Текст написан в рамках Лаборатории художественной критики ЦСИ Винзавод

#WinzavodReview

Дарья Макарова, «Чуть левее центра, по золотому сечению». Куратор Ольга Дерюгина
Площадка Старт, ЦСИ Винзавод
17 апреля — 19 мая 2019

На выставке с этим поэтическим названием — дебютная персоналка, инсталляция типичной постцифровой скульптуры. Она вся состоит из гладких поверхностей — словно прямиком из агрегаторов или как продолжение смартфонного экрана в галерейной реальности. Тема: сон, точнее, его эрозия персональными устройствами и интернетом. Отправной пункт: характерно по-сетевому странноватое явление трансляций видеопотока спящих или пытающихся уснуть людей, которые свою бессонницу монетизируют, собирая «донаты», то есть пожертвования таких же борющихся cо сном в цифровой прокрастинации соглядатаев.

В отдельном закутке представлена видеонарезка из этих видеопотоков, продолжающая традиции вебкам-искусства (в духе Петры Кортрайт), где вспыхивают уведомления о комментариях и пожертвованиях. Видео сопровождается эмбиент-музыкой, muzak успокоения и усыпления. Предметная часть выставки состоит из трех отдельно стоящих скульптур, двух настенных, и одного углового «контррельефа» (пользуясь термином Татлина). Настенные — это, во-первых, пара полок из прозрачного стекла, одно — разбито: товарная витринная презентация в духе неогео иллюстрирует кураторскую идею о товаризации сна; во-вторых, приклеенный к стене и подсвеченный снизу светодиодами тканевый отпечаток, цифровой коллаж. Он накладывает сверкающую упаковку Мелаксена, самого популярного снотворного, поверх кадра из видеопотока со спящим в автомобиле мужчиной, который транслирует свой сон онлайн и собирает комменты ютьюберов.

Отдельно стоящие конструктивные скульптуры составлены из явного заимствования из синтаксиса мебели (пóшло модернистской мебели гостиниц, лобби, спа-салонов): стальные каркасы низкопосаженного журнального столика, витрины на уровне глаз и вертикальной подпорки поддерживают листы прозрачного стекла. На этих конструктах: заряжающиеся айфоны (поэтому всюду протянуты удлинители, чьи шнуры опутывают галерейный пол в четырех почти графически изгибающихся линиях); белые икеевские коврики, сложенное постельное белье, полотенца — на ярлыках отпечатены поэмы Макаровой; белые и бледно-розовые цветы. Вертикальная стойка с фронтальным стеклом держит посередине плоскости — в самом сердце — айфон, с вытягивающимися из него проводками зарядки и наушников. Айфон тем самым положен в иконографическую и тематическую центральность. Он, с одной стороны, источник всей стилистики, даже вдохновения данной выставки и, шире, современного искусства как синхронного с нынешними средствами производства и их отношениями. С другой стороны, это проблематизируемый инструмент внешнего побуждения, соблазняющей и одолевающей власти, как кнут и пряник алгоритмической экстракции, нейронной дестабилизации и отсутствующей атомизации.

«Контррельеф» — это белое одеяло, растянутое как гравитационная композиция и как ширма, из–за которой в углу светится флуоресцирующее устройство, и под которой заряжается другое. На ярлычке одеяла поэма со строками:

Чуть правее центра

По золотому сечению

Какой-то тонюсеньский ручеёк

Ощущения от него мерцающе-магические

Так и будет сплавляться гроб

В них отражается фетишистски волшебный эффект воздействия облачной техники, который едва заметно, через мелкие дофаминовые дозы, «тонюсеньки», вторгается в предполагаемую внутреннюю цельность и физиологическую стабильность сна, пронизывая его смещающими и лишающими тревогами. В итоге это приводит к отмиранию или десубъективации, к человеку-в-футляре («гроб»), окутанному коконом смартфонов и одеял, отдаче потоку в неорганическом стремлении к распаду.

Куратором является Ольга Дерюгина, одна из четырех внешних экспертов, приглашенных в этом сезоне фондом Винзавод для отбора молодых авторов для Старта, площадки дебютов. Дерюгина, выпускница Школы Родченко 2016-го года и критик искусства, часто обращается к идеям цифрового. В своем тексте она пишет о том, что сон подвергается «колонизации рыночными механизмами», о товаризации, которая преобразует пассивное зрелище (как его теоретизировал Ги Дебор) в интерактивное, захватывающее и сопроизводящее нового субъекта — субъекта капитализма 24/7, который одолевает один из последних неосвоенных фронтиров ради прибыльной экстрации. Этим последним фронтиром является сам лимит физиологического воспроизводства тела во время сна, — как описывал неумолимый капиталистический процесс Джонатан Крэри в трактате «24/7: поздний капитализм и конец сна»[1]. К этому актуальному рассуждению в удачном гибриде кураторской концепции и современной по всем параметрам художественной практики я бы добавил измерение общего: ведь осмысляемое нарушение сна является парадоксальным в отношениях частного и общего. Неолиберализм не только присваивает общинное, ведь с его усилением корпорации — монопольные платформы — соревнуются за проникновение в остатки повседневности, быта и частной жизни. Перманентное вторжение в сон пронизывает всех, но отделяет каждого от этого общего опыта, создает негативную общность только в приватизируемом, атомизированном и почти экзистенциальном бытии-в-одиночестве, где каждый оставлен наедине со своим никогда не спящим устройством.

Примечания:

[1] Crary J. 24/7: Late Capitalism and the Ends of Sleep. London: Verso, 2013. В частности, Крэри пишет: «Имеется мимолетная догадка о несоразмерности между собственным ощущением безграничной электронной соединенности и продолжающимися ограничениями телесности и физической конечности. Но подобные перемещающие моменты ранее были в основном ограничены физическими местами, где были доступны непортативные аппараты. Со все более простетическими устройствами такого рода переходы происходят где угодно, во всякой представимой публичной или частной среде. Опыт теперь состоит из резких и частых сдвигов от поглощенности в кокон контроля и персонализации к хрупкости разделяемого мира, имманентно сопротивляющегося контролю. Опыт этих сдвигов неизбежно усиливает привлекательность к первому, и увеличивает мираж собственного привилегированного изъятия из кажущейся низкопробности и недостаточности общинного мира. Внутри капитализма 24/7, общение вне индивидуального интереса неумолимо истощается, а межчеловеческий базис общественного пространства делается неуместным к собственной фантазматической цифровой обособленности». P. 89. Крэри, конечно, опирается среди прочего на откровения Карла Маркса о темпоральности в главе о рабочем дне первого тома «Капитала» и в «Грюндриссе».