Михаил Заборов

Почти весь 20-й и начало 21-го веков — это чудовищное, сатанинское доказательство ложности марксизма. Сталинский, или сегодня северокорейский социализм с коммунистической династией последнего — жуткие гротески на демократию и свободу и необходимо понять почему и как прекрасные лозунги революций превращаются в свои гротескные противоположности. С этой целью автор сих строк предложил свою теорию «Социальная физика» (см. здесь на сайте). Маркс оперировал широчайшими категориями: класс, борьба классов, победа пролетариата, эта победа пролетариата противоречит, кстати, собственной теории Маркса, согласно которой революция рождает не один победивший класс, а два новых противоборствующих класса. Для пролетариата Маркс сделал исключение и напрасно, два новых класса появятся после революции, и о них напишет впоследствии Милован Джилас. Эти новые классы: сверху партийная хунта, снизу раболепствующий народ.

И если уж употреблять понятие социальный класс, то роковая ошибка Маркса как будто бы даже и не столь велика, он просто не учел неукротимую, неутолимую борьбу за власть как между классами так и вражду и расслоение внутри каждого класса. Впрочем в большевистской революции рабочие не выступали как класс, сами революционеры не были рабочими, власть захватила партия, в которой едва ли сыщется один два рабочих никакой роли не игравших. Ленин, как известно, настаивал на том, чтобы «партия нового типа» состояла из профессиональных революционеров, то есть, чтоб революционеры не были рабочими — опять оксюморон.

Поэтому мы предложили принципиально иной подход к изучению общества и верим, что ему принадлежит будущее, хотя пока он никем не замечен. Но наша статья

«Социальная физика» — это не толстый «Капитал» Маркса, это всего лишь краткий набросок теории, и теперь мы попытаемся в меру сил этот набросок дополнить другим наброском, который назовем

«Социальная химия». Цель приблизиться к конкретным социологическим исследованиям направив их в определенное русло. Представим, что человек — это социальный атом, обладающий некоторыми валентностями. Что такое человеческие валентности? Это как в химии способность взаимодействовать с другими атомами-людьми и тут на первое место поставим способность к половым контактам, поскольку эта способность создает единственно жизнеспособную социальную молекулу — семью. И еще потому что в половых контактах человек неизбежно выступает как индивид.

Но у человека есть еще витальная валентность — трофическая. Это способность взаимодействовать с природой, добывать пропитание. Питается человек тоже индивидуально, но в общем добыча пищи и других материальных благ осуществляется коллективно (Робинзон — фантазия). Поэтому можно сказать, что трофическая валентность — это скорее валентность не атома-человека, а молекулы-семьи, а еще вернее соединения семей-молекул: племени, союза племен… Можно поставить вопрос: каково минимальное количество людей необходимое для того, чтобы общество выжило? Ответа у нас нет, можно лишь сказать, что нужно очень много людей, поскольку как минимум необходима экзогамия. Нет у нас ответа и на вопрос, сколько валентностей есть у человека-атома? Много, подсчитать не берусь, поэтому необходимо грубое обобщение, возьмем пока только 2 обобщенные витальные валентности: половую и трофическую.

Валентность человека состоит из двух составляющих, пассивной (потребность, запрос) и активной (способность индивида, или молекулы, молекул активно бороться за удовлетворение своих потребностей). Выясняется, что удовлетворение и сексуальной и трофической потребностей человека весьма зависит от места, которое занимает этот человек в коллективе. Например в роду, если верить Фрейду, в какой-то период всеми женщинами рода владел патриарх, то есть право на реализацию сексуальной валентности имел только занимающий первое место в системе. Из жизни мы знаем, что право на сексуальные контакты и создание семьи имеют и рядовые члены общества, но есть и отверженные и это особая проблема. Поскольку осуществление человеческих потребностей зависит от его места в коллективе, является третья витальная валентность — стремление к центру системы — центростремление, и это всеобщая и судьбоносная сила. Если первые две витальные валентности осуществляются в масштабах микро (социохимия), то центростремление действует и в масштабах макро и мега, в масштабах рода, племени, государства и это уже социофизическая сила, или особая валентность. Центростремление в нашей «Социальной физике» мы назвали социальной гравитацией. Думается, что конкретные социологические исследования хорошо бы направить на изучение соотношения в социуме трех означенных факторов — двух социохимических (сексуальный, трофический) и одного социофизического (центростремление, социогравитация).

Наша классификация валентностей, как сказано, очень груба, каждая из названных валентностей, сил, функций бесконечно сложна, сопрягается с другими функциями, все же схема кажется пригодной для самого общего представления проблемы.

Сообразно основным валентностям-функциям социосистемы возникают и социоструктуры: трофическую функцию свяжем со всей сферой производства (понимая при этом неточность: производство шире трофической функции).

Семья тоже производительна, она производит самый главный продукт — потомство, производство в собственном смысле слова по отношению к семье — к человеку выполняет служебную функцию.

