Тема гомосексуальности как проблема в рамках социальной теории получила широчайшее распространение во второй половине ХХго века на Западе и в частности в Соединённых Штатах Америки, где гомосексуалы заявили о своём существовании и предприняли как политические попытки добиться прав (Марш на Вашингтон, например), так и теоретические. Развитие получила Квир теория, задачей которой было поставить под сомнения существующие политические понятия, концепции и дискурс в целом, что бы показать их нестабильность и ограниченность. Мишель Фуко, французский философ, одним из первых теоретиков обращает внимание на тему гомосексуальности, используя для этого заимствованный у Фридриха Ницше метод генеалогии.

Мишель Фуко в первом томе «Истории сексуальности» обращает внимание на традицию исповеди, существующую в рамках Западной христианской церкви, которая послужила, по его мнению, выделению дискурса сексуальности :

«Сфера того, о чем делаются признания — и признания именно о плоти,— беспрерывно расширяется. Потому что она пытается навязать скрупулезные правила анализа самого себя. Но особенно потому, что все большее и большее значение в покаянии — она придает, быть может, даже в ущерб другим грехам — всяческим вкрадчивым проявлениям плоти: мыслям, желаниям, сладострастным фантазиям, наслаждениям, слитным движениям души и тела,— все это отныне должно войти, причем в деталях, в игру исповеди и наставления» (Foucault, M. 1978).

Именно здесь, по мнению французского философа, зарождаются первые представления о том, что такое секс и сексуальность. Власть сама подталкивает к тому, чтобы о сексе думали, говорили и выносили в публичное пространство. Стремление власти формировать дискурс и выискивать правду и привело к выделению гомосексуальности из сексуальности как таковой. Фуко отмечает, что предшественник гомосексуала или как называет его сам философ, «премодерновый содомит» был нарушителем гражданского и церковного законов, но при этом он был своего рода хозяином собственных действий, способным поставить себя в плоскости моральных координат. Для суда, однако, не существовало моральных различий в том, чтобы осудить супружескую измену, брак без родительского согласия или содомию — все они воспринимались как акты, «противоречащие природе»:

«для гражданского порядка, равно как и для религиозного, значение имела вообще незаконность. Конечно же, «противоестественность» была отмечена тут как особая мерзость. Но она воспринималась лишь как предельная форма «противозаконности» (Foucault, M. 1978).

Таким образом, те рамки, в которых оказывался «содомит» были очерчены законом, который в основном носил «юридико-дискурсивную» природу, способную только на запреты.

Гомосексуал «был рожден» в середине XIX-го века и в отличие от своего «премодернового» предшественника сразу с момента своего рождения «стал объектом медицинской и психологической наук». Ленни Хаффер, обращая внимания на этот вопрос, отмечает, что «это этический переход к современной научной морали дает ключ для переосмысления отношений между актами и персонажами, которые их исполняют. В первом томе «Истории сексуальности» современные «персонажи» (гомосексуалы) действуют, но только как медикализированные, психиатриизированные двойники премодерновых юридических субъектов (содомитов); что же касается «гомосексуалов», то они по Фуко, — лишь «этико-моральные двойники» премодерновых содомитов» (Huffer, 2010):

«Гомосексуалист XX века стал особым персонажем: с соответствующими прошлым, историей и детством, характером, формой жизни, равно как и морфологией, включая нескромную анатомию, а также, быть может, с загадочной физиологией. Ничто из того, чем он является в целом не ускользает от его сексуальности. Она присутствует в нем повсюду, является подкладкой всего его поведения, поскольку она является его скрытым и бесконечно активным принципом; она бесстыдно написана на его лице и на теле, поскольку она —тайна, которая все время себя выдает. Она присуща ему не столько как греховная привычка, сколько как его особая природа. Не нужно забывать, что психологическая, психиатрическая, медицинская категория «гомосексуальности» конституировалась в тот день, когда ее охарактеризовали не столько через тип сексуальных отношений, сколько через определенное качество сексуальной чувствительности, определенный способ менять местами в самом себе мужское и женское. Гомосексуальность появилась как одна из фигур сексуальности, когда ее отделили от содомии и связали с некой внутренней андрогинией, неким гермафродитизмом души. Содомит был отступником от закона, гомосексуалист является теперь видом» (Foucault, M. 1978)

