Милтон Фридман. Realpolitik неолиберализма
Расшифровка с третьей встречи курса «Неолиберализм: экономика, политика и культура гегемонии позднего капитализма» посвящена американскому экономисту Милтону Фридману и его проекту реальной трансформации экономической и социальной политики государства в условиях позднего капитализма. Рассказывает Вадим Квачёв, автор расшифровки — Антон Рубин.
Как можно понять из названий последних двух лекций, я обозначил различие между Фридрихом Хайеком и его учеником Милтоном Фридманом, и сегодня мы сравним их подходы к философии и политике неолиберализма.
Милтон Фридман родился в 1912 году в США, умер в 2006 году. Ещё в годы учёбы он проявил незаурядные способности и уже в 16 лет поступил в университет, который окончил в 1932 году. Поскольку он увлекался математикой, то поначалу думал связать свою жизнь со страхованием и стать актуарием (эта профессия требовала глубоких знаний статистики). В 1932 году в США наступила Великая депрессия, и Фридман, будучи студентом, проникся мыслью, что порождённые политиками проблемы могут быть решены научно, с помощью экономической теории. В это время перед ним стоял выбор: продолжить обучение в магистратуре либо Брауновского университета (и стать математиком-теоретиком), либо Чикагского (стать экономистом). Как мы знаем, он выбрал второй вариант. В Чикагском университете он познакомидся с тремя профессорами, которые оказали на него очень серьёзное влияние, как теоретическое, так и личностное. Это были:
• Джейкоб Вайнер (Якоб Винер, 1892-1970) — очень влиятельный экономист, советник министерства финансов США, умеренный кейнсианец. По некоторым вопросам он критиковал Кейнса, но политически считал, что демократия важнее, чем экономика, и, если народ требует регулирование, значит оно нужно. Пол Самуэльсон, автор самого тиражируемого учебника по «экономикс», называл Вайнера апостолом американской экономической теории.
• Фрэнк Найт (1885-1972) — член общества «Мон Пелерин» и куда более радикальный рыночник. В 1922 году вышла его самая известная работа «Риск, неопределённость и прибыль», где он объясняет разницу между неопределённостью и риском.
• Генри Калверт Саймонс (1899-1946) — экономист, разработавший в 1934 году что-то вроде провозвестника неоклассического ответа на Великую депрессию, который назывался «Позитивная программа политики невмешательства государства в экономику» (A Positive Program for Laissez-Faire). Кроме того, Саймонс приложил руку к Чикагскому плану по выходу из Великой депрессии, который стал либеральным ответом на предложения Кейнса.
В целом, Чикагская школа уже на тот момент была известна как центр либеральных идей. Из известных людей, которые там работали, стоит также упомянуть следующих:
• Генри Шульц (1893-1938) — экономист, который внёс весомый вклад в развитие статистики и создание эконометрики; Фридман работал у него ассистентом. Шульц отстаивал идею, что экономика должна быть точной наукой, такой же, как естественные науки, что позднее подхватил Фридман.
• Аарон Директор (1901-2204) — человек, который вместе с Фридманом впоследствии стал основателем Чикагской школы экономики (Фридман отвечал за интеллектуальную часть, а Директор за организационную, кадровую, а также за политический лоббизм школы). Сестра Директора Роза в 1938 году вышла замуж за Фридмана. Если Шульц показал Фридману важность экономической статистики, построения экономики в качестве точной науки, то Директор в 1950-х годах убедил Фридмана и Стиглера в том, что монополии не являются такой уж проблемой. Как мы помним, Хайек жёстко критиковал монополии, в то время как Фридман в этом отношении перенял позицию Директора. Последний считал, что монополии являются проблемой только тогда, когда вызваны действиями государств, а частные естественные монополии — это нормальное явление.
