«История человека — это история его подавления»

Г. Маркузе «Эрос и цивилизация»

Oh I just wanna go to work –

And get back home, and be something

I just wanna fall and lie —

And do my time, and be something

Well I just wanna prove my worth –

On the planet Earth, and be, something

I just wanna fall in love

Not fuck it up, and feel something

фрагмент из песни «Pa’lante», «Hurray For The Riff Raff»

«Бытовой бензедрин» XXI века

«Случай 4. Пациент Ф. В., 37 лет. Клиническая картина представляет собой состояние депрессии с психомоторным торможением… Субъективно пациент чувствует себя заметно больным, также испытывает страх, чувство вины и неполноценности, а также склонность к самобичеванию…» [1]. Так в 1939 году описывает симптомы пациента из своей врачебной практики выдающийся австрийский психиатр и психолог, основатель экзистенциальной психологии Виктор Франкл. Больной, который согласно характеристике Франкла — «мастер самонаблюдения, а также интроспективных формулировок», в том числе жалуется на ощущение собственной ущербности, «полного распада смысла существования», отчуждение от мира и потери чувства реальности: «Все, что я делаю, какое-то бесплотное, ненастоящее, такая имитация, как будто я — зверь, который лишь воспроизводит подмеченные ранее человеческие поступки, те, что ему удается вспомнить» [1].

На основе анализа общей симптоматической картины врач устанавливает предварительный диагноз — рецидивирующая депрессия на фоне шизоидной психопатии (расстройство, связанное с социальной замкнутостью, эмоциональной холодностью) — и назначает принимать бензедрин для стабилизации психических процессов. Бензедрин, производное от амфетамина вещество, еще сыграет свою роль в истории не только психиатрических средств лечения; эксперименты с веществами, которые «расширяют сознание», в значительной степени повлияют на становление многих культовых направлений в искусстве, музыке, литературе, среди которых самое яркое — творчество бит-поколения второй половины ХХ века.

Однако речь в этом эссе пойдет не о бензедрине, по крайней мере не только о нем. Речь пойдет о «пациенте Ф. В.» Франкла как олицетворении, доминанте и диагнозе современности, а если точнее, о «пациентах Ф. В.» с их тревогами, сомнениями, чувством неполноценности и потерей смысла существования, которых сегодня не просто много, а целое множество — еще чуть-чуть и они составят организованное большинство.

Сегодня, в постматериалистическом мире, в условиях, когда страх физической уязвимости вытеснен в арьергард социального бытия, главной фобией XXI века становится страх уязвимости психической. Нельзя давать волю настоящим чувствам, если это сделает тебя уязвимым. Нельзя давать волю настоящим мыслям, вкусам, инстинктам, если они противоречат «нормальному социальному». Все, что причиняет дискомфорт норме, автоматическим рикошетом причиняет психический дискомфорт тебе.

«Рецидивирующая депрессия на фоне шизоидной психопатии» — это без преувеличений атмосфера современной цивилизации. Атмосфера, где чтобы чувствовать себя неуязвимым и несокрушимым, необходимо подавлять, репрессировать собственный выбор. Атмосфера, где репрессия индивидуального становится средством самозащиты, таким себе «бытовым бензедрином» XXI века, который мы должны принимать почти ежедневно, а то и несколько раз в день, для того чтобы, забывшись, защититься от собственных настоящих чувств.

Власть реальности и Другого: репрессии в психоанализе

Понятие репрессии происходит от латинского слова repressio (подавление, угнетение) и является краеугольным камнем психоанализа. Отец психоанализа Зигмунд Фрейд считал репрессию или вытеснение не просто одним из «защитных приспособлений душевной личности», но и главным механизмом формирования бессознательного. Психика человека, по мнению Фрейда, прибегает к такому оборонному маневру как репрессия, когда возникает «какое-то желание, что находится в резком противоречии с другими желаниями индивидуума, желание, несовместимое с этическими и эстетическими взглядами личности» [2]. В результате непродолжительного конфликта и внутренней борьбы «несовместимое желание» удаляется (вытесняется) из сознания и забывается. Причины такого «репрессивного» отношения к определенным желаниям Фрейд видел в их несоответствии представлениям «Я» (структура психики, которая обеспечивает адаптацию в социальном мире) социальному «здравому смыслу» «Сверх-Я» — правилам, нормам, ценностям, моральным запретам и религиозным установкам общества.

