Алек Петук. Экзотический контраст
Текст написан в рамках Лаборатории художественной критики ЦСИ Винзавод
Необходимо избегать серьезности. Это кажется парадоксальным, но подлинное Начало должно изначально знать о своем Конце. И здесь без юмора (и черного в том числе) не обойтись. Новое рождается в смехе.
Анатолий Осмоловский
«Исповедь художника-авангардиста. Часть II»[1]
#WinzavodReview
Выставка Яна Гинзбурга «Совпис» продолжает серию проектов о творчестве писателя и художника Иосифа Гинзбурга. Мы до сих пор не знаем, существовал ли такой деятель искусств в советские и постсоветские годы, или это фикция, но раз за разом Ян извлекает из прошлого все более весомые материальные доказательства его бытности и упорной эстетической борьбы.
Отправным пунктом выставки послужил следующий эпизод: в 1974 году Иосиф разослал по адресам из справочника советских писателей копии своего сборника афоризмов. Он обзвонил всех адресатов и записал их мнения. Эти мнения различны — от восторженных до критических и уничижительных: некоторые из них рекомендуют к публикации, другие просят более не беспокоить. Галерея поделена на две части. В первом зале зритель переносится в страницы Литературной газеты[2]. Пространство выполнено в трех цветах: фиолетовом, синем и фуксии — это цвета печатных плашек издания. На трех стенах этими цветами выведены линии, обрамляющие афоризмы Гинзбурга, с газетной графикой и логотипом «Клуба 12 стульев»[3]. Пол в первой части полностью обшит ковролином, повторяющим цвет одной из плашек — фуксия. Этот материал приятен на ощупь и окутывает галерею.
По центру расположена стойка администратора, выкрашенная в бюрократический серый тон позднесоветской безвременности. На стойке подборка Литературной газеты за несколько лет — старые желтоватые листы.
Второй зал — рабочее пространство советского интеллигента. Его основа — листы оргалита. Оргалит — материал бедной живописи, часто используемый при отсутствии холста. И пол во второй части пространства, и большая часть объектов выполнены из оргалита, повернутого шершавой стороной к зрителю, тогда как живописец скорее использовал бы лицевую, гладкую сторону. Шершавость оргалита, дешевая и техническая, не столь приятна руке по сравнению с уютным ковролином.
Вторая часть насыщена объектами. Здесь портрет Иосифа Гинзбурга, выполненный его учеником маслом на холсте, висит под потолком на кирпичной стене. Там же, наверху, растяжка из портретов золото-серебряного фонда российской литературы от Пушкина до Маяковского. Рабочий стол с печатной машинкой и россыпью мелких предметов 1970-х, в том числе странный музыкальный инструмент и фотокопия рисунка белочки. Правее — панели с портретами писателей эпохи: Вознесенского, Стругацких, Барто и других. Автор портретов — другой Иосиф Гинзбург, известный под псевдонимом Иосиф Игин — сделал карьеру как карикатурист. Под портретами написаны их мнения об афоризмах, присланных им Гинзбургом. Рядом стойка с их книгами, выложенными в алфавитном порядке; икебана из веточек, собранных на даче Корнея Чуковского, на которой долгое время существовал детский летний фестиваль, где вход стоил детям десяти картошек и десяти шишек.
Обобщая описание выставки, следует сказать, что она относится к двум приемам: это тотальная инсталляция и, если мы говорим об отдельных объектах, «хистори-мейд». Термин «хистори-мейд» вводит художник и критик Анатолий Осмоловский в своей статье «Исповедь художника-авангардиста, часть II»:
«На московской сцене уже идет работа с историческими объектами. Яркий пример — недавно открывшаяся выставка Яна Гинзбурга «Механический жук», посвященная работе Ильи Кабакова «Жук». Гинзбург использовал планшеты самого Кабакова, взятые из его мастерской. Эти планшеты — вид исторического объекта. Хистори-мейд!»[4]
Такой подход к созданию художественного объекта в основе своей содержит работу с историческим объектом.
