Как мирно встраивается выставка в пространство галереи 3120, так люди, живущие в деревнях, знающие цену горя и радости, смену времен года, заходят в избы к друг другу, присаживаясь на край лавки. Автопортрет художницы Насти разместился по центру холодной плиточной стены галереи, тут она — одна из множества этих плиток, как тот гость на лавке.

Большое внимание уделяется пространству экспозиции. Мироощущение художницы, подтолкнуло куратора к пониманию единого воздуха пространства. Прочувствовать музыку картин, завязать красную ниточку приплетающихся историй художницы помог Илья Крончев-Иванов куратор выставки.

Живопись, графика, инсталляция — всё на своих местах, с работами можно просто быть, не обязательно смотреть на них, это Настин порядок вещей. Нахожусь с ними, как если бы сидела с ней, хотя мы не знакомы.

В пространстве много воздуха, но нашлось место и для меня, вот на этой лавочке.

Теперь я сижу на деревянной скамеечке, передо мной сельская тюль, через неё я подглядываю, за работами, приколотыми нежно булавками к стене или заботливо поставленными в уголок, развешанными на бельевой верёвке.

Рядом открыта входная дверь, и когда с улицы дует ветер, занавеска начинает колыхаться, а пространство приходит в движение. Наблюдаю кадры размеренной жизни Литецких, галереи или свои?

Справа от меня — инсталляция с землей, подвешенными на лесках ракушками и бусинами, напоминает танец Бьорк из фильма «Танцующая в темноте». В сущности, её ощупывание мира, где каждое прикосновение слепой героини гиперчуствительно и оставляет взаимный след на предметах. Вглядываясь в его рельефную наружность, лицо: веточки, бисеринки, браслеты из жемчужных горошин. Может это потеряла девочка, играя с ним? Слышу музыку.

Голос актрисы звучит резонирующе природно, как голоса птиц и ветров — это когда никто ни к чему не готовится, чтобы быть мелодией.

Про цветы. «Цветы для голубого мирного неба»

Цветы в картинах или на картинах?

Создаётся ощущение отрезанности цветков на полотнах, как-то трогательно, по-детски они не вошли в раму. Возможно, маленькому художнику не хватило места для размаха кисточки. Взрослый глаз делает простой вывод — они не вписались в нашу реальность.

Подглядывая, я поняла, где существуют цветы, они по ту сторону окна-рамы. Наблюдая за нами, они подходят к своим окошкам и смотрят на нас своими одноглазками и грустят. Грустят от того, что больше не наши.

Что изменилось в нас? Отчего они больше не наши?

Может они остались у Элджернона?