Для исповеди главного героя фильма «Красавчик Антонио» режиссер Мауро Болоньини выбирает самое темное время суток — ночь, лишь изредка освещая лица Антонио (актер Марчелло Мастрояни) и его кузена Эдуардо (актер Томас Милиан) бликами фар проезжащих мимо машин и стоящих рядом фонарей.

Блестящая операторская работа Армандо Наннуцци, снимавшего для Висконти, Сергея Бондарчука и Феллини, делает этот трогательный монолог настоящим произведением искусства. Однако эти кадры оказываются притягательными не столько визуальной эстетикой, сколько прикосновением к тайне любовной жизни Антонио.

Эти мимолетные вспышки света словно выводят на поверхность то, что долгое время было скрыто, то, что причиняло душевные муки, а именно — необычное любовное поведение Антонио, которое он поверяет своему кузену: «У меня никогда не было близости с женщинами, которые мне нравились».

И действительно, если Антонио и удавалось вступить в любовную связь, то это обязательно были, как об этом скажет он сам, «служанки, шлюхи, студентки», или, в терминологии Фрейда, униженные сексуальные объекты. Когда же Антонио влюблялся в женщину, то сексуальный акт для него становился невозможным.

Его первый сексуальный опыт, делится он с Эдуардо, произошел, когда ему было восемнадцать лет, и его первой женщиной была проститутка. После этой связи Антонио вытошнило, и с тех пор каждая последующая попытка совершить половой акт сопровождалась страхом и отвращением.

Под психической импотенцией в психоанализе принято понимать неспособность совершить половой акт, тогда как «человек хочет получить сексуальное удовольствие и его гениталии функционируют нормально» (1). Этот недуг, пишет Фрейд, является одним из главных запросов, с которым мужчины обращаются к психоаналитику.

Главной причиной этого своеобразного расстройства, и Антонио в этом не исключение, мужчины считают свой первый, исполненный страха, опыт. Именно этой первой неудачей они объясняют свои последующие повторные неудачи. Однако Фрейд говорит, что мужчины ошибаются, считая причиной импотенции свой первый неудачный опыт.

Движущими силами механизма, тормозящего мужскую потенцию, считает он, являются как внешние, так и внутренние препятствия. К внешним препятствиям он относит особые свойства сексуального объекта, к внутренним — природу сексуального влечения, которое на пути своего становления обретает сложную и неоднородную структуру.

В случае психической импотенции и объект и влечение наследуют похожую судьбу: объект разделяется на небесную часть, отражающую возвышенную любовь, и часть земную, символизирующую любовь животную; не происходит и необходимого синтеза нежности и чувственности — двух основных компонентов влечения.

Любовная жизнь Антонио в полном объеме демонстрировала расщепление объекта его любви. «Красива, словно ангел», скажет он, была его первая любовь; подобным небесным творением была и его жена — Барбара (актриса Клаудия Кардинале), в которую он влюбился, глядя на ее фотографию.

Но когда наставало время близости с женщинами, которых Антонио любил, он пасовал. Попытка совершить коитус вызывала в нем страшный холод: с первой возлюбленной — Паулой — он просто лежал, «закрывшись простыней с дрожащими губами», такого рода ощущения оставили его жену Барбару девственницей спустя год после свадьбы.

Но дело обстояло иначе, если объект любви Антонио был лишен высокой психической оценки, или, как скажет Фрейд, был «униженным». Если женщина оказывалась, например, проституткой или девушкой из низшего сословия, Антонио не составляло труда получить с ней полное сексуальное удовлетворение.

Источником столь необычного любовного поведения, по мнению Фрейда, является так называемый «материнский комплекс», суть которого заключается в том, что мать оказывается первым объектом любви мальчика, и в своей любовной жизни мужчина как правило «при выборе объекта ориентируется на материнский прообраз» (2).

Постигая тайну своего появления на свет, мальчик неминуемо начинает задаваться вопросами, связанными с сексуальностью. Сначала он игнорирует «факт сексуальных отношений между родителями» (3), считая мать воплощением нравственной чистоты, не имеющим отношения к половому акту, который видится им как нечто унизительное.

