Сегодня во Владимире сгорел театр — центр культурной жизни этого города. Никто не пострадал, кроме самого незыблемого здания со стеклянными стенами. Возможно, что спектакли, которые я помню в этом театре, уже больше не удастся никому увидеть. Чтож, самое время выложить этот текст — небольшой портрет театра, который пару лет назад не приняли к публикации в одном журнале.

Новые веяния долетают до Владимира только по Интернету, да и то не сильно приживаются. Здесь рядом с древнейшими памятниками зодчества стоят советские пятиэтажки, а самым прибыльным предприятием можно назвать разве, что РПЦ, которая усердно взымает мзду за проход в Успенский собор, Церковь Покрова на Нерли и Боголюбский монастырь.

Чтобы посетить все достопримечательности городка и окрестностей, хватит двух-трех дней. День на то, чтобы полюбоваться Соборной площадью и парком Пушкина, где стоит памятник князю Владимиру, день, чтобы погулять по Боголюбово и Нерли, и еще день, чтобы смотаться в Суздаль.

Жители этих славных мест горделиво ходят по центру города, а на окраинах ускоряются, чтобы успеть в уютные квартирки на вечерний сериал. Каждый владимирец точно знает, сколько лет назад князь Андрей Боголюбский заложил городскую крепость, но только редкий сможет назвать церковь, мимо которой ходит изо дня в день, спеша на работу.

В самом центре этого тихого городка, располагается местный драматический театр. Золотые ворота тысячелетней давности давят своим отражением в высоченных стеклах дворца Мельпомены. Хотя вернее сказать, что дворец не Мельпомены, а Бориса Львовича Гунина — бессменного директора театра, на протяжении двух последних десятилетий. Он здесь отвечает абсолютно за все — и за хозяйственную часть, и за художественную и за пиар. В следующем сезоне театр помпезно будет праздновать своё 170-летие. И с чем же он подошёл к этой торжественной дате?

В части хозяйства — полный триумф. Прекрасное финансирование, новое оборудование, свой фестиваль, на который приезжают многие мощные российские труппы. И в большом и в малом зале почти на каждом спектакле аншлаг. Кажется, что провинциальному театру уже и мечтать о большем нельзя, но директор публично декларирует цель театра — получить крупную российскую театральную премию. И с каким же художественным багажом войдет театр в сезон 2018\2019? В столичной прессе о владимирских спектаклях можно найти совсем немного, если не сказать ничего. В «ПТЖ», например, есть только одно упоминание в номере за 2004 год, но и там Татьяна Джурова больше писала про новый молодежный фестиваль на площадке театра, а не про Владимирские спектакли. Несколько лет назад «Пиковая дама» попала в Лонг-лист «Золотой маски», и даже про неё — тишина.

В театре выходит по 2-3 премьеры в сезон, одна из них обязательно в исполнении, бывшего актера театра — Владимира Кузнецова. Он заочно отучился в ГИТИСе у Райхельгауза, а потом стал набирать уже своих учеников на базе местного колледжа культуры. Половина репертуара — его работы, тут и «Собачее сердце» с «Морфием» Булгакова, и «Фома» по Достоевскому, и, вызывающе патриотическая «Молодая гвардия». Последняя его постановка — «Раковый корпус» — первая инсценировка Солженицына в России.

