«Повторение непройденного» — проект Сибирского филиала Государственного центра современного искусства, посвященный истории сибирского современного искусства. Истории не столь давней — конца 1980/90-х гг. прошлого века.

В ту благословенную эпоху, в конце существования советской власти и первые годы новой формации, в различных сибирских городах — Томске, Новосибирске и Кемерово — возникали новые формы искусства, дотоле не практиковавшиеся и вообще неизвестные вдали от столиц. А именно — уличные перформансы и хэппенинги. И это явление до сих пор как следует не осмыслено и тем более не описано как явление искусства.

Почему «Повторение непройденного»? Потому что это точное описание культурной и художественной ситуации на конец 80-х гг. Перестройка привела к активизации художественной жизни во всех сферах — в литературе, музыке, театре и т. д. Ослабление идеологических «гаек» — к взрывному появлению новых форм и новой художественной повестки в целом, отличающейся от официальной. Линия разделения между «старым» и «новым» искусством чаще всего проходила по принципу «неофициальности» — особенно в провинции, где монополия на искусство принадлежала крайне консервативным творческим союзам.

Сегодня можно сказать, что в области изобразительного искусства самыми интересными и радикальными оказались действия фигур и арт-групп, напрямую с художественной жизнью (понимаемой тогда в узком смысле как производство артефактов живописи, скульптуры и проч.) не связанных. Во всех трех городах инициаторами новых форм бытования и презентации искусства стали литераторы и театралы. В Томске это группа литераторов, объединенная вокруг фигуры поэта Макса Батурина. В Кемерове — театр «Ложа», созданный Евгением Гришковцом, и примкнувшие к ним музыканты и художники. В Новосибирске — группа литераторов, образовавших объединение «ПАН-клуб» (Александр Ахавьев, Георгий Селегей, Дмитрий Рябов, Максим Туханин и др.), существовавшее при газете «Молодость Сибири» (впоследствии «Новая Сибирь»).

ВСЕ эти группы практиковали в качестве художественного метода интервенцию искусства в городское и общественное пространство, театрализацию и карнавализацию обыденной жизни, взаимодействие с не подготовленными к такого рода искусству зрителями, ориентацию на демократичные формы.

Ни в Томске, ни в Кемерове, ни в Новосибирске эти группы не были озабочены созданием теоретических платформ и обоснований своих действий и менее всего были склонны искать предшественников. Ближе всего к этим перформансам и хэппенингам была традиция русского искусства начала ХХ века — футуристов и обэриутов. О практике подобного рода западного искусства второй половины века по понятным причинам никто подозревал, за исключением отдельных фактов и имен: Джон Кейдж, Йоко Оно, Фрэнк Заппа. Тем не менее практики сибирских групп того времени достаточно точно соответствуют принципам такого известного явления в современном искусстве, как «Флуксус». Это движение, инициатором которого стал литовский художник Джордж Мачунас, и в котором за 20 лет «отметились» чуть ли не все основные фигуры западноевропейского искусства (например, Йозеф Бойс, Йоко Оно, Нам Джун Пайк, Джон Кейдж. Терри Райли и др.), исповедовало как раз принципы театрализации жизни, примата идеи над реализацией и процесса над результатом, стирания границ между искусством и жизнью и т. д. В случае нашего, сибирского, «Флуксуса» мы видим только меньшее число «флуксус-объектов», нежели у «прародителей». В общем, мы имеем случай именно «повторения непройденного».

В скобках: в начале «нулевых» член «Флуксуса» Бенжамин Петерсон проезжал Сибирь по дороге на Дальний Восток, делал остановку в Новосибирске, рассказывал и показывал некоторые из музыкальных перформансов. Участники ПАН-клуба сразу признали его за своего.

Абсолютная схожесть этих явлений (мы не пытаемся сравнить их масштаб, глубину и значение) — в том, что сегодня презентация этого искусства сводится по большей части к документации — газетной, видео, описаниям перформансов и хэппенингов. При бурной и насыщенной деятельности «Флуксуса» по обе стороны Атлантики этой документации осталось все–таки достаточно. В случае с сибирскими артистами, несмотря на то что минуло гораздо меньше времени, собрать документальные свидетельства этой деятельности гораздо сложнее. Поэтому в выставке главная часть — оригиналы и сканы газет «Молодость Сибири» и «Новая «Сибирь» с полосами ПАН-клуба, немногочисленные фотографии и видео, на котором участники (Андрей Филимонов, Евгений Сытый и Сергей Наседкин, Александр Самосюк, Дмитрий Рябов и Георгий Селегей) рассказывают о прошлом.