Добровольные репрессии «несанкционированных желаний» индивидов — вот цена развития культуры и прогресса общества с точки зрения неофрейдистского психоанализа. «Цивилизация начинается с отказа от первичного стремления к целостному удовлетворению потребностей» [3], — напишет известный неофрейдист, представитель Франкфуртской школы Герберт Маркузе. В работе «Эрос и цивилизация» Маркузе пойдет несколько дальше Фрейда и применит понятие репрессий не только для анализа психических расстройств человека, но и логики бытия индустриальной цивилизации. Репрессии отныне — не просто способ избавиться от невроза, это защитный механизм, гарантия безопасности для существования социума, рассудительного и рационального. И, собственно, именно в этом и заключается диалектика просвещения, один из ключевых программных принципов «новых левых» Франкфуртской школы: «мировое господство над природой оборачивается против самого мыслящего субъекта» [4]; рациональным поведением становится все направленное на пользу общества и определенное исключительно самим обществом, соответственно, любые проявления индивидуальности — вредные, опасные, угрожающие, поскольку они могут разрушить установленный порядок.

Общественное благо диктует законы жизни, поведения и даже (и особенно) способы мышления. Именно такой статус-кво Маркузе называет «репрессивной цивилизацией». Необходимость установления цивилизации репрессивного типа в первую очередь вызвана банальными экономическими соображениями. Общество не имеет возможности и достаточных средств, для того чтобы содержать своих членов без их труда. Чтобы существовать, оно должно организовать индивидов таким образом, чтобы отвлекать их энергию от удовлетворения собственных желаний (в терминологии Фрейда это прежде всего сексуальные желания) и направлять все возможные усилия людей на труд [3]. Под давлением такой власти реальности человек «приходит к травматическому осознанию того, что полное и безболезненное удовлетворение всех его потребностей невозможно» [3]. Так постепенно власть реальности приучает индивида подавлять (репрессировать) «неверные» желания. Впрочем, за это ему гарантирована «твердая позиция» в социуме с дополнительным бонусом — ощущением социальной неуязвимости.

Отчуждение индивида от самого себя, формирование отчужденной идентичности, которая выражается в постоянной тяге к Другому — главная причина репрессий с позиций структурного психоанализа Жака Лакана. Человек всегда воспринимает себя только через окружение с другими людьми, то есть человек предоставлен себе опосредованно, в отличие от животных, которые предоставлены себе непосредственно. И, следовательно, с самого начала сознательной жизни личность каждого человека формируется другими людьми с помощью знаковых средств — жестов, слов-наименований, слов-понятий и культурных образцов поведения. Иными словами, человек всегда понимает и воспринимает себя не изнутри, свободно и самостоятельно, а извне — через свой внешний образ, который определяет Другой — структура языка, уже существующие в культуре слова и понятия. Потому что у нас нет своих собственных слов, язык — это всегда язык Другого, которому нас изначально обучили в детстве, который мы впоследствии изучали сами. Фактически Лакан утверждает, что наше сознательное понимание себя, своей самости — иллюзорное, ошибочное, поскольку оно неотвратимо сформировано Другим.

«Нормальный», психически здоровый человек в таком случае — это тот, который репрессирует такие собственные желания, которые не вписываются в привычный социо-символический порядок (общепринятые значения), способен балансировать между социальной нормой и «сомнительными» желаниями и выстраивать свою речь, дискурс соответствующим, «адекватным» образом. Напротив, психически больной человек артикулирует свои желания буквально, пренебрегая социальной нормой, считая ее обычной условностью, и, таким образом, создает альтернативное, а не навязанное Другим отношение к миру.

Американский социолог Ирвинг Гоффман назвал это свойство душевно больных сопротивляться норме «аморальным искусством бесстыдства» [5]. Кстати, что касается понимания «сумасшедших», Лакан и Гоффман имеют чрезвычайно схожие взгляды. Гоффман утверждал, что люди попадают в психологическую клинику не потому, что имеют искаженное восприятие реальности; первостепенная причина этому — они ведут себя не в соответствии с правилами взаимодействия с другими. Например, если человек говорит, что видел инопланетян и с тех пор слышит их голоса, его отправят в психбольницу не потому, что он слышит странные голоса. Соответствующее наказание человек получит за то, что когда другие люди намекнут, что считают разговор странным, индивид вместо того, чтобы деликатно посмеяться и сменить тему, продолжит рассказывать о пришельцах. «Психиатрия карает людей за то, что они проявляют непомерную настойчивость в поддержании темы, которую другие хотели бы сменить, — а вовсе не потому, что сама тема странная» [5].