Однако по мере сексуального просвещения мальчик приходит к выводу, что и его «святая» мать причастна к сексуальной жизни — тому, чем в его представлении занимается только особый тип женщин, проститутки, и что «разница между его матерью и потаскухой не так уж велика, что, в сущности, обе делают одно и то же» (2).

Возможно, этот фактор обуславливает такое любовное поведение мужчины, при котором женщина, чтобы быть желанной, обязательно должна быть либо несвободной (принадлежать другому), либо порочной и склонной к изменам, «пользующейся в сексуальном отношении дурной славой» (2).

Сложность в принятии того факта, что мать вступает в сексуальные отношения, становится причиной того, что оба представления — «женщина-мадонна» и «женщина-потаскуха» — начинают жить отдельной жизнью, жизнью двух разных объектов, вместо того, чтобы несмотря на свою противоречивость, быть помещенными в один объект.

В случае психической импотенции это двойственное представление о матери подхватывается внутренними процессами, вызванными выбором мальчика объекта своей любви. Имеются в виду инцестуозные желания, которые испытывает мальчик по отношению к своим первым объектам любви, каковыми являются мать и сестры.

Речь идет о том времени, когда мальчик начинает домогаться матери, но наталкивается на препятствие в удовлетворении своих чувственных стремлений. Этот запрет на инцест вводит мальчика под власть эдипова комплекса и запускает процессы по вытеснению и торможению неприемлемых импульсов и полному перераспределению либидо.

В идеале запрет на инцест приводит к тому, что мальчик преодолевает свои чувственные фантазии, заменяя инцестуозные объекты на сторонние объекты — суррогаты — перемещая свое либидо с матери на замещающие ее объекты. В этом случае либидо не претерпевает расщепления и свободно направляется на будущие объекты любви.

В интересующем нас любовном поведении такая замена оказывается невозможной. Вместо переноса либидо с инцестуозных объектов на объекты-суррогаты, страдающий психической импотенцией не преодолевает свои чувственные фантазии по отношению к первичным объектам, но фиксируется на них.

В этом случае одна часть либидо подвергается торможению по отношению к цели, десексуализируется и превращается в нежное стремление. Другая часть избегает торможения по отношению к цели, сохраняя чувственность. Таким способом запрет на инцест наносит удар по взаимодействию нежного и чувственного стремлений.

Взаимоотношения этих двух компонентов влечений в конечном счете определит течение любовной жизни мужчины. Нежное стремление сделает возможным переживание влюбленности и платонической любви, а благодаря чувственности будет возможна телесная близость и переживание сексуального удовлетворения.

При нормальном раскладе мужчина оказывается способным дать сексуальному партнеру высокую психическую оценку, при психической же импотенции имеет место расщепление любви: высокая психическая оценка оказывается связанной с нежным стремлением, а чувственность с психическим унижением сексуального объекта.

Фиксация на первых объектах любви означает, что чувственность оказывается в распоряжении бессознательных процессов и по-прежнему находится в связи с инцестуозными объектами. В результате нежность достается любимым объектам, а чувственность только тем, которые не напоминают первичные объекты.

Режиссер обращает наше внимание на то, каким образом Антонио распоряжается своей нежностью: при встрече с матерью Розарией (актриса Рина Морелли) он не перестает целовать ей руки. «Долго ты еще будешь меня целовать?» — в один момент спрашивает лишенная супружеского ложа жена Антонио Барбара.

Желая предотвратить неминуемый развод молодой пары, Розария решается на разговор с Барбарой. «Ты знаешь, когда это случается? — объясняет она причины импотенции. — Когда мужчина слишком сильно любит, когда его сердце слишком сильно бьется, когда объект любви кажется ему небесным созданием».

Объекты влюбленности, как правило, оказываются похожими на материнский объект, с которыми мужчина уклоняется от инцеста и на которых он изливает всю свою нежность. Сексуальную же силу он отдает тем объектам, которые не обнаруживают сходства с инцестуозным объектом, но которых он «не любит, не уважает и даже презирает» (4).