Кузнецов в своих спектаклях всегда старается воздействовать на публику самым прямым путем. То есть даже в довольно реалистических постановках ты всегда будто бы попадаешь в сказку, где нет полутонов, а есть только на 100% плохие или на 200% хорошие персонажи. Ощущение, что такое мнение режиссер подчерпнул из наших современных теле-новостей. Потому немцы в «Молодой гвардии» (2015 г.) пинают друг другу кулек с едой, который старушка принесла передать сыну, а начинается спектакль с превращения людей с украинского майдана в офицеров СС. Такая позиция вполне привычна владимирской публике, режиссер таким образом двигается на общей волне, не пытаясь бороться с общественной позицией. После переодевания в начале, перед нами открывается галерея хороших молодогвардейцев и плохих фашистов и укронацистов. Каждому положительному герою придумана своя характерность — тихий композитор еврей, чуть неуклюжий хулиган, брутальный мальчик Кошевой… но центром компании стала “артистка консерватории” Любовь Шевцова. Своей энергетикой актриса Анна Кукушкина задает тон компании. Помимо того, что она и правда прекрасно поет и танцует, что свойственно и её героине, Кукушкина играет девушку, которая в жизни сама практически актриса. Тонкая грань между игрой Кукушкиной и игрой Шевцовой транслируется зрителю едва заметной переменой взгляда и утрированностью жестов. В финале окровавленных молодгвардейцев прицепляют к реальной решетке, где они признаются друг другу в любви. Манипуляция зрительскими эмоциями доведена до апогея, а мысль режиссера бьет наотмашь: любую беду побеждают искренние чувства.

Если «Молодая гвардия» насквозь пропитана ненавистью к врагам России, то в постановке по Солженицыну столь же яро обличаются ужасы советского террора. Актеры играют не советских людей, а их самые радикальные черты — вечный страх, недоверие к окружающим. Ни в ком из персонажей «Ракового корпуса» нельзя обнаружить желания выйти из госпиталя на свободу. Сталин в исполнении Николая Горохова, в начале второго акта спускается в трюм сцены — умирать. Смерть вождя, кажется, должна наконец заставить людей смелее двинутся в жизнь. Но на сцене ничего не меняется. Всё также спокойно ждут гибели от болезни обитатели ракового корпуса.

Есть в репертуаре Кузнецова и современная драматургия — «Наташина мечта» Пулинович и «Спасти камер-юнкер Пушкина» (2016 г.) Хейфица. Режиссер затачивает спектакли на актерскую харизму. В монодраме Пулинович актриса Наталья Демидова несколькими штрихами создает разных персонажей, о которых рассказывает героиня пьесы. Актрисе удается мастерски переключаться с запуганной девочки-подростка, на грубую женщину-продавщицу меняя мимику и голос. Режиссер сумел направить драматическую актерскую индивидуальность Демидовой так, чтобы в каких-то моментах зритель разрывался от смеха, а в финале кто-то пускал слезу.

«Спасти камер-юнкер Пушкина» изначально играли втроем молодые артисты-студенты, которые и создали вместе с режиссером озорную форму пионерского рассказа из подворотни. Но двое артистов уехали, и Кузнецов вынужден был искать иной угол зрения на пьесу. Теперь играют в спектакле пятеро и делают они это на мраморной лестнице фойе театра, что делает постановку пародией на вечер памяти Пушкина. Тут появляется бюст писателя и репродукция знаменитой картины Кипренского. Но, доводя ситуацию такого мероприятия до абсурда, в финале нас все равно заставляют всерьез посмотреть на проблему уничтожения национальной памяти.

Судя по всему Кузнецов из спектакля в спектакль старается попасть настроение толпы, что приходит в зрительный зал. Но за этой коньюктурностью легко обнаруживается желание продемонстрировать легкость с которой манипулятивные ходы меняют отношение к той или иной проблеме. Каждую деталь он объясняет в рамках логики спектакля и бьёт на эмоцию с помощью мизансцен, мощной музыки и открытого диалога актеров со зрителем. Если во зритель не вошел в эмоциональную волну Кузнецова, то на самых значимых моментах, скорее всего, будет смешно от чрезмерности происходящего. Но если спектакль в тебя попал, то режиссер непременно вышибет слезу и громкие аплодисменты.