Рональд Коуз, нобелевский лауреат, сравнивал семинары Директора с религиозной проповедью и говорил, что он, Коуз, был вроде апостола Павла, который доносил учение Директора, Христа Чикагской школы, до студентов. Директор был тем человеком, который вывел экономическую теорию неоклассического образца из лекционных аудиторий в большую политику; он первым заявил, что неоклассическая экономическая теория должна влиять на реальную политику, что экономисты должны заниматься политикой, по крайней мере в роли советников. Более того, он одним из первых начал претендовать на то, что экономика может решать социальные проблемы, и запустил широкомасштабную экспансию экономической теории в социологию, культурологию, образование. В 1958 году Директор основал «Журнал права и экономики» (Journal of Law and Economics), который стал одной из ведущих институций Чикагского университета, где развивалось то, что потом назвали экономическим империализмом или империализмом экономики (economics imperialism).
Важно отметить вовлечённость Директора в политические дела. В большую политику Чикагская школа начала вовлекаться в 1964 году, когда ученики Директора стали участвовать в предвыборной кампании республиканца Барри Голдуотера, а именно, разрабатывали его экономическую программу. Голдуотер выступал за фискальный консерватизм, был жёстким антикоммунистом. Поступали даже сведения о его связях с радикальными правыми, однако сам он от них открещивался. Голдуотер потерпел поражение на выборах, но Фридман и другие ученики Директора получили бесценный опыт, благодаря которому впоследствии сумели войти в политические круги и развернуть активную лоббистскую деятельность.
Стоит также вспомнить закон Директора, на который часто ссылаются правые либералы. Заключается он в следующем: рост социальных расходов государства выгоден среднему классу, но налоговое бремя ложится на самых бедных и на самых богатых. Директор противопоставляет это левой концепции налогового бремени на богатых, которое помогает улучшить благосостояние среднего класса и бедных. Эту идею Директора также впоследствии активно отстаивал Фридман.
• Роберт Борк (1927-2012) — политик, чиновник, студент Директора, 1930-х годах работал ассистентом у Генри Шульца, участвовал в кампании Голдуотера вместе с Фридманом. При Никсоне в 1970-х годах был назначен генеральным солиситором США (один из важных постов Верховного суда США). Борк тоже утверждал, что естественные монополии выгодны потребителям.
В начале 1930-х годов, в эпоху Нового курса, Фридман не закрепился в университетской среде и вынужден был работать чиновником. Его взгляды на тот момент ещё не сформировались окончательно, он не подвергся интеллектуальному влиянию представителей Чикагской школы и колебался между кейнсианством и правым либерализмом, частично критикуя Кейнса, частично поддерживая. В 1937 году Фридман познакомился с Саймоном Кузнецом (1901-1985) — экономистом, Нобелевским лауреатом 1971 года, известным своей теорией «кривой Кузнеца», согласно которой экономический рост в конечном итоге способствует увеличению благополучия бедных, поэтому борьба с неравенством должна заключаться в поощрении экономического роста, а не в перераспределении блага (это ключевой постулат теории «просачивания» благ сверху вниз). Работая вместе с Кузнецом, Фридман перенял от него идею, что неравенство благоприятно для общества и что необходимо устранить государственное лицензирование профессий.
В 1940-е годы Фридман сделал вторую попытку закрепиться в университете, но у него снова не получилось. Он продолжил работу на госслужбе, пока, наконец, после войны, в 1946 году, не пришёл в Чикагский университет уже профессором. Там он проработал три десятилетия и стал отцом-основателем той самой знаменитой Чикагской школы экономики — оплота американского неолиберализма. Что важно, Фридман стал не просто кабинетным интеллектуалом, а
В 1956 году Чикагский университет, в котором на тот момент Фридман работал уже десять лет, подписал соглашение о сотрудничестве с Католическим университетом Чили. Из Чили в США отправилась группа экономистов, позднее известная как «чикагские мальчики»; после обучения у Фридмана они вернулись на родину и стали архитекторами неолиберальных реформ при пиночетовском режиме. В 1960-х годах Фридман работал на кампанию Голдуотера, а в 1968 стал советником Ричарда Никсона и участвовал в разработке Никсоновского шока (1971 год) — одностороннего отказа от привязки курса доллара к золоту, что привело к распаду Бреттон-Вудской системы, появлению мультивалютной системы и переходу к фиатным деньгам. В 1976 году Фридману дали Нобелевскую премию (примечательно, что многие экономисты протестовали против вручения премии Фридману в связи с событиями в Чили), в 1977 году он ушёл на пенсию, но не прекратил свою активную медийную деятельность: писал книги, в основном, научно-популярные, снимался на телевидении. В 1980-е годы Фридман стал неофициальным советником Рональда Рейгана, а 1990-е годы отмечены его многочисленными поездками, в ходе которых он посетил и Китай, читал публичные лекции и купался в наградах. В 1990-е у нас в России в ходе рыночных реформ издали несколько книг Фридмана, в том числе «Капитализм и свобода» и «Свобода выбирать». В 2000-х Фридман отошёл от дел.