Психическая импотенция являет себя в том случае, когда «вдруг обнаруживается какая-нибудь, часто малозаметная, черточка, напоминающая о том объекте, от которого выбирающий хотел уклониться» (1), то есть когда мужчина находит в объекте любви некое сходство с инцестуозным объектом.

Фрейд говорит, что сделать слияние двух компонентов влечений, нежного и чувственного, а также обеспечить мирное сосуществование двух представлений о матери почти никогда не оказывается возможным, так что обычно нежные чувства достаются объектам влюбленности, а вся чувственность — объектам униженным.

В своих работах основатель психоанализа делает неутешительный вывод относительно любовной жизни цивилизованного мужчины. С точки зрения Фрейда, мужчина, который воспринял запрет на инцест, в зависимости от количественного фактора в развитии болезни, буквально обречен на те или иные симптомы психической импотенции.

Психическая импотенция дает о себе знать не просто в неспособности совершить половой акт, но и в том, что за сексуальной активностью мужчины «не стоит вся психическая сила влечения», так что сексуальная функция «зависит от настроения, легко нарушается, часто осуществляется неправильно, доставляет мало удовольствия» (1).

По сути, вывод о повсеместности психической импотенции делает и режиссер фильма Мауро Болоньини. Этим страшным недугом поражен не только главный герой фильма — Антонио, но и другие мужские персонажи: адвокат Спано, кузен Эдуардо, отец Алфио (актер Пьер Брассер) и дед Антонио.

“Адвокат, а это правда, что вы не можете?… Я бы на вашем месте под землю провалился. Зачем тогда жить? Умереть в тысячу раз лучше!» — смело высказывается Антонио на одной из вечеринок. «Да, у меня тоже иногда не получается», — говорит Эдуардо. «Мужчина, который всегда в седле, должен время от времени падать с лошади».

Неспособность реализовать свою потенцию демонстрируют как дед, так и отец главного героя. По рассказам отца, дедушка уже в преклонном возрасте «приходил к шлюхе и платил ей две лиры, чтобы она просто разделась». Да и сам отец, переживающий импотенцию сына, умрет на ложе проститутки.

Фрейд дает рецепт, как стать «счастливым в своей любовной жизни» и преодолеть психическую импотенцию: во-первых, мужчина должен «свыкнуться с представлением об инцесте с матерью или сестрой» (1), обеспечив тем самым взаимодействие чувственного и нежного стремлений.

Во-вторых, мужчина должен «перебросить мост» (1) между двумя представлениями о матери, которые обычно создают пропасть между двумя сторонами любовной жизни — как о мадонне и как о потаскухе — и тем самым «побороть в себе излишнее уважение к женщине» (1).

Именно такой совет главный герой слышит в конце фильма от своего кузена, когда выясняется, что Антонио все же удалось реализовать свою потенцию, как и полагается, с униженным сексуальным объектом — со служанкой Сантуцией, которая оказалась от него беременной.

«Наконец, ты сможешь быть тем, кто ты есть — мужчиной, избавившись от проклятого наваждения, которое тебя терзает днями и ночами. Наконец ты сможешь стать таким, как все». Все, что потребовалось сделать Антонио для преодоления своего недуга — это вступить в связь с униженным сексуальным объектом.

Сценарий к фильму «Красавчик Антонио» по мотивам одноименной книги Виталиано Бранкати написал сам Пьер Паоло Пазолини, долгое время работавший в творческом тандеме с Мауро Болоньини. Сообща они смогли воплотить на экране внутреннюю трагедию мужчины на фоне массовой иллюзии.

Эта иллюзия состояла в том, что молодой здоровый мужчина в глазах всего мира — семьи, друзей, женщин — был красавчиком Антонио, способным овладеть любой женщиной, в то время как на самом деле он не мог сделать главного — получить сексуальное удовлетворение с той, кого по-настоящему любил.

Тексты Фрейда, использованные для написания статьи:

1. «О самом распространенном унижении в любовной жизни», 1912

2. «Об одном специфическом типе выбора объекта любви у мужчин», 1910

3. «Табу девственности», 1917

4. «Психология масс и анализ Я», 1920.