Художественный критик Борис Клюшников, комментируя текущую ситуацию в российском искусстве, отмечает группу авторов, которые, по его критерию, изобретательно сотрудничают с институцией искусства (Арсений Жиляев, Кирилл Савченков, Ян Гинзбург, Алексей Таруц, Таус Махачева, АСИ).Однако двое из отмеченных авторов не совпадают с критерием: это Арсений Жиляев, в силу левого критического отношения, и Гинзбург. Особенность последнего я бы обозначил так: метод Гинзбурга переоткрывает забытое. Известно, что Ян не читает философских книг. Тут уместно вспомнить слова Гете, который считал, что изучение философии неизбежно портит художественный стиль.
Другой особенностью Гинзбурга, которая выделяет его из отбора Клюшникова, является его страсть к объекту, несвойственная представлению о постконцептуальном искусстве. Он тщателен в своем интересе к форме.
«Совпис» интересно сравнить с упомянутой Осмоловским выставкой «Механический жук», которая прошла в Osnova в конце 2017 года и явилась этапной для этого автора.
К концу 2017 года Ян Гинзбург уже вовсю занимался наследием своего старшего товарища: вышла беседа с Иосифом на Colta[5], а Ян Тамкович сменил фамилию на Гинзбург. Художественное сообщество ожидало высказывания о творческом пути забытого нонконформистского художника, но вдруг в декабре 2017 года в модной галерее появляется «Механический жук» — целиком посвященный самому известному русскому художнику Илье Кабакову.
«Жук» произвел на меня ошеломляющее впечатление. Это были огромные щиты из мастерской самого Кабакова, ассамбляжи объектов, связанных с биографией этого «отца московского концептуализма», давно живущего в США в поселке миллионеров. Известно, например, что Кабаков, пока еще был тихим жителем СССР, никогда не принадлежал к нонконформистам, а напротив, рассекал шестую часть суши на собственной Волге — в советской иерархии он комфортно принадлежал к верхушке среднего класса. Один из объектов «Жука» — трехместное кресло из автомобиля, закрепленное на плоскости «картины».
Главным отличием выставки про Кабакова от выставки про Гинзбурга является отношение к объекту. Если «Жук» легко разобрать на автономные объекты и по частям перенаправить на рынок, то с «Совписом» такой ход не пройдет: выставка переполнена сложносоставными артефактами, но не может быть разобрана на части — это тотальная инсталляция, в которую можно погрузиться, но трудно что-то вынести наружу. Это первый подобный опыт галереи Osnova. Ян признает конфликт с менеджментом галереи: ни один объект, кроме, пожалуй, детских надувных телефонов (находка старьевщика на развале) или частей картотеки (не обладающих сексапильностью «кабаковских» гигант-объектов на щитах) не может заинтересовать потенциального коллекционера. Другое различие в качестве объектов. «Жук» был собран безукоризненно. С «Совписом» выходит по-другому: вместо гладкого искусства миллионеров на первый план выходит шершавость. Это заметно почти во всех объектах — от живописно прочерченных на стене плашек из первой комнаты, до оргалитов пола во второй, где между листами проглядывают небрежные зазоры.
Выставкой про Кабакова Ян Гинзбург повторял старшего Гинзбурга с его стремлением вписаться в круги художников или писателей. Ее приняло сообщество, и сам Ян Гинзбург был «принят» картелем, продолжающим московский концептуализм.
С «Совписом» все наоборот: нет тех кругов, которые сегодня могли бы его принять как своего — скорее, это непонятный, никому не интересный мусор позднесоветской эпохи. Если на «Жуке» Иосиф присутствовал негативно, в виде почти разрушенного костюма бездомного, висящего за пределами экспозиции, то логично было бы повесить во внешней части настоящей выставки какие-то притягательные объекты из кабаковской серии, чтобы менеджмент оставался спокойным за свое будущее.
Примечания:
Экзотический контраст* — высказывание из вокабуляра Иосифа Гинзбурга.
[1] Осмоловский А. Исповедь художника-авангардиста, часть II // Художественный журнал № 104 (2018). С. 192.
[2] Литературная газета — советское и российское еженедельное литературное и
[3] «Клуб 12 стульев» (сокращённо «Клуб “ДС”») — отдел сатиры и юмора Литературной газеты, созданный в 1967 году. Основателем клуба был Виктор Веселовский (1938–1992). В клуб входили известные советские писатели и художники.
[4] Осмоловский А. Исповедь художника-авангардиста, часть II. С. 193.
[5] Тамкович Я. Распознание Иосифа Гинзбурга // Разногласия 8 (сентябрь 2016). С. 25–38.
