Меня не интересует моя посмертная участь не только потому, что моё сознание нерелигиозно (внерелигиозно), но и потому, что, в некотором роде, я рассматриваю своё нынешнее существование — исключительно как посмертное (относительно добытийного).

Добытие — также не религиозное и, тем более, не некое фантастическое, воображенное пространство опыта.

То есть, оно не имеет в себе ничего тождественного тому, что существует в мире, в человеческом сознании.

Тем не менее, есть некие (не значащие) пересечения в области архетипов, представлений — например, характеризующими моё Добытие понятиями — могут являться — энергия, власть, самость, субъектность.

Наверняка этому описанию найдутся любопытные традиционно-архетипические трактовки. Но я не имею к ним доверия априори, ибо мой личный опыт ни разу ни совпадал с наложенным культурным, религиозным или философским нарративом. Впрочем, я не вижу в этом совпадении никакой нужды.

Современный субъект — выстраивает свои смыслы, говорит на своём языке и, безусловно, является смысловым изгоем относительно любых стремительно устаревающих общественных норм.

Меня не интересует моя посмертная участь не только по указанной выше причине, но и потому, что я верю (некорректный термин, но тем не менее) в прекращение бытия как такового, я верю в Диктатуру Ничто, окончательное Ничто-утверждение.

Иначе говоря — на вопрос — есть ли жизнь после Ничто, я могу ответить — нет, после Ничто жизни нет, но есть Я. И Я — и есть Ничто.