Публикуем отрывки из международных дискуссий образовательной программы биеннале молодого искусства. Спикерами первой дискуссии «Апология возраста» были Тим Ингольд, Анна Шадрина и Екатерина Муромцева.

Тим Ингольд (Tim Ingold, р.1948, Великобритания) — профессор социальной антропологии Абердинского университета. Проводил исследования среди народа Саами (Saami) и финнов в Лапландии, окружающей среде, технологиях и социальной организации на циркумполярном Севере. Занимался исследованиями поведения животных в человеческом обществе, а также экологии человека и теории эволюции.

Анна Шадрина (р.1975, Великобритания) — доктор социологических наук, преподаватель в Университетском колледже университета Лондона. Специализируется на исследовании гендера, старения и социального неравенства в постсоветском обществе.

Екатерина Муромцева (р.1990, Россия) — художница. Персональные выставки проходили в бывшем Институте философии РАН (2016), XL-галерее (2017, 2018, 2019 гг.) и Московском музее современного искусства (2019). Победитель программы Present Continuous фонда V-A-C (2019). Лауреат премии «Инновация» (2020). Основатель странствующей галереи "Балкон”.

Куратор Андрей Шенталь о дискуссии:

«Несмотря на рост продолжительности жизни и старение населения, культуриндустрия по-прежнему молодеет и инфантилизируется. Даже современное искусство питается всем молодым — энергией обновления, отрицанием отцовских канонов и открытием новых имен. Инициативы вроде Московской международной биеннале молодого искусства, с одной стороны, борются с институциональной геронтократией и истеблишментом, но одновременно — через отсылку к биологическому возрасту — усиливают системный эйджизм. Даже внутри института искусства мы сталкиваемся с делением людей на противоречащие друг другу поколенческие группы.

На самом деле, биологи до сих пор не могут разгадать причину старения, медики не сходятся в том, когда начинается начинается этот процесс, а социологи не дают четкого возрастного критерия. Несмотря на гегемонию культа молодости, сегодня в развитых странах «третий возраст» рассматривается многими и как наиболее продуктивный ее этап. История искусства подтверждает это множеством примеров авторов, создавших главные произведения на склоне лет. Но одновременно процесс старения попадает в другую крайность, становясь выгодным ресурсом серебрянной экономики, коучинга, медицинских и сервисных услуг.

В рамках дискуссионной программы биеннале антрополог Тим Ингольд поставил под вопрос существующую трехчастную систему поколений, где молодые занимают позицию правящих миром, социолог Анна Шадрина рассмотрела, как общественные институты и нормы создают представления о поздних этапах жизни, а художница Екатерина Муромцева рассказала об исторической исключенности пожилых художников из институционального контекста и поделилась своим опытом взаимодействия».

Тим Ингольд, профессор, исследователь поведения животных в человеческом обществе, экологии человека и теории эволюции:

Пожилые люди не могут встречаться так часто, как хотят со своими внуками, но это не новая проблема. Все ограничения, с которыми мы столкнулись, не новые. Это разделение существовало и до пандемии. Одна из величайших трагедий в современном мире, которое пандемия в жестком свете показала, — это разделение дедушек, бабушек и внуков. Они разделены какой-то непреодолимой преградой, средним поколением, так называемым поколением “нынешнего дня”, поколением “сейчас”. Оно ворвалось между молодостью и старостью, это люди между 20 и 60 годами, это поколение очень занято сиюминутными повестками. Оно видит жизнь как холм, находясь на самой высокой его точке. Если мы считаем, что новое поколение должно построить новый мир, но оно должно разрушить предыдущий, скрыть его, накрыть новым слоем жизни. Каждое новое поколение как будто разрушает старый мир, старое поколение.

При этом поколения накладывают свой образ жизни и мировоззрения слоями. Каждое новое поколение приходит на смену предыдущему новым слоем. Когда мы открываем артефакты предыдущего поколения, то считаем, что это древность и помещениям их в музей, но ведь интересно, что любой объект является предметом предказасания, но как мы знаем из истории мира, все предсказания терпят поражение. Это серийное замещение одного поколения другим едва ли соответствует экологичному представлению о жизни. Представление о прогрессе, которое мы в современности формулировали на основании теории неудачных моделей, когда мы говорим, что у нас есть предсказание и оно скорее всего не сбудется, эта теория оказалась не очень жизнеспособна. Экологичность не совместима с прогрессом. Это не значит, что мы должны смириться с ретрогрессией, с идеей о том, что прогресс пойдет вспять, напротив. Мы должны найти способ сосуществования поколений, в котором поколения будут развивать жизнь вместе.