Визитной карточкой театра долгое время были «Три сестры» в постановке Александра Огарева — спектакль-шоу с огромным количеством полуцирковых трюков. Маша с Вершининым буквально парят над миром, когда признаются друг другу в любви. В нем, пожалуй, чувствуется, что Прозоровы географические родственники владимирскому зрителю. То есть Москва кажется совсем близкой (на электричке ехать всего 3 часа), но такой далекой от провинциального склада жизни.

Теперь брендом театра стала трилогия о Гамлете. В 2014 году появился «Гамлет» Шекспира в постановке Петра Орлова, а в сезоне 2016/2017 вышли «Сны Гамлета» Мазур (режиссер Линус Мариус Зайскаускас) и «Убийство Гонзаго» Йорданова (режиссер Андрей Любимов). Триптих вполне отражает настоящий облик Владимирской драмы — когда эклектика не становится разнообразием углов зрения, а лишь наглядно демонстрирует отсутствие внятного направления.

В «Убийстве Гонзаго» действие происходит в Эльсиноре, но главные герои — это актеры бродячей труппы, которых обвиняют в измене королю. Любимов обозначил жанр спектакля — последняя гастроль в стиле «рок». Образы, придуманные драматургом, позволяют актерам от души дурачиться на сцене. Главное оружие режиссера здесь — юмор и энергетика владимирских артистов. Бродячая труппа из шекспировской пьесы здесь принадлежит сразу всем театральным временам — ярко накрашенные глаза, забеленные волосы и котурны на мужчине, парики из XIX века, маски комедии дель арте… Плюсом ко всему над зрительным залом летает квадрокоптер, подчеркивая современность происходящего. При этом важнейшей темой становится беспомощность бродячих актеров перед властителями мира. Если уж их сделали виноватыми, то казни не миновать.

В «Снах Гамлета» действие вообще переносится в современность. Гамлет проводит пресс-конференцию, во время которой пытается разобраться в перипетиях собственной жизни. Монодрама решена режиссером Зайкаускасом в качестве диалогов главного героя с остальными персонажами Шекспира при помощи Skype. Александр Аладышев играет принца спивающимся бизнесменом, который уже много подлости повидал, а еще больше сделал сам. Ближе к финалу становится ясно, что интервью бесконечно. Полоний, Офелия, Клавдий вещают Гамлету через камеру компьютера одни и те же слова. Выход из своего «дня сурка» принц находит в бутылке текилы, допив которую падает замертво.

И все–таки центральным в этом триптихе видится «Гамлет» в постановке Петра Орлова. Главный герой, которого играет тот же Александр Аладышев, человек рефлексирующий в пустоте. Разрушенная вселенная в сценографии выражена лаконично — на сцене лишь несколько лодочных кркасов которые то становятся королевским столом, то поднимаются на цепях носом к верху и превращаются в лес. Можно напридумывать множество метафор, связанных и с образом реки времени и с перенесением мертвых в царстве Аида, но нужно ли? Главную мысль зритель вполне считывает — мир за который борется Гамлет, уже разрушен и восстановлению не подлежит. И в этом мире существуют самодовольные Клавдий и Гертруда. Они стоят посередине уничтоженного королевства в золотых одеждах и, кажется, даже не пытаются скрыть свою подлость от принца. В такой вселенной Гамлету только и остается разбираться с самим собой, ведь даже месть за отца, практически, не имеет значения.

Конечно, есть в афише театра и вполне проходные, кассовые спектакли: вечные для провинции «Примадонны», «№ 13», «Странная миссис Сэвидж», но в каком театре их сейчас нет? Однако и без них художественное лицо театра кажется размытым, а репертуарная политика — набором случайных названий. Репертуар театра довольно самобытный, если не сказать уникальный — где еще вы увидите рядом «Короля Лира», «Раковый корпус», «Андрея Боголюбского» и спектакли по стихам Евтушенко и Маяковского. При такой материальной базе и обширной театральной аудитории не звать в театр свежих режиссеров, или молодого худ. рука практически преступление. Так может быть на 170-летие уже стоит сделать подарок не только себе, но театральному сообществу?