuance // Journal of Economic Integration Vol.31 No.1, pp. 42-51, 58.

11. Janet L. Yellen, Perspectives on Inequality and Opportunity from the Survey of Consumer Finances // Board of Governors of Federal Reserve System, URL: https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/0/0c/Income_inequality_panel_-_v1.png

12. World Bank, URL: https://data.worldbank.org/indicator/SI.POV.GINI?locations=US

13. Congressional Budget Office, URL: https://www.cbo.gov/system/files/2019-06/55342-2018-budget.pdf

14. К. Маркс, Капитал, Критика политической экономии. Том первый, книга 1: процесс производства капитала, М.: Политиздат, 1983. — С. 87-88.

15. Michael Kalecki, Political Aspects of Full Employment // Political Quarterly, 1943.

16. Anwar Shaikh, Capitalism: Competition, Conflict, Crises. Oxford University Press, 2016. — pp. 322-326, 722-733.

17. William Mitchell, L. Randall Wray, Martin Watts, Macroeconomics. Red Globe Press, 2019. — pp. 333, 342-346.

18. Παπαδημητρίου: Λάθος όσα είπα για το παράλληλο νόμισμα // Protothema, URL: https://www.protothema.gr/politics/article/626062/papadimitriou-lathos-osa-eipa-gia-to-parallilo-nomisma/

19. Greek economic development minister quits in expenses scandal // Financial Times, URL: https://www.ft.com/content/d72ae976-1bb1-11e8-aaca-4574d7dabfb6

20. О.Б. Березинская, В.А. Леонидович, Производственная зависимость российской промышленности от импорта и механизм стратегического импортозамещения // Вопросы экономики, 2015, № 1, С. 103—115.

21. А.А. Гнидченко, А.Н. Могилат, О.М. Михеева, В.А. Сальников, Трансфер зарубежных технологий: оценка зависимости российской экономики от импорта высокотехнологичных товаров // Форсайт, 2016, Т.10, №1, С. 53-67.

22. А.В. Сафронов, Что такое плановая экономика? Конспект лекции, URL: https://docs.google.com/document/d/1XliQEZxhgiMog4kugNtfJLE3xB_Bm_6w6i8DBz5JIwc

23. К. Маркс, Критика Готской программы. К. Маркс, Ф. Энгельс, Собр. соч., изд. 2, т. 19, М.: Политиздат, 1983. — C. 18-19.