Например, у нас есть книга, в которой страницы лежат одна на другой как стопка. Если мы представим, что каждое поколение — это страница, то получается, что все поколения при хранении находятся в горизонтальном положении. Я бы также хотел представить себе веревку, у которой все нити скручены и каждая нить имеет свою длину, но веревка — бесконечна, потому что скручиваем ее, линия становится бесконечной. В веревке жизнь последующих поколений находится не в линейном следовании, а они существуют вместе. Мне бы хотелось представлять нашу жизнь так, как нити в веревке. Как нити накладываются друг на друга, делая ее прочной, точно также в жизни, молодые и старые должны жить вместе, чтобы прокладывать уверенный путь для следующих поколений.

Молодые люди в античности росли и наблюдали за практиками старших, слушали эпос, осваивали ремесла, которые были рождены задолго до них и так сами становились творцами истории. Обычно ребенок рос в хозяйстве, где взрослые занимались работой, а дети наблюдали, так происходило наложение поколений. Но сейчас этого не происходит. Сложно понять, что вызвало эту трансформацию, когда и почему промежуточные поколения начали видеть себя как поколение сейчас. Что наделило людей таким желанием трансформировать мир, создавать новый мир, отчуждая старшее поколение и приписывая детям природу абсолютного нуля, не обремененной культурой. Поколение “сейчас” практически не уделяет времени рассказыванию историю, приобретению навыков. Это не рассматривается как важное, а скорее как развлечение. Поэтому поколение “сейчас” ориентировано на цели, на средства к достижению своих целей. В целом, это скорее краткосрочные задачи, которые не содержат в себе обещания о том, что будущее будет разворачиваться за пределами настоящего.

Если мы стремимся к устойчивому развитию, то это либо все, либо никто, не отдельная группа людей. Это мир, в котором будет место каждому. И есть только один путь — ослабить хватку промежуточному поколению.

Анна Шадрина, доктор социологических наук, преподаватель, исследователь гендера, старения и социального неравенства постсоветском обществе:

До 70-х гг 20 века в Западном контексте старение воспринималось как унифицированный хроно-биологический процесс, который происходит в стареющем теле. Считалось, что старость наступает потому, что время идет, тело стареет и от этого активный прежде человек превращается в старика или старуху. В 70-е годы произошло важное развитие научной мысли, благодаря которому на старение стали смотреть, как на социальный процесс. То есть, тело по-прежнему стареет. Но как именно оно стареет, во многом зависит от социального контекста. Сегодня в рамках социальных наук мы понимаем старение, прежде всего, как позицию в общественной иерархии, которая обусловлена тем, как в нашей среде относятся к людям нашего возраста, гендера, класса, этнической принадлежности. Старение также рассматривается как индивидуальный и коллективный опыты, формируемые теми смыслами, которые в конкретном обществе приписываются определенным жизненным этапам.

Роберт Батлер, автор термина “эйджизм” объяснил это явление, как системную дискриминацию по признаку возраста, которая основана на приписывании пожилым людям таких качеств, как необучаемость, ригидность и всесторонний регресс. Мне кажется, что социальное старение связано с постепенной утратой ресурсов, помогающих сопротивляться эйджизму. Главный ресурс, в этом смысле, на мой взгляд — это возможность оставаться в профессии, если речь идет о работе, которая дает не только доход, но и смыслы и важные человеческие связи.

Екатерина Муромцева, художница:

Художница Катя Медведева начала писать, когда ей было около 40 лет. Она увидела натюрморт на работе и стала его рисовать. Очень интересно она образом описывает свой образ искусства. В своей автобиографии она написала, что у нее был такой момент физического просветления, она писала по 12 часов в день и как будто кровь изменила свой состав. Один преподаватель спросил “как вы можете рисовать в 40 лет как 5-летний ребенок?”, она расплакалась, но преподаватель сказал, что это комплимент, так как очень сложно сохранить такую чистоту души”.

Еще одна художница Любовь Кулик. Она родилась в 1945 году. Ее открыл молодой художник из Ростова-на-Дону, Олег Устинов. Он решил создать свою галерею, отправился в местный жэк, увидел ее работы и предложил сделать выставку в своей галерее. После этого она начала активно создавать работы, в них она совмещает вышивку на декоративных панелях с живописью, ее вдохновляют авангардисты и русский орнамент, она описывает внутренние опыты, просветления.

Посмотреть все дискуссий на английском языке и с русским переводом можно на YouTube канале биеннале молодого искусства.