Объективизация современной гомосексуальности усиливается через представление ее оппозиции — а именно «действующее лицо, совершающее акт содомии». Оказывается, что как Фуко, так и Хаффер отказывают современному гомосексуалу вправе на то, чтобы определять себя в моральных терминах. Ведь гомосексуал — это продукт медины и психологии, существующий только как объект изучения. Хаффер называет гомосексуала не иначе как «объект, марионетка в руках автора-психиатра, который его и создал»:

«Таким образом, этический опыт — суждения, выбор, действия, чувства, ощущения, чувствительность и формы отношения сопротивления — деградировал и превратился в особую внутреннюю «чувственность». Субъект-превращенный-в-объект (the subject-turned-object) не может иметь никакого опыта — будь то противостояние или способность мыслить рационально — который бы создал этическое представление о свободной жизни. Несмотря на то, как «персонаж», он действует как субъект, действующий свободно, как «медикализированный двойник», он может действовать только как марионетка. Условия для этической возможности быть автором своих действий — формировать отношения, выносить суждения и противостоять — были отобраны у субъекта-превращенного-в-объект, удерживаемого под присмотром науки» (Huffer, 2010).

Однако, ни Фуко, ни Хаффер не обращают внимание на капитализм как рамку, в которой действует этот «персонаж». Именно капитализм трансформирует традиционные представления о морали и создает абсолютно новые моральные системы координат, в которых такие факты, как сексуальная ориентация, цвет кожи, политические предпочтения становятся не преградой, а объектом коммерциализации. Стремление сегментировать общество и создавать продукт для каждой отдельной единицы, способствуя повышению уровня потребления — мораль, диктуемая капитализмом. Протестантская этика, пришедшая с Реформацией и принесшая идею буржуазного аскетизма в XX и XXI веке перестала существовать. «Разворот к сексуальности» (the deployment of sexuality) при капитализме по Фуко, «не был нацелен ни на аскетизм, ни в коем случае, на отказ от удовольствия или дисквалификацию плоти, а, наоборот, усилению тела, проблематизацию здоровья в их эксплуатационных терминах: речь шла о методах увеличения срока жизни. Именно это было целью — распространение удовольствия, дискурсов, правды и власти» (Foucault, M. 1978).

Оказывается, что удовольствие — это неотъемлемый элемент био-власти и капитализма. Фуко замечает, что капитализм постепенно высвобождает сексуальность. Он пишет:

«то, что произошло в восемнадцатом веке в некоторых западных странах и связано с развитием капитализма, было другим явлением, имеющим, возможно, более широкое воздействие, чем новая мораль… Власть больше не будет иметь дело просто с юридическими субъектами, над которыми смерть может быть осуществлена как крайняя мера, но с живыми существами, господство, над которыми будет осуществляться на уровне жизни». (Foucault, M. 1978)

Сегодня мы видим, что капитализм не озабочен такими вопросами, как занимаемся ли мы сексом с представителем своего пола или противоположного. Куда более важным оказывается не то, на какой кровати мы этим занимаемся, кто изготовил матрас и удобен ли он, приятно ли лежать на этой простыне и укрываться этим одеялом — эти вопросы выходят за рамки морали как таковой, а вместе с собой они забирают и то, что принято называть «традиционной» моралью. Следовательно, сексуальность выходит за рамки «морального», а вопросы достижения удовольствия, наоборот, становятся критерием для морали.

Литература

Foucault, M. (1978). The History of Sexuality. Vol.1: The Will to Knowledge. New York.

Huffer, L. (2010). Mad for Foucault: Rethinking the Foundations of Queer Theory. New York: Columbia University Press.