Все это теоретическое обоснование и исторический очерк, однако, не более чем прикрытие — почему-то считается, что к выставкам современного искусства необходимо прилагать сколь-либо наукообразный текст. Правда, между тем, заключается лишь в том, что хотелось сделать выставку о тех людях, кого я сам лично знал и знаю, о том, что мне самому кажется важным и нужным сегодня. И о чем необходимо сегодня напомнить, поскольку многие акции и перформансы тех лет сегодня просто непредставимы — другой уровень свободы, и творческой в первую очередь. Да и тогда, несмотря на то что границы дозволенного расширялись постоянно, а цензурные запреты падали чуть не ежедневно, от этих вещей оставалось ощущение оглушительной свежести.

Помню, как в 1988 году пригласил Макса Батурина и тогда совсем юного Андрея Филимонова приехать в Кемерово и принять участие в поэтическом вечере, который рискнула устроить областная научная библиотека. Тогда как кемеровчане читали более или менее продвинутые стихи, Макс с Андреем устроили, когда до них дошла очередь, перформанс с минимумом подручных средств. Под замиксованное выступление Леонида Ильича на каком-то съезде партии, превращенное в забойный бит, Андрей кропил аудиторию из какого-то бытового пульверизатора, бормоча мантры, а Мак читал что-то из тогдашних машинописных сборников, некоторые из которых у меня остались в архивах. Я и сейчас многое вспомню наизусть — и звучат они сегодня не менее свежо, чем тогда.

Или первые акции Гришковца с «Ложей» в самом начале 90-х, когда по стране покатились требования снести памятники Ленину, а один кемеровский бизнесмен даже пригнал кран на главную площадь города и демонстрировал готовность порушить статую вождя работы Кербеля. Гришковец тут же организовал пикет в защиту памятника Маше и медведю, который стоял перед тихим магазинчиком в центре. Типичная бетонная городская скульптура в человеческий рост изображала сказочного косолапого с коробом на спине, из которого выглядывала Маша. Понятно, что на скульптуру никто не покушался, но артисты «Ложи» и примкнувшие к ним музыканты пару часов пикетировали изваяние с плакатами и речевками.

Ровно то же сочетание театральности и серьезного абсурда было и в перформансах ПАН-клуба: то выкладывание многометровой стрелки из желтого вельвета на льду Оби, чтобы самолетам и ангелам было понятно куда садиться, то ловля и поимка под мостом Гитлера с хвостом (попробуйте представить сегодня такую акцию — сразу привлекут за пропаганду фашизма). Собственно, выставка как раз об этой оглушительной свободе, которая давалась практически даром, но, как оказалось, не насовсем.

Выставка внешне визуально бедна — газеты да видео. В оправдание можно заметить, что и выставки «Флуксуса» тоже не блещут визуальным богатством — тоже газеты, коллажи, рукописные и машинописные сборнички, с минимумом объектов и видео. Большая выставка «Флуксуса» в Московском медиа-арт музее несколько лет назад такой и была. Как и выставка в «Гараже», посвященная восточно-европейским перформансам, — там вообще только описания этих перформансов. Так и в нашем случае — зрителю, вместо того чтобы пробегать мимо экспонатов, надо внимательно читать газеты либо слушать записанные интервью, где участники рассказывают.

Допустим, о том, как артисты «Ложи» собирались в альпинистскую экспедицию, грузили одного раненого на саночки и медленно, несколько часов шли по городу, делали привалы, чтобы в итоге добраться до снежного городка на главной площади, подняться на ледяную горку и водрузить российский флаг. Или о том, как на станции метро «Гагаринская» ПАН-клуб сооружал виселицу в натуральную величину в честь годовщины казни сибирского губернатора князя Гагарина и называл это юбилеем борьбы с коррупцией.

Выставка — стремление представить это искусство в связности, как некий общий ответ на вызовы времени, как стремление найти новые формы искусства для новой, в то время меняющейся на глазах действительности. Это попытка показать важность и значимость этой страницы в истории сибирского искусства. Это восстановление исторической справедливости, наконец. Но посыл выставки не ограничивается только сугубо исследовательским интересом архивиста. Меняющаяся на глазах общественная и культурная парадигма, возможно, сама в скором времени актуализирует эти и подобные практики.

Сергей САМОЙЛЕНКО, куратор проекта