День снисходил на дома с железными клетками и бар. Все утро, пропадая в тепле, выцветал косяк рыб. Ноги были опущены в косолапые тени тополей, руки — рядом. По пустой и безобразно сложенной реке плыло тело моего друга. Нельзя сказать, что меня это очень огорчило; мои чувства были схожи с ощущениями торговца, закатывающего внутрь непроданные велосипеды. Тогда меня отвлекла женщина, свесившаяся через мост — и если бы не звуки внизу, она с легкостью сошла бы за пораженную. Когда же я вернулась в нахождение — мой друг уже расползся и стал ширмой в желтый рубчик. Так и лежит: повитый непреходящим гулом, сам, необретаем.