Выставка Louis Voitton Foundation проходит сейчас в Москве, в здании галереи искусства Европы XIX-XX вв. ГМИИ им. Пушкина. Фонд Луи Виттона — относительно молодая коллекция современного искусства, которая имеет, по большей части, имиджевые и инвестиционные задачи. Исходя из них в фонд отбираются работы зарекомендовавших себя художников, имеющих перспективы на рост в цене. Предположим, что в экспертном совете (вряд ли здесь речь идет о единоличных решениях) заседают далеко не глупые люди и смело доверимся их вкусу и знаниям.

С порога нас встречают произведения хрестоматийных уже французских художников второй половины XX века: скульптура Альберто Джакометти и одна из антропометрий Ива Кляйна. Я не буду здесь задерживаться на воспевании давно известных художников и их творчества. Вместо этого я расскажу про пятерых, возможно, не таких популяризированных. (Сказал я и начал с очевидной звезды)

1. Герхард Рихтер. «Гудрун».

Я не могу ничего не сказать об этом немецком художнике. Его работы восхищают меня и всегда будут восхищать. Этот алхимический сплав случайности и сделанности перегружает мой мозг, и я могу до 20 минут стоять и смотреть на одну работу. Из представленных на выставке больше всего меня впечатлило полотно «Гудрун» (забавно, оно — мой ровесник, 1987 года). Гудрун — это персонаж скандинавской мифологии, жена Сигурда, Старшая Эдда повествует, как Гудрун оплакивает погибшего супруга: «Горестно взор бросила Гудрун на голову князя в сгустках крови, на очи героя, померкшие ныне, на жилье души, мечом рассеченное. Вскрикнув, грянулась оземь Гудрун; косы рассыпались, вся покраснела, хлынули слезы дождем на колени.».

Картины Рихтера — это многослойные абстракции. Художник накладывает новые слои краски, а затем, смазывает или срезает из, в зависимости от степени высыхания. Таким образом создается палимпсест, подобный тому, что мы видим здесь. В первую очередь наш взгляд привлекает скопление красных пятен, занимающее большую часть холста. Эти пятна отстают от фонового слоя, местами, на целый миллиметр, это действительно сгустки, сгустки крови, которые видит Гудрун. Они как бы вытекли из диагональной раны, окруженной почерневшей мертвой плотью. Голубой и желтый на фоне, оптически смешиваясь, дают дополнительный красному синтетический цвет.

Это произведение обладает двумя уровнями ритмичности. В первую очередь стороны, мы можем, до определенной степени, проследить движение гигантских лопаток и кистей художника. Но и ряды красочных линий, оставленные этими движениями, также создают ритмы, и один большой аккорд складывается из длительного удержания нескольких нот.

Интермедия. Жан-Мишель Баския

Не могу я не упомянуть и о Жане-Мишеле Баския. Американский уличный художник вызвал восторг у публики. Почти все, кто заходил в его зал, улыбались и начинали рассматривать его работы. А в книге отзывов нашлось несколько оммажей.

2. Кристиан Болтански. «Animatias»

Запись звона нескольких сотен колокольчиков. Перед экраном разложено сено, сухие плоды лотоса и еще какие-то злаки. Все это пахнет. Эта работа сама по себе очень эстетичная и ненавязчивая. Если мы прочтем экспликацию, мы узнаем, точное число колокольчиков и то, что их расположение повторяет карту звездного неба в день рождения художника (с того, ракурса, в котором велась съемка, это совершенно неочевидно), а также, что запись идет целые сутки (чего посетители музея также не узнали бы сами). Музыка звезд, это, конечно, очень поэтично, но, на мой взгляд, от этой метафоры произведение нисколько не выигрывает.

Предлагаю посетителям задержаться в этой комнате минут на десять и расслабиться. Только хаос равнозначных звуков. Только случайность. Впереди еще две трети выставки.

3. Марк Брэдфорд. «Отчеты о дожде», «Окей, теперь мы готовим на газу».

Секрет изготовления первого загадочного произведения скрывается в его названии. Несколько листов глянцевых журналов (по-видимому, несколько сотен листов), были размещены на ребристой поверхности. После того как дождь смочил и склеил страницы, художник перенес их на твердую основу и отшлифовал. Так на плоскости картины появился отчасти случайный, отчасти, обусловленный изначальной геометрией складок, узор. Эти линии образуют сложные ритмы белого, голубого и красного

Связь второго произведения с бытовым газом осталась не выявленной. Здесь художник лично прорезал слой из нескольких десятков листов. Прихотливо расползающиеся линии напоминают, треснувшее стекло, а в других местах идут параллельно. Но и здесь нашлось место случайности: при прорезывании линий отклеивался верхний слой, и, проводя полировку, художник срезал его, обнажая голубую основу.

«Отчеты о дожде» напоминают мне синтетические ритмы композиций Стива Райха. «Окей, теперь мы готовим на газу» похож на фрагмент даб-стэпа с двумя низкочастотными дырами и нарастающим минималистичным ритмом между ними.

4. Тасита Дин. «Окна»

Четыре алебастровых плиты предназначались для вставки в окна некой монастырской часовни и имеют размер соответствующий оконным проемам. Алебастр — полупрозрачный материал, и, если мы представим эти прямоугольники светящимися на стенах небольшого полутемного помещения, возможно, это окажется инверсией Капеллы Ротко. В таком виде эти, похожие на клавиши, панели, звучат как долгий органный аккорд.

Узоры на алебастре имеют природное происхождение. Однако, при ближайшем рассмотрении, на поверхности пластин можно обнаружить процарапанные сухой иглой слова: «shadow», «soul», «7 December» и другие. Осталось неясным, что означают эти надписи (7 декабря, возможно, отсылает к налету на Перл-Харбор), и все ли я обнаружил, но процесс поиска принес неописуемое удовольствие.

Интермедия. Марина Абрамович

Вам не кажется, что это произведение слишком очевидно, чтобы включать его в список? Устройтесь поудобней в шезлонге и насладитесь несогласованным постукиванием метрономов. Кстати, когда я был на выставке, один метроном не стучал. Не могу сказать, было ли так задумано художником или же это казус, поищите его там.

5. Франсуа Морелле. Сетки.

Ничего случайного, чистая математика. Художник создает сетки из параллельных сплошных и пунктирных линий, находящихся друг к другу под заданным углом. Названия работ полностью соответствуют тому, что на них изображено. Если провести сравнение со звуком, у нас получится монотонный минималистичный ритм, лучше всего, я думаю, подойдет восьмибитный звук. Кстати, существуют программы, позволяющие синтезировать звук при сканировании изображения.

Можно сказать, что перед нами классический вид концептуальной минималистической живописи. Уверен, что художник создал несколько десятков вариантов подобных работ с сочетанием различных сеток. На самом деле здесь не важен ни внешний вид этих произведений, ни их эстетические качества или ритмические характеристики. Главное — это идея. Идея изображать штриховые пунктиры с заданным интервалом между штрихами, с заданной частотой сетки и под заданным углом. Художник становится одновременно и автором идеи, и инструментом ее воплощения, почти механизмом. Подобные работы заставляют задуматься о границах между свободным творчеством и необходимостью подчиняться заданным правилам изобразительного искусства.

***

Остальные экспонаты выставки ничуть не менее интересны. И я советую вам (хотя мне и сообщили, что в Москву привезли не самое лучшее) пойти на эту выставку, особенно, если вы не собираетесь зимой съездить в Париж.