Общеизвестно, что теория субъекта приобретает центральное место в европейской философии благодаря Рене Декарту. Классический декартовский субъект обозначает собой человека, понятый как существо, которое наделено независимым и рациональным сознанием, собственной волей и целеполаганием. Безусловно, наличие субъекта предполагало и наличие объекта, то есть того, что необходимо было познать, разложить или подчинить. Начиная с XVI века, картезианский классический субъект осмысливался целой плеядой философов и ученых разного ранга, что способствовала постоянной эволюции этого понятия и разрастанию концепций, объясняющих природу и признаки субъекта-человека. Крупнейшими из них были Г. Лейбниц, И. Кант, С. Кьеркегор, Ф. Гегель, Л. Файербах, ранний К. Маркс и другие. З. Фрейд расщепил само понятие субъект, а его последователи позже разрабатывали концепцию коллективного субъекта. Современные концепции субъекта (Ж. Лакан, С. Жижек и др.) отходят еще дальше от декартовского канона.

Чем интересны в этом отношении работы М. Фуко? В них он ставит вопрос о том, что может конкретно дать теория субъекта в том виде, в каком она развивалась в европейской мысли. Безусловно, ранний Фуко (примерно до 1978 года), делал акцент на субъекте, который полностью подчинен различным технологиям власти, которые в европейской истории переключались от тела к сознанию. Именно, когда он завел (судя по всему, ненамеренно, коль скоро считал себя “слепым эмпириком”) свои исследования в тупик, акцентировав внимание на тотальной беспомощности субъекта (здесь можно вспомнить то, с каким ажиотажем говорили об идее “смерти человека”, которая, якобы, является центральной в работе “Слова и вещи”), он начинает критически осмыслять всю теорию субъекта. В эти годы он активно начинает заниматься античной философией и бросает все свои предыдущие исследования (как, например, развитие концепции биовласти и биополитики, которые быстро перехватили другие интерпретаторы, как Д. Агамбен), пытаясь вернуться к вопросам субъекта другим путем, не снимая проблему власти. Таким образом, рождается теория субъективации.

Сам термин точно подчеркивает то, чего так не доставало декартовской традиции, — сам процесс становления. Теория субъекта сконцентрирована на том, каков субъект, как он осуществляет свою деятельность, на что способен, какова его цель и предназначение. Теория субъективации занимается тем, что объясняет, кем надо стать и как это сделать, чтобы иметь право называться быть субъектом. Фуко называет субъективацией “процесс складывания субъективности…и определенной формы самосознания”. Практики, которые представляли собой складывание субъекта, мы постарались рассмотреть в предыдущих статьях.

Начиная свои исследования, Фуко обращается к работам античных мыслителей, которые в процессе становления человека самостоятельным, независимым и активным началом особенно подчеркивают проблемы этики. В его поле зрения попадают работы Платона и Аристотеля, Эпиктета, Сенеки, Мусония Руфа и Марка Аврелия, Эпикура, неоплатоников и т.д. Все эти авторы, так или иначе, говорят об этике в рамках “культуры себя” или “заботы о себе”, которые, по мнению Фуко, становятся первыми технологиями субъективации в европейской цивилизации. Говоря об этике как субъективации, необходимо отметить несколько моментов.

Во-первых, можно сказать, что Кант впервые привнес этику при разработке своей концепции субъекта. Но стоит обратить внимание на то, что у Канта человек уже сам по себе субъект, он уже обладает всеми необходимыми данными и атрибутами, чтобы называть себя субъектом. Он не должен проходить никаких испытаний, подвергать себя аскезе, испытывать себя для того, чтобы подтвердить свое гордое звание человека, как субъекта. Только по той простой причине (технически — аксиоме), что существуют законы, он им подчиняется или должен подчиняться, но необдуманно, неосознанно, не понимая при этом своего вклада и оставаясь неосведомленным о последствиях подчинения категорическому императиву. В античной же философии, которая лежит в основе теории субъективации, человек полностью должен осознавать каждое свое действие, нацеленное на свое этическое воспитание, которое он производит над собой. В теории субъективации человек не может быть субъектом по факту, но должен стремиться к тому, чтобы им стать. Ежедневная практика и постоянная работа над собой — то, на что делает ставку Фуко, когда говорит о субъекте и то, что его устраивает в античной философии.