Социальная гравитация ответственна за властные структуры. Власть ничего не производит, но управляет обществом и это, конечно, очень важная работа.

Церковь — структура около властная, она тоже ничего не производит и надо сказать, что в непроизводительных структурах главным оказывается суггестивный фактор, ибо тут не нужны какие-то профессиональные умения-квалификация, кто харизматичнее, тот выше. Кроме того единственная функция церкви (и во многом власти) — суггестия направленная на народ. Политические партии — тоже чисто суггестивные структуры. Непроизводительные структуры относительно примитивны — голая иерархия, приказ и подчинение, или того пуще поклонение. Это же можно сказать и об армии.

Названные социоструктуры есть во всех обществах, т.е. они традиционны, и они включают в себя, организуют и закрепляют в себе людей, эта организация позволяет хорошо ли, худо ли обществу существовать. Сложнее, когда традиционные структуры рушатся, выбрасывая участников на улицы, превращая их в толпу, ибо безработный «толпоид» ведет себя как свободный электрон, или свободный радикал, он легко поддается магнетическим, читай харизматическим влияниям. Толпа безработных — это сначала аморфная масса, которая однако, быстро подчиняется какому-нибудь харизмату, радикализируется-политизируется, организуется по законам непроизводительной, суггестивной, жестко центрической структуры. Заметим: наш свободный радикал подобен, если не идентичен пассионарию Льва Гумилева.

Скрытая безработица действует медленнее, но тоже радикализирует участников, и это может быть центральный вопрос нашего исследования: понять почему и как возникает эта скрытая безработица и с ней тотальная радикализация современного общества? Тут много факторов, которые в каждой стране действуют по-своему. Например жесточайшая радикализация исламского общества происходит по меньшей мере по двум причинам:

Многоженство и сверх плодовитость исламской семьи укрепляли этнос в прошлом, и делали его агрессивным, в перенаселенном современном мире это тем более конфликтно, и это одна из причин тотальной исламской экспансии. (Нечто подобное, а именно перепроизводство семьи, происходит и в черной Африке, но там нет той агрессивной идеологии.)

Второй фактор — вторжение запада на восток разрушившее пусть отсталые, но устойчивые, органические производственные структуры. И вот тут следует подчеркнуть, что, в отличие от Маркса, мы считаем главным фактором не производительность труда, хотя она очень важна, с социохимической и социофизичесой нашей позиции, главное — это органичность социосистем. Насколько многообразно, органично, полно человек задействован в данной социосистеме, сколько его валентностей спарены-удовлетворены в ней, будь то семья, или работа, а вернее симбиоз того и другого. От полноты удовлетворения валентностей-потребностей зависит устойчивость социосистемы. Раб порабощен, но с нашей позиции он и безработный, ибо лучшие его потенции, способности, потребности-валентности не удовлетворены. Это к тому, что недостаточно учитывать только производственные отношения как это делал Маркс, не менее важна личная жизнь человека, поэтому социосистема — это единство производства и семьи и, когда мы говориб о безработице, то имеем в виду не только безработицу рук, но и души.

Социохимия отвлекает энергию от социофизической гравитации, от центростремления. В этом смысле домашний и крестьянский труд более многообразен и органичен, чем труд фабричного рабочего, почему рабочий класс и станет самым революционным. Крестьянская жизнь органичнее городской. По этому важнейшему параметру органичности происходит сегодня тотальная деградация и востока и запада, что снижает устойчивость обществ и способствует агрессивным тенденциям.

Запад принес на восток идею демократии и, в частности, идею равноправия женщин с мужчинами, а это в глазах ислама покушение на главную его ценность, на гегемонию мужчины, на все ту же жестко патриархальную и гиперпродуктивную полигиническую семью, и вот вам социологическая химико-физическая формула исламской агрессии.

В этом ключе можно и нужно исследовать все социосистемы, малые и большие. Еще раз подчеркнем, что социологически важна не столько производительность труда, сколько занятость человека, органическая включенность его в социосистему — спаренность, замкнутость его валентностей. Размыкание валентностей — радикализация, повышение внешней активности субъекта. Когда это несмыкание валентностей частичное — радикализация частична. Едва ли человеческие валентности-потребности могут быть удовлетворены на все 100%, хотя бы потому, что они все время меняются: «чредой слетает сон, чредой находит голод». Самое трудное и может быть самое важное для исследования — это состояние частичной безработицы души и рук ибо оно подтачивает систему исподволь. Когда же несмыкание валентностей превышает некий критический предел, человек из системы выпадает. При этом он не перестает быть радикалом, а масса таких радикалов взаимно заражается и радикализируется до крайних степеней. Как говорилось, радикалы легко поддаются харизматическому магнетизму и концентрируются вокруг вождя.