Наконец, пару слов о семье Фридмана. Роза Фридман (1910-2009) — экономистка, сестра Аарона Директора и жена Милтона Фридмана, написавшая в соавторстве с ним несколько книг. Дэвид Директор Фридман (родился в 1945 году) — сын Фридмана, радикальный либертарианец известный своей книгой «Механика свободы» (1973); заявлял, что нужно приватизировать суды, законы, правопорядок, полицию; также занимается реконструкцией Средневековья, известен под псевдонимом герцог Кариадок Лучник; писатель-фантаст. Пэтри Фридман (родился в 1976 году) — внук Милтона Фридмана, неореакционный интеллектуал, профессиональный игрок в покер, финансовый авантюрист, изобретатель концепции систейдинга — создания новых стран и коммун в море на заброшенных нефтяных платформах, в чём он видит путь к свободному либертарианскому обществу.
Капитализм и свобода
Сразу отмечу, что Фридман лишь однажды, в 1951 году, обратился к термину «нео-либерализм» в статье «Неолиберализм и его перспективы» (Neo-liberalism and its Prospects), но вскоре отказался от этого самоименования и в дальнейшем говорил о своей приверженности либерализму. Термин «неолиберализм» же быстро стал важным для его идеологических оппонентов слева.
Основная идея Фридмана — то, что я бы назвал рыночным фундаментализмом, — хорошо описана в книгах «Свобода выбирать» и «Капитализм и свобода». Фридман писал, что самым сердцем философии либерализма является свобода и «вера в равенство людей в одном смысле и неравенство в другом». Равенство людей заключается в одинаковом праве на свободу, а неравенство — в имеющихся возможностях. Фридман утверждал, что экономическая свобода является не только самоцелью, но и средством к достижению свободы политической. Достичь экономической свободы можно путём специфического устройства экономики. Если Хайек резко критиковал Бентама, то Фридман был не столь категоричен: он не был против усилий по управлению и считал, что задача экономической теории в том, чтобы «скоординировать экономическую деятельность большого числа людей, совместить всеобщую взаимозависимость с индивидуальной свободой». Для этого есть два основных пути: планирование и рынок, причём рынок такой, в котором выполнены следующие два условия:
1) Конечными договаривающимися сторонами выступают индивиды;
2) Индивиды обладают полной свободой вступать или не вступать в каждую сделку, т.е. все экономические операции строго добровольные.
Такой способ экономической организации — уже не просто рынок. Частная предпринимательская рыночная экономика или капитализм свободной конкуренции — это и есть желательный способ экономической организации общества, который ведёт к экономической и, как следствие, к политической свободе, считал Фридман. Правительство в этой организации выступает как форум для определения правил игры и как арбитр, толкующий установленные правила и обеспечивающий их соблюдение. Когда мы используем рынок в качестве инструмента спонтанной экономической организации, он резко сужает круг вопросов, которые нужно решать политическими средствами, потому что они спонтанно решаются сами собой, и функции государства естественным образом сводятся к минимуму.
Почему такая система наиболее предпочтительна? Потому что при планировании власть сосредотачивается в руках отдельного человека или группы людей, в то время как при рынке экономическая власть рассредоточивается, считал Фридман. «Внутри одной большой экономики может быть множество миллионеров. Но разве может быть больше одного действительно выдающегося лидера?», — писал Фридман, который, как мы понимаем, ратовал за экономическую организацию рынка в отсутствие организации политической.
