Малина, мой добрый преданный друг, только с тобой я могу мечтать о магнолиях, а ты все продолжаешь советовать мне сменить ленту в печатной машинке. После картины «Малина» 1990, Изабель Юппер в моем воображении все остается той хрупкой бахмановской дивой, жертвой эмансипации, крепко державшей за руку своих чокнутых матерей. Первое «Я" которое упрямо сохраняет Юппер в своей фильмографии: консервативность жизненных принципов (Любовь 2012), перфекционизм в труде (Пианистка,2001), первоочередная важность своей рациональной мысли, как акт высказывания женщины-феминистки (Вальсирующие,1974). Второе "Я» актрисы — тяга к самоуничтожению и девиациям о полном подчинении и служении патриархальным уставам, раздвоению принципов и пустота субъекта-женщины в реальной жизни (Малина,1990). Фильм «Будущее»(L’avenir) французской режиссерки Мии Хансен-Лев, буквально стал предысторией героини-жертвы насилия картины «Она»2016 Пола Верховена. Героиня ленты «Будущее» — Натали Шезек, преподавательница философии в университете, мать двоих детей и жена такого же как и она консервативного преподавателя.

Хансен-Лев — любительница изображений бытовых драм в семейном кругу интеллектуалов старого образца (Отец моих детей,2009; Первая любовь,2011), рушит жизнь Натали согласно всем канонам кинодрамы. Муж уходит к другой женщине, дети растут и заводят своих детей, а Юппер остается одна, с умирающей от психического расстройства матерью и мыслями о неком «новом будущем». Она актриса, окончившая свою роль, она отчаянная, жаждущая любви и понимая женщина. Иногда даже складывается ощущение, что Анджей Жулавски устами Хансен-Лев во второй раз решил переснять картину «Главное-любить»,1972. На фоне краха консервативной мысли, который заключается в устаревших подходах в преподавательской деятельности, стагнации развития философии и безвыходном, по мнению режиссерки, положении женщины-интеллектуалки после 40, мы задаем себе вопрос: «а что такое это “будущее”, которое негласно зависает над героиней в фильме?».

Фоном истории становится ныне набирающее популярность в арт-хаусном кино изображение политических активистов нового времени. Он- ее бывший студент. Молодой активист, пишущий диссертацию об Адорно. Но ни деталей повестки, ни новых мыслей, которые б стали высказываем самой режиссерки в фильме не допускаются. Вместо этого, подтверждая принадлежность главной героини к университетским интеллектуалам, Хансен-Лев выкладывает последовательный ряд модных фамилий, который мало того, что никак не сплетается в изображение анархического течения, а, возможно, даже вводят в заблуждение неподкованного в теме зрителя. Жестами в сторону Эмануэля Левинаса и Мартина Бубера главная героиня переживает расставание с мужем. Гюнтер Андерс — сплетает ее сексуальный интерес к ученику. А отношение к политическому неразрывно с «воображением» Ж-Ж. Руссо, отказ от коммунистических убеждений пропитан Солжениценым. А вот прошлое Натали проходит согласно инструкциям волюнтаризма А.Шопенгауэра. Есть ли в этом хоть какая-то связь?

Все же, кто такие анархисты в современном арт-хаусном «интеллектуальном» кино? Что радует, что это уже не лентяи-вандалы (Анархисты,2015), не панки последних классов (Что делать в случае пожара, 2001) и не пускающее струи по венам наркоманы (Рок волна,2009). В представлении Мии Хансен-Лев, это молодые люди (25-35 лет), которые попивая пиво дискутируют об авторском праве. «Как вы считаете в случае, если высказывание группы анархистов оформил в текст один активист, умеющий писать, стоит ли это подписывать его фамилией, или это нарушит коллективность и солидарность группы?».

Бытовые представления об анархии в картине «Будущее» лишь в очередной раз подчеркивает недоработку режиссерки, а использования радикальных левых взглядов у героев, лишь чертой характера непережитого подросткового бунтарства и уже взрослого желания свободы (Каноничность неолиберального кинематографа). Примитивизация политических протестов и левого движения в целом просматривается в изображении коммунистов — студентов-недоучек, которые в неумелой форме заграждают вход в университет, где преподает Натали. А вот анархисты — тлеющие в экзистенции персонажи, которые вместо акта радикального, совершают акт самоизоляции вдалеке от города, решая свои личные проблемы, заводя детей и читая по ночам Адорно. Можно ли предположить, что эта слабая фоновая линия политических взглядов героев и есть то будущее, к которому должна примкнуть главная героиня, спасаясь от краха консервативной жизни? Отнюдь. К концу фильма Мия Хансен-Лев и вовсе лишает голоса и мнения стареющую преподавательницу. Поддерживает ли вы анархию, милочка? Натали не находит, что сказать, пожимает своими угловатыми плечами и говорит, что это всего лишь пережиток молодости «эта ваша политика». Когда ей было 20, она была и коммунисткой, и активисткой Франции-68, и той вашей «анархисткой». Но она уже не ребенок и готова и дальше страдать в своем теле пустого субъекта, покорно ожидая, пока вы, юные активисты, также быстро повзрослеете в эре капиталистов, семейных уставов и тотального одиночества.