Таким образом, если в классическом фрейдизме причины репрессий заключаются в необходимости сдерживать собственные стремления к удовольствию, а в неофрейдизме такие меры в целом объясняются правилам игры современной репрессивной цивилизации, в структурном психоанализе именно Другой (в буквальном смысле — другие индивиды и в структурном смысле — язык, речь, знаковые средства) выступает одновременно и источником, и результатом репрессивных процессов вытеснения психики. «В какой же именно момент являюсь я самим собой? В момент, когда я недоволен, или в момент, когда я доволен, потому что довольны другие? Когда речь идет о человеке, эта связь удовлетворения субъекта с удовлетворением другого — причем, обратите внимание, в форме самой радикальной — имеет место всегда» [6]. Исходя из структурного психоанализа, если перефразировать Жан-Поля Сартра, человек есть не тем, кем решил быть; человек есть тем, кем он больше нравится себе в окружении других.

Вместо выводов: ирония Вселенной или, может, ее утешительный приз

«Человеческое тело голо и уязвимо; в своей мягкости оно открыто любому нападению. То, чего человек с трудом и всяческими ухищрениями не допускает к себе на близком расстоянии, может легко настичь его издали. В него могут вонзиться копье и стрелы. Он изобрел щит и доспехи, построил вокруг себя стены и целые крепости. Но главная цель всех его предохранительных мер чувство неуязвимости» [7]. Данный тезис Элиаса Канетти из работы «Масса и власть» является лейтмотивом этого эссе, если внести незначительную поправку: сегодня главная цель всех мер человека — обеспечение психической неуязвимости.

Психическая неуязвимость очень тесно связана с ощущением счастья. И поэтому для того, чтобы чувствовать себя счастливыми, мы прибегаем к репрессиям по отношению к самим себе. Репрессии носят исключительно индивидуальный характер. У кого-то, например, ценой собственных карьерных достижений становится цена собственной личности. Кого-то репрессии преследуют в творчестве, когда творчество (в лучшем случае) становится компромиссом между тем, «как нужно», как будет лучше воспринято обществом, и тем, как действительно хочется, как чувствуется. И дело здесь скорее даже не в том, что власть социального — тираническая (это обычная реальность человеческого бытия по умолчанию), дело в том, чтобы найти смелость сделать осознанный выбор.

Сделать осознанный выбор — чрезвычайно сложно. Гораздо проще проанализировать психическую уязвимость с точки зрения социального конструкта и репрессии как защитную реакцию, завершив анализ констатацией того, что в современном мире счастье всегда противопоставляется (возможно, даже обратно пропорционально) свободе. Или придерживаться принципа «Einmal ist Keinmal», что означает: один раз — все равно, что никогда. «You live only once», следовательно, любой жизненный выбор не обременен последствиями, соответственно — не важен, случайный, абсурден. Такова ирония Вселенной, а может ее утешительный приз: можешь делать все, что угодно, перед тем, как превратиться в космическую пыль.

Литература

1. В. Франкл, О медикаментозной поддержке психотерапии при неврозах, Логотерапия и экзистенциальный анализ. Статьи и лекции, https://postnauka.ru/longreads/65807

2. З. Фрейд, О психоанализе. Пять лекций. Хрестоматия по истории психологии. Период открытого кризиса (начало 10-х годов — середина 30-х годов ХХ в.) / Под ред. П.Я. Гальперина, А.Н. Ждан. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980.

3. Г. Маркузе, Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества. М. : ООО «Издательство АСТ», 2003. — С. 16.

4. М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Диалектика просвещения. Философские фрагменты. Москва — Санкт-Петербург: «Медиум», «Ювента», 1997. — С. 43.

5. С. Наранович, Интервью с М. Соколовым об Ирвинге Гоффмане «Общество — это и есть религия», https://gorky.media/reviews/obshhestvo-eto-i-est-religiya/

6. Лакан, Жак, 1999. Семинары. Книга 2. «Я» в теории Фрейда и в технике психоанализа, http://yanko.lib.ru/books/psycho/lacan-seminaire-2.htm#_Toc48943177

7. Э. Канетти, Масса и власть, http://lib.ru/POLITOLOG/KANETTI/power.txt_with-big-pictures.html