Рассуждая о политических свободах, Фридман приводил следующий пример: при капитализме возможна открытая пропаганда коммунистических идей, в то время как обратное совершенно не мыслимо. В этой связи он фактически делился личным опытом: «В капиталистическом обществе надо лишь убедить нескольких богачей, чтобы заручиться средствами на пропаганду какой угодно идеи, пусть даже самой необычной». Это именно то, чем занималось общество «Мон Пелерин». Конечно, отмечал Фридман, при капитализме есть свои перегибы, например, голливудский чёрный список (список режиссёров и актеров, которым в силу их сочувствия левым идеям было запрещено работать в Голливуде). Но ведь потом такой список стал просто невыгодным, поскольку эти режиссеры и актеры были востребованы, и от него отказались, — а значит, коммерческий интерес защитил политические свободы.
«Покупая хлеб, вы не знаете, кто вырастил для него пшеницу: коммунист или республиканец, конституционалист или фашист или, если уж на то пошло, негр или белый. Этим иллюстрируется то, как безличный рынок отделяет экономическую деятельность от политических взглядов и ограждает людей от дискриминации», — писал Фридман. Иными словами, дискриминация для него — это не что иное, как дополнительная цена, которую участники рыночных отношений готовы заплатить за своё право дискриминировать. В конечном счёте она подчинена рыночной логике, а значит, рано или поздно неизбежно исчезнет. В одном из интервью Фридмана спросили, почему он отстаивает гендерную дискриминацию в оплате труда, на что он ответил, что выравнивание зарплаты между мужчинами и женщинами приведет лишь к тому, что мы заберем деньги у талантливых женщин и перераспределим их в пользу менее способных. В целом, его аргументация порой сильно удивляет. Например, он критиковал комиссии по справедливому трудоустройству, задача которых состояла в том, чтобы не допустить дискриминации при приёме на работу по причине расовой или религиозной принадлежности. Фридман сравнивал это с Нюрнбергскими законами в нацистской Германии.
Итак, я обрисовал в общих чертах рыночную философию Фридмана. Как видим, она не столь глубока, поскольку основные положения были заложены ещё Хайеком, Фридман же лишь касался её в нескольких главах «Капитализма и свободы». Любопытно, что его понимание общества совершенно оторвано от социальных наук; метод Фридмана — это приложение чистой экономики к социуму, будто бы не существует ни исторического опыта, ни социальной теории и философии. Бентам и Смит упоминаются лишь мимоходом.
Методология неолиберализма
Фридман исповедовал хайекианскую теорию знания и в своей статье «Рынок как средство развития общества», написанной в контексте приватизации 1990-х, заявлял свою претензию на
Здесь мы плавно переходим от философии к практической стороне идей Фридмана. В отличие от Хайека, он занимался не только теорией и фактически стоял за созданием той экономической модели, которая сегодня распространилась на все страны мира. Нам важны два его изобретения.
Первое — это «шоковая терапия». Её разработкой он занялся в 1990-е, на фоне краха социалистических режимов, экономики которых требовалось в кратчайшие сроки перевести на рыночные рельсы. Спешка объяснялась опасениями Фридмана, что в этих странах сформируются теневые политические группы, которые заполучат огромное влияние благодаря инсайдерской информации. Это то, что Наоми Кляйн назвала «доктриной шока»: если в наших руках общество с неразвитым рынком, необходимо провести соответствующие реформы быстро и болезненно. Шоковая терапия действительно применялась во многих странах в 1980-1990-е годы и привела по большей части к катастрофическим последствиям.
Второе изобретение, которое Фридман более подробно описывает в одноимённой книге, — это «тирания статуса-кво». Как мы помним, общество «Мон Пелерин» прошло долгий путь от собрания маргинальных экономистов до авторитетной группы интеллектуалов, влиявшей на политику как национальных правительств, так и международных организаций. Тирания статуса-кво заключается, по Фридману, в том, что люди привыкли к определённым идеям и победить эту привычку невозможно путём политической, парламентской борьбы. Вместо этого следует направить все усилия на интеллектуальное влияние на ключевые группы у власти, а затем уже произойдет переворот в общественном сознании.
