Продолжаем публиковать фрагменты из международных дискуссий «Салон отвержденных категорий» образовательной программы биеннале молодого искусства. Спикерами второй дискуссии «Тирания позитива» стали Ева Иллоуз, Аарон Шустер и Борис Клюшников.

Ева Иллоуз (Eva Illouz, Израиль) — профессор социологии Еврейского университета в Иерусалиме и института EHESS в Париже. Ее исследования сосредоточены на социологии капитализма, социологии эмоций, социологии пола и социологии культуры, в работах поднимаются проблемы влияния капитализма на эмоции, коммодификации романтики и значение свободы, выбора и индивидуализма в современном мире.

Аарон Шустер (Aaron Schuster, США) — философ и писатель, живущий в Амстердаме. Старший научный консультант в Фонде VAC (Москва), ранее был приглашенным профессором Чикагского университета. Он является автором книги The Trouble with Pleasure: Deleuze and Psychoanalysis (MIT Press, 2016).

Борис Клюшников (р. 1989, Россия) — преподаватель теории современного искусства. Со-основатель Лаборатории художественной критики Винзавода. Организатор ридинг-групп по научной фантастике The Word For World Is Forest. В сферу исследовательских интересов входит философия современного искусства, видеоэссеизм и пересечение искусства и научной фантастики.

Куратор Андрей Шенталь о дискуссии:

«Неологизм «счастьекратия» описывает общество, которым правит позитивное мировосприятие и требование наслаждаться своей жизнью. Популярная психология приучает избавляться от негативных мыслей, а позитивное образование — подавлять критическое мышление как несовместимое с развитием предпринимательских навыков. Положительные эмоции — ходовой товар сервисной экономики, а улыбающийся работник или работница становятся признаком клиентоориентированности и залогом коммерческого успеха. Состояние счастья производится сегодня индустрией: от звездных коучей, тренингов и онлайн-марафонов до руководств по благополучию и мотивационных цитат вконтакте. Те, кто не способен самостоятельно выработать эмоциональный интеллект, могут положиться на психотерапевтов или ингибиторы обратного захвата серотонина.

Тем не менее, несмотря на эманацию счастью, статистика свидетельствует о прогрессирующем росте распространенности депрессивных расстройств, количестве самоубийств даже в благополучных странах. В отличие от культуриндустрии, медиа и социальных сетей искусство остается одной из последних зон свободных от диктатуры позитива. Если негативность была ключевой категорией модернизма (например, искажая привычные взгляду формы), то последнее в чем можно уличить современное искусство, так это в эмоциональном обслуживании публики. Как полагал «мастер негативности», Теодор Адорно в помраченной объективной реальности, позитивность искусства парадоксальным образом заключается в его противоположности: оно «словно хочет своими заклинаниями предотвратить катастрофу, нарисовав ее картину».

В рамках второй дискуссии цикла «Салон отверженных категорий» социолог Ева Иллуз рассказала о том, как неолиберальная культура производит «счастливых субъектов» и нормализует поиск счастья через психологию, теоретик искусства Борис Клюшников противопоставил понятие счастья в эстетике и искусстве господствующей идеологии позитивного мышления, а философ Аарон Шустер описал парадоксы наслаждения и желания быть счастливым, используя примеры из философии, психоанализа, литературы и поп-культуры».

Ева Иллоуз, профессор, исследователь социологии капитализма, социологии эмоций, социологии пола и социологии культуры:

Недавние исследования зачастую противоречат экономистам, которые говорят, что социальная защита и перераспределение — идеи необходимые для социального процветания и благополучия всех членов общества. Но на самом деле экономисты, которые фокусируются только на психологии счастья утверждают, что в странах, где уровень неравенства высок, счастья даже больше, потому что неравенство не всегда сопровождается ресентиментом.

Скорее неравенство сопровождается фактором надежды, люди занимающие более низкие позиции надеются на лучшее, и это обуславливает их мотивацию и желание чего-то добиваться. Желание действовать во свое благо и благо страны. Таким образом стало очевидно, что через примат счастья можно объяснить и отсутствие необходимости бороться за равенство.

