Откуда появился ваш интерес к вампирам?

— Из «Дракулы» Брэма Стокера и из «Носферату» Фридриха Вильгельма Мурнау. Меня также вдохновила героиня Изабель Аджани в «Носферату» Вернера Херцога. Я использовал её образ для героини в «Цветочной корзине» (Hanagatami, 2017). Я люблю поэтических вампиров, но когда они становятся слишком страшными, как Кристофер Ли в фильмах студии Hammer, то они интересуют меня меньше. Дракула — это тот, кто имеет власть, но слаб, потому что ему нужно выживать, высасывая кровь других людей. Многие влиятельные люди — экономисты, политики и даже режиссёры — являются вампирами. Как только у нас появляется власть мы становимся чьим-то вампиром. Зная это и работая над собой, мы можем сделать этого вампира хорошим вампиром. Сегодняшние бастующие и активисты напоминают людям у власти, что они должны задавать вопросы самим себе.

«Дом» (Hausu, 1977) стал одним из самых известных фильмов в японском кино 70-х годов. Откуда пришла его идея?

— Я снял «Дом» через десять лет после «Эмоции» (Émotion, 1966). В то время я много работал с компанией Toho, снимая рекламные тв-ролики. Я снимал рекламу виски с Чарльзом Бронсоном и клипы для певицы Момо Ямагути. Каждый день я снимал эти ролики в декорациях, достойных целого голливудского фильма. Однажды ко мне пришел парень из Toho и сказал: в США вышел фильм «Челюсти», который пользуется огромным успехом. Мы хотели бы сделать подобный фильм ужасов, но мы просто не можем предложить такое нашим режиссерам. Может быть вас такое заинтересует?

Вернувшись домой я подошел к своей 11-летней дочери, которая принимала ванну, и спросил её: «Как думаешь, о чем можно снять ужастик?». Она вышла из ванны и начала расчесываться. Затем она сказала мне: «Больше всего меня бы напугало, если бы человек с другой стороны зеркала пришёл, чтобы съесть меня». Конечно, акулы, которые едят людей — пугают. Но вместе с этой идеей о зеркале она рассказала мне нечто о её собственном отражении и своей идентичности.

Как отреагировали на такую идею? Ведь вам заказали фильм ужасов в духе «Челюстей», а вы предложили им смесь мюзикла и мультфильма.

— Продюсер Мацуо Кару сказал мне: «Я никогда не видел такого проекта: у него нет ни головы, ни хвоста». В общем, он ничего не понял. Но потом он добавил: «Фильмы, которые ты снимаешь, всё равно не продаются, поэтому мы можем попробовать».

Хозяйка дома — это ведь кошка-ведьма в традициях классического японского кайдана? И она крадет молодость девочек.

— Когда я был ребенком у меня было интуитивное представление, что война и вампиры как-то связаны. Я любил вампиров, но также понимал, что они терроризируют более слабых людей. В «Доме» — хозяйка — это женщина, которая была ранена войной, и она хочет, чтобы эти девочки поняли каково это. Затем она сама превращается в дом и пожирает их. Я хотел, чтобы молодые люди того времени знали о том, какой может быть война.

Поэтому война — это основной предмет всех ваших фильмов?

— То, что я всегда искал в своём кино, — это изображение войны, изображение тени войны, влияния войны. Я жил в военное время, и я снимал кино, чтобы, пройдя через всё это, найти счастье и мечту. Я снял «Дом», потому что никто больше не хотел думать о войне. С другой стороны, ко времени «Цветочной корзины», тема войны вновь стала тревожить зрителей. Это тоже очень грустно. Мне было семь лет, когда взорвали атомную бомбу. Я родился рядом с Хиросимой, и многие люди, которые были мне очень близки, умерли от радиации. А сегодня подобного рода излучения помогают мне побороть рак. Это так противоречиво. Поэтому я и снимаю фильмы.

Перевод: Глеб Сегеда