[Здесь напрашиваются параллели с грамшианством, которое брали на вооружение в том числе и европейские «Новые правые», основные противники неолиберализма на правом фланге — прим. редактора]
Тут стоит ещё раз вернуться к экономическому империализму. В 1953 г. вышла статья Фридмана «Методология позитивной экономической науки», в которой он вступил в противоречие с Хайеком. Хайек, как мы помним, был противником сциентизма и считал, что экономика не должна быть подобна естественной точной науке, потому что знание рассеяно в обществе и никто не вправе претендовать на то, чтобы централизованно его собирать и анализировать. Фридман в этом вопросе придерживался скорее позиции Шульца, который стремился превратить экономику в строгую математическую науку. В вышеупомянутой статье Фридман вводил понятия позитивной и нормативной экономической науки: «Позитивная наука — совокупность систематических знаний, относящихся к тому, что есть; нормативная или регулятивная наука — совокупность систематических знаний, относящихся к тому, что должно быть». Он твёрдо отстаивал следующую позицию: позитивная экономическая наука независима от субъективных этических и моральных суждений, она, как любая другая естественная дисциплина, должна быть основана в первую очередь на математике, статистике. Задача позитивной науки — выдвижение гипотез и теорий, из которых следуют некоторые предсказания; нормативная наука на основе данных выводов уже вырабатывает рекомендации в области практической политики.
Здесь я хочу немного отвлечься от Фридмана и обрисовать, как в целом выглядит типичная экономическая теория. Это высокая математика, основанная на строгой аксиоматике. При описании некоторого феномена социальной реальности, например, конкуренции, оказывается, что его сложно изучать в его тотальности чисто математическими методами, поэтому экономисты идут на ряд допущений: например, педполагают, что все участники равны, все цены известны, не существует барьеров вхождения на рынок и т.д. В итоге строится позитивная модель «совершенной конкуренции», на основе которой вырабатывается реальная экономическая политика.
Экономический империализм заключается в том, что экономика начинает претендовать на решения социальных проблем. Экономисты заявляют, что их коллеги в социальных науках слишком всё усложняют, ищут слишком много параметров, хотя достаточно перевести все общественные проблемы на язык математики, построить их модели и выработать математическое решение. Сегодня этот принцип является господствующим в науке.
Realpolitik
Каковы предложения Фридмана в отношении политической практики? Что касается роли государства, то здесь он следует хайекианскому запрету на постановку коллективных целей. Фридман утверждает, что существуют, конечно, некоторые необсуждаемые вопросы (например, либеральные ценности), но в целом желательно свести число подобных вопросов к минимуму. «Чем шире диапазон деятельности, осуществляемой в рамках рынка, тем меньше вопросов, требующих чисто политического решения и соответственно нуждающихся в достижении согласия. В свою очередь, чем меньше вопросов, требующих согласия, тем вероятней добиться согласия и сохранить в то же время свободное общество», — писал он. Для чего нужно государство? Для некоторого ограничения свободы. «Абсолютной свободы не бывает. Как ни привлекательна анархическая философия, в мире несовершенных людей анархия неосуществима». Но где тогда проходит черта, по которой мы ограничиваем государство? Фридман перечислял следующие его ключевые функции: обеспечение законопорядка (чтобы не допустить принуждения одних людей другими), выполнение добровольно заключенных контрактов, определение прав собственности, интерпретация и обеспечение соблюдения этих прав и обеспечение функционирования кредитно-денежной системы (это то, что волнует неолибералов в наибольшей степени в части государственной политики).
Как мы помним, Хайек не любил монополии, а вот у Фридмана отношение к ним было не столь однозначное. Он признавал, что есть какие-то вещи, теоретически осуществимые рынком, чему, однако, препятствуют технические и прочие условия в настоящий момент; и тогда на сцену и выходят монополии. Их происхождение Фридман связывал с вмешательством государства в экономику, причём выделял три типа монополий: частную, государственную и госрегулирование. Из трёх вариантов приходиться выбирать меньшее из зол, которым, естественно, у Фридмана стала частная монополия. Государственная монополия или регулирование не способны адаптироваться и изменяться под нужды общества, в то время как частная монополия социально ориентирована и рано или поздно проиграет соревнование на рынке, считал он. Здесь важно отметить, что в восьмой главе «Капитализма и свободы», посвящённой монополиям, Фридман объявил профсоюз своего рода монополией на рынке труда и в дальнейшем везде ставил их через запятую: например, писал, чт о необходима «ликвидация всех мер, прямо поддерживающих предпринимательскую или профсоюзную монополию».