В 2007-2008 годах последовал всемирный экономический кризис и после этого кризиса все больше и больше стран по всему миру обратились за экспертизой к психологам, которые работали в русле психологии счастья. Несмотря на все данные по снижению качества жизни, судя по опросам, люди по-прежнему справлялись с обстоятельствами. Они утверждали, что они счастливы и получается, что тревожиться не о чем, поскольку главная цель политики — счастье. Ричард Лэйард (Lord Peter Richard Grenville Layard), известный как “звезда счастья”, британский экономист, был одним из первых политиков, который использовал уровень счастья как некоторый индекс, как некоторую метрику, подобно тем основаниям, на которых проводились многие неолиберальные реформы. Идея состояла в том, чтобы внедрить показатель валовой продукт счастья (ВПС) вместо традиционных экономических показателей, таких как валовой национальный продукт (ВНП).

Подобно тому как раньше измерялись в рамках ВНП/национального государства доходы, сейчас предпринята попытка перейти на измерение уровня счастья. Были притом попытки масштабировать это на весь мир, и по сути так и произошло. Этот подход проник во многие страны, включая ОАЭ, Бахрейн, Франция, Израиль и так далее.

В мире возникла дисциплина, которая так или иначе связана с нашей историей. Эта дисциплина называется позитивная психология, основанная Селигманом. Общество позволило создать целое учение о том, что заставляет людей жить и что является смыслом жизни. Селигман говорил об оптимизме, о приспособляемости, о счастье и об индивидуальном смысле жизни. Он пришел к идее «выученной беспомощности». Это означает, что если вы постоянно на опыте убеждаетесь, что ваши действия не приносят никакого результата, то вы обучаетесь беспомощности. Также он пришел к термину резистенция (жизнестойкость, устойчивость). И этот термин оказался в частности невероятно популярен в штатах, в Европе и Франции. Селигман воспринимает условия, в которых оказываются люди как «временные и подлежащие изменениям». Такие люди оптимистически смотрят на мир вокруг себя, и впоследствии социальные науки начали быть связаны с психологией. Позитивная психология сейчас задает тон консервативным исследованиям. Например, транснациональные компании как Coca-Cola финансируют именно такой род исследований в последние годы. И они связаны с очень уважаемыми дисциплинами в наши дни, конкретно с экономикой.

Аарон Шустер, философ и писатель:

Несмотря на вложение всех возможных сил на стремление к несчастью, люди выглядят удовлетворенными в своей неудовлетворенности. Можно сказать, что фрейдистская теория разрывается между двумя разными подходами к удовольствию и счастью. Если прочитать Фрейда более детально, то можно пронумеровать все причины, почему счастье невозможно. Одна из причин — биология, прямохождение, тот факт, что у человека уже нет прямого доступа к природному обонянию (принюхиванию). Переходя к прямохождению человек теряет возможность поиска следа, также теряет связь с сексуальными сигналами, которые теперь должны проходить через опосредование символического.

Вторая причина — конфликт между культурой и желаниями: человек в культуре становится подвержен запретам, в том числе и на сексуальное желание. И с этим приходится примиряться. Третья — конфликт между противоречащими желаниями в индивиде, то есть в одном человеке никогда нет идеальной гармонии желаний. Четвертая — конфликт имманентный самому желанию. То есть само желание не приближает человека к удовлетворению, а выискивает напряжение или барьеры к удовлетворению самого себя. Пятый аргумент был сформулирован уже в 50-е — 60-е года в контексте марксистской теории. В какой-то момент суперэго становится долгом, за который мы несем ответственность. Суперэго наслаждается и подпитывается неудачами и провалами субъекта. Неудачей на пути к выполнению долга, а долг состоит в том, чтобы стать счастливым.

Людей отличает изобретательность в изобретении собственного несчастья и неудовлетворенности. Это внутреннее препятствие, которое влияет на жизнь человека, но это ловушка. Несмотря на своими руками созданное несчастье, люди получают удовольствие от него.

Неудовлетворение пробивает путь совсем другому удовольствию. И это неудачное саботирование своего собственного бытия дает нам еще одну важную точку зрения на проблему счастья. Я в своей работе также изучаю проблему жалобы. Мне кажется, жалоба — прекрасный путь, чтобы понять парадоксы удовольствия: почему нам так нравится жаловаться на то, что вообще-то приносит нам неудовольствие. Простите за обобщение, но эта тема «Тирании позитива», мне кажется, наиболее интересной в российском контексте. Возможно я вижу тут что-то заимствованное из американской культуры, ведь российская культура известна в США как культура негатива и жалобы. И американская культура апроприирует позитивность. Для меня это вопрос, как происходит такое перекрестное действие американского позитива и российской негативности.

Посмотреть все дискуссий на английском языке и с русским переводом можно на YouTube канале биеннале молодого искусства.