Во-вторых, анализ античной философии устраивает Фуко еще и по той причине, что тема субъекта и власти там связана в той же мере, что и в философии раннего Фуко, но под другим ракурсом. Ранний Фуко разрабатывает концепцию власти и концепцию субъекта в связке, но при этом субъект у него, как и у всякого радикального постмодерниста, становится подчиненным дискурсу и власти, которая дискурс подминает под себя или являет себя в нем. В античной философии он находит другой подход: здесь вопрос о власти является вторичным по отношению к вопросу о субъекте. Известный сюжет, описываемый Платоном в “Алкивиаде”, гласит, что прежде чем управлять другими необходимо уметь управлять собой. Этот текст, полностью пронизанный вопросами по политической философии, отсылает читателя к этическим вопросам и выводит проблему “заботы о себе” на авансцену. Французского интеллектуала заинтересовало то, что в отличие от его раннего подхода, где деятельность власти предопределяло конструирование человека (объективацию), античные мыслители предлагали сначала сконструировать себя, а уже затем заниматься политикой, т.е. осуществлением власти (субъективация).

После 1984 года практически никто не занимался теорией субъективации, за исключением тех, кто помогал М. Фуко в его исследованиях (например, П. Адо). Тем не менее, как и всегда, французский философ оставляет нам, в качестве наследия, основные направления движения, в которых можно развивать исследования и продолжать работу по анализу практик себя. В сфере его интереса лежали исследования становления и трансформации практик субъективации, начиная с I и вплоть до XV-XVI веков. Однако сам Фуко, зайти дальше неоплатонизма и раннего христианства (до III века н.э.) не успел. Тем не менее, помимо эпохи Средних Веков, в которых на его взгляд, нашлось бы немало работ, отражающих развитие христианских практик себя, Фуко часто подчеркивает, что настоящим самородком «Культуры себя» является эпоха постклассической философии. “В XVI веке вам встретится настоящая этика себя, а также настоящая эстетика себя, кстати, откровенно возводимые к трудам греческих и латинских авторов, о которых я вам рассказываю. Я думаю, что надо бы перечитать Монтеня под этим углом зрения — как попытку воссоздать некую эстетику и этику себя. Я думаю, что и историю мысли XIX века можно было бы пересмотреть примерно с тех же позиций. И тогда, конечно, картина стала бы гораздо более сложной и противоречивой, менее однозначной. И все же во многом мышление XIX века может быть воспринято как трудное предприятие, как ряд попыток воссоздать этику себя. Возьмите, к примеру, Штирнера, Шопенгауэра, Ницше, Дендизм, Бодлера, анархистскую мысль и т. д. — перед вами Целый ряд попыток, разумеется, очень разных, но, как мне кажется, порождающих один и тот же вопрос: возможно ли создание, воссоздание этики и эстетики себя?".

В этом отрывке Фуко упоминает неклассических философов, в чьих работах действительно в большей степени разрабатываются идеи, которые входят в рамки теории субъективации, но не говорит, кого он избрал бы для анализа проблем субъективации эпохи Возрождения. Ведь именно Возрождение представляет собой тот период времени, когда в Европу начали возвращаться многие, ранее неизвестные, античные работы, благодаря библиотекам, которые успели привезти из разоренного Константинополя. И именно итальянская интеллигенция того времени активно изучала и находилась под влиянием авторов, которые наверняка говорили о “культуре себя” и заставили переосмыслять античную технологию субъективации. Безусловно, среди итальянских интеллектуалов, необходимо было бы упомянуть Калюччо Салютати, Николай Кузанский, Леонардо да Винчи, Пико Мирандола, Николо Макиавелли, Джордано Бруно, Леон Альберти, Мишель Монтень. Интересно было бы обнаружить и наметить некоторые элементы технологии субъективации в работах этих мыслителей и пройти по стопам Фуко.