Социальные меры
Фридман писал, что социальная поддержка нужна только «безумцам и детям», поскольку лишь они не могут обеспечить себя самостоятельно на свободном рынке. Он последовательно критиковал различные меры социального обеспечения, исходя из такого принципа: там, где можно внедрить рынок, нужно внедрять рынок. Фридман обрушивался на социальное жилищное строительство, законы о минимальной заработной плате, поддержание цен на сельскохозяйственной продукцию, даже страхование по старости — всё это, по его словам, ведёт к негативным последствиям, и рынок может справиться с этими задачами куда эффективнее. Например, закон о минимальной заработной плате увеличивает безработицу, ведь чем выше поднимается минимальная плата, тем меньше работодатели хотят нанимать работников. Главную же угрозу социальной поддержки Фридман видел в том, что, если приучить к такому патернализму бедных, пенсионеров и др., то в дальнейшем они начнут голосовать за левых и тем самым приведут систему к краху.
В дискуссии о перераспределении доходов Фридман приводил следующий пример: представьте, что на необитаемый остров попали четыре Робинзона, причём одному из них повезло заполучить больше вещей, чем остальным. Что произойдёт, если трое оставшихся всё у него отберут? Они уничтожат его предпринимательские таланты и способности. И поэтому Фридман выступал резко против не только прогрессивного налога на доход, но и против налога на наследство. Он аргументировал это таким образом: если вам случайно досталась некая сумма денег, то это лишь поощряет ваши предпринимательские способности; если же вы заведомо знаете, что имеющиеся у вас деньги всё равно будут поделены с помощью прогрессивного налога, то не будете пытаться эффективно ими распорядиться.
Шестая глава «Капитализма и свободы» посвящена образованию. Здесь Фридман всерьёз задумывался о том, какие сферы жизни можно отдать на откуп рынку, а какие должно следует оставить государству. Он пришёл к выводу, что начальное школьное образование можно сделать бесплатным, но желательно внедрить в нём свободу выбора. Фридман предлагал следующую систему: у каждого родителя на каждого ребёнка есть ваучер, выражающий сумму государственных расходов на обучение. Он может прийти с этим ваучером в любую школу, куда хочет отдать своего ребёнка, и школа получит соответствующий объём финансирования. Таким образом, школа будет функционировать в рамках рыночной логики, пытаясь привлечь как можно больше родителей с ваучерами. Высшее образование тоже иногда можно сделать бесплатным — в тех случаях, когда это необходимо для воспитания гражданских ценностей (либеральных), но предпочтительнее, по его мнению, конечно, платное. Среднее и специальное — только платное, потому что это профессиональное образование, в котором мы получаем навыки, которые потом используем, чтобы зарабатывать.
Монетаризм
И наконец монетаризм — концепция, лежащая в фундаменте неоклассической экономической теории, краеугольный камень неолиберальной экономической политики. Впервые концепцию монетаризма Фридман разработал в 1950-1960-е годы. В 1958 году он вместе с коллегой по Чикагскому университету Анной Шварц написал статью «Деньги и деловые циклы», в 1963 году они издали книгу «Монетарная история Соединенных Штатов. 1867-1960». На тот момент в экономической теории считалась общепринятой концепция деловых циклов: согласно ней в экономике присутствуют спады и подъёмы, во время подъёмов наблюдаются экономический рост, низкая безработица, благоприятная инвестиционная ситуация, во время спадов — противоположная ситуация. Соответственно, экономика циклична. Кейнсианцы во время Великой депрессии и позднее пытались подстраивать государственную политику под эти циклы. Фридман же утверждал, что между внедрением межгосударственной политики и её влиянием на экономику в долгосрочной перспективе существует значительная задержка, поэтому экономическая политика, которая подстраивается под эти деловые циклы, то есть старается смягчить спад и продлить подъём, приводит к противоположным результатам: продлевает спад и сокращает подъём. Поэтому вместо того, чтобы подстраиваться под циклы, необходимо обеспечить денежную стабильность, постоянную экономическую политику, которая будет способствовать созданию одинаковых условий в любой момент цикла.