Радикализация сначала аморфна, потом вступает в действие суггестия харизмата

(суггестию в социофизическом контексте мы назвали социоиндукцией). Но по мере увеличения индуцирующей массы, индукция перерастает в социогравитацию. Разница между этими силами в масштабах: гравитация проявляется, когда взаимодействуют большие массы людей, индукция-суггестия может действовать и на индивидуальном и на групповом уровнях, кроме того суггестия может работать в обе стороны от А к Б и наоборот, гравитация только в одну сторону — центростремление. Из всего сказанного можно заключить, что ослабление социохимии усиливает социофизику. (Заметим, что борьба физики с химией существует и в природе, в звездах нет химии — только физика. Химия, биохимия, жизнь могут появиться только на в меру согретой планете.)

Радикализация в современном мире происходит повсеместно, но по разному. Так Россия –особый случай, это прежде всего постсоветское государство, а совок — это 70 лет отрицательного отбора, уничтожение человеческого генофонда, любой оригинальной, самостоятельно мыслящей личности, подавление любой частной инициативы, полное искоренение частной собственности, которая и делает частную инициативу возможной. Все это привело к необратимой деградации, деструкции общества и его экономики, и главное к разрушению того, что мы назвали органичностью общества. Разрушение органики — это как подмена живых органов протезами, такой организм нежизнеспособен. Германия пережившая страшный тоталитаризм и разруху восстановилась быстро, именно потому, что частная собственность в ней не была уничтожена, а постсоветский капитализм мало эффективен. С уничтожением частной собственности пропадает органическая связь производителя с производством и наступает царство скрытой безработицы, это и есть то, что мы назвали ослаблением социохимии и усилением социофизики — социогравитации — центростремления. В результате советский централизм заменен постсоветским, но опять же сугубым централизмом несменяемой власти.

Франц Кафка гениально предугадал общество типа советского — это когда власть сильна и непререкаема, народ безлик и подавлен, никакое возмущение невозможно, и это состояние устойчиво — дурное равновесие.

Каждая социосистема должна быть подвергнута социо-химико-физическому анализу в отдельности, но и в связи с общемировыми процессами. Понять состояние современного общества невозможно без учета такого глобального явления как глобализация. В статье «Социальная физика» нами был обрисован страшный призрак грядущего «Социогравитационного коллапса» — состояния общества, когда социогравитация-централизация настолько сильны, что давят-рушат любую сколько-нибудь самостоятельную структуру и самого человека. Это вполне соответствует тому, что происходило в сталинской, или в других тираниях, и это можно назвать разрушением социохимии социофизикой. Однако происходящая ныне глобализация экономическая, промышленная, торговая, информационная, культурная вносят свои коррективы в наш прогноз. Глобализация — это тяга в разные стороны, и она ослабляет центростремление обществ, которое, как мы знаем, может быть очень опасным. То есть глобализация может оказаться для человечества спасительным противовесом возникновению колоссальных социальных коллапсаров, какими и были сталинский, гитлеровский, маоцзедуновский, пол-потовский… коллапсары.

Но в мире нет процессов непротиворечивых, много проблем и с глобализацией. Отметим лишь то что релевантно в нашем социо-химико-физическом контексте.

Вывоз промышленности из метрополий в Китай, Индонезию и другие развивающиеся страны создает в этих странах много рабочих мест, а в промышленности, как мы знаем, связь производителя с производством неорганична, узка, одностороння, оставляет много потенций-валентностей рабочего незадействованными — это радикализирующий фактор и это пассионарный потенциал. И Маркс и Ленин не даром считали рабочий класс революционным, причина, как думается, именно в ослабленной социохимии. Органическое домашнее и крестьянское хозяйства вытесняются, рушатся, и это опять радикализирующий фактор. Растет безработица и в развитых странах, современное общество теряет устойчивость.

Для характеристики современного общества в предыдущей статье мы ввели также понятие гиперкоммуникации — это почти тоже, что глобализация, но с упором на информационный аспект. Под «гипер» имеется в виду, что внешние связи социосистемы могут приближаться по силе, или даже превосходить внутренние ее связи, что опять же ослабляет центростремление и может оказывать разрушительное действие на данную социосистему. До появления интернета СМИ работали в одну сторону сверху вниз, а голоса снизу цензурировались, и это скорее анти, чем демократический принцип. Интернет совершил великую и благотворную революцию в человеческой коммуникации, позволив публикации бесцензурные, то есть высказывания совершенно свободные, и это мощный рычаг демократии.

Было бы удивительно, однако, если бы все было только хорошо. Интернетом, увы пользуются и террористы и фашисты и человеконенавистники всех мастей. Но, может быть, главная опасность сегодня в том, что живые человеческие связи — та самая социохимия, о которой мы толкуем, вытесняется связями дистанционными, техническими. Искусство, рукотворчество — сфера коммуникации эмоциональной, уже почти вытеснено изобретениями технологическими, таким образом сегодня подменяются, вытесняются как социохимия, так и социофизика, что это если не роботизация социума?