На тот момент американский экономист Ирвинг Фишер (1867-1947) уже разработал монетарную теорию и уравнение обмена, согласно которому одним из ключевых инструментов влияния государства на экономику является объём денежной массы. Фишер считал, что именно долговая дефляция (снижение цен в условиях высокой долговой нагрузки) повлекла за собой Великую депрессию, а не перепроизводство и недопотребление, как утверждали кейнсианцы. В долгосрочной перспективе количество денег, которое мы напечатали, не так важно, а вот в краткосрочной может очень сильно повлиять на то, как долго будет длиться спад или подъём. Фридман на основе этих разработок выводит две ключевые опасности для экономики: слишком большая инфляция и слишком маленькая инфляция. В случае большой инфляции распределение ресурсов становится неэффективным, участники рынка не могут предсказывать цены. Когда инфляция, наоборот, низкая, падает покупательная способность, а вместе с ней и спрос. Таким образом, главным инструментом экономической политики является регулирование объёма денежной массы: либо мы выпускаем больше денег, либо меньше. Денежная стабильность и очерчивает пределы вмешательства государства в экономику, поскольку любые другие действия приведут к пагубным последствиям.
Для реализации этой модели требуется отдельный орган исполнительной власти, занимающийся кредитно-денежной политикой и неподвластный изменениям в рамках парламентаризма и демократии — Центральный банк. Здесь можно обратиться к нашей недавно изменённой Конституции, где в 75 статье отдельно прописана роль Центрального банка: «защита и обеспечение устойчивости рубля». В США теми же самыми функциями наделена Федеральная резервная система. Это и есть идея Фридмана — законодательное закрепление исключительной роли Центробанка.
Кейнсианцы, которые были в мейнстриме до Чикагской школы, считали, что посредством регулирования денежной массы можно бороться с безработицей. Если мы увеличим объём денежной массы и в экономике будет больше денег, то будет создано больше рабочих мест; если уменьшим, то, наоборот, будем сокращать рабочие места. Фридман, монетаристы и неоклассики следом за ними считают, что поскольку объём денежной массы нельзя изменять, то необходимо признать некий естественный уровень безработицы. Если мы будем увеличивать занятость, выпускать деньги для того, чтобы повышались зарплаты, направлять государственные расходы на создание рабочих мест, то у нас повысится инфляция, ухудшится бизнес-климат, и мы быстрее придём к спаду.
Исходя из монетаристской концепции, существует два основных инструмента, с помощью которых государство может управлять обществом, — это кредитно-денежная политика (регулирование денежной массы) и бюджетная политика (прямые государственные расходы). Общий принцип: нужна не власть, а правила, которые в соответствии с либеральными ценностями ограничат манёвр государства в этих двух типах политики. Во-первых, они ограничат кредитно-денежную политику, в которой Центробанк будет обязан обеспечивать денежную стабильность и не сможет выпускать дополнительные деньги для того, чтобы увеличивать занятость. Бюджетную же политику надо ограничить таким образом, чтобы по мере возможности сокращать государственные расходы, — это концепция, которая при Маргарет Тэтчер получит название «жёсткой экономии» (austerity).
Фридман, кроме всего прочего, отстаивал свободные обменные курсы между разными валютами и свободную торговлю, отсутствие национальных барьеров между государствами; эти идеи в дальнейшем будут положены в основу Всемирной торговой организации, о чём мы будем говорить на следующей лекции. Свободная торговля между государствами, про которую писал ещё Хайек в 1939 году, и приведёт к нынешней глобализации.
Расшифровку первой встречи курса по неолиберализму (о разнице между неолиберализмом и либерализмом) можно найти тут, расшифровку второй, посвящённой Фридриху Хайеку, здесь.
