Из-за неумелого цитирования объёмных трудов по психоаналитике или же выдержек модных книг о популярной психологии, мы привыкли видеть ужасающую закономерность между словами "страх" и "иррациональное". Эпические боевики и непрошеные советчики крепко внушили нам, что фобия — это совершенно неразумная реакция организма на те или иные раздражители. К своей боязни прислушиваться не просто не рекомендуют, а даже запрещают. Страх нужно перебороть, переступить, растоптать для нашего же блага, ибо он ограничивает способность ясно мыслить, окутывая её пеленой тревоги и мешая здоровому человеку добиваться поставленных целей. При рассмотрении ситуаций поверхностно, эта гипотеза не нуждается в подтверждении. К примеру: провинциальный менеджер получает на работе поручение поехать в Москву для подписания крупного контракта. Представим, что успешное выполнение задачи гарантировано обеспечит повышения и препятствий для заключения договора нет. Остаётся один фактор, который потенциально может помешать делу — психика самого человека, а точнее её воспалённая часть, фобия. Естественно, покупка билетов и регистрация на рейс сопровождаются возникновением реакции страха, провоцируя тремор рук и коленей и нехватку дыхания при особо острых моментах приступа. Нехитрая логическая цепочка подсказывает обывателю, что отказ от поездки в данном случае не просто противоречит рациональности, но и вредит самому человеку. Он поддаётся своей тревоге, превращаясь в заложника обстоятельств. В традиционной психоаналитике это оценивается отрицательно: подобная пассивность провоцирует усиление фобии, которая закрепляется в психике как модель поведения, в дальнейшем превращаясь в одну из адаптивных реакций и препятствуя «нормальной» жизнедеятельности. В обществе на таком человеке неминуемо ставится клеймо "трусость", "душевная слабость"… Слабость перед чем? Неужели обстоятельства могут быть настолько обременительны, что оказываются несовместимы с жизнью? Людей с клаустрофобией не волнует, сколько комнат 3 на 4 существует в мире или сколько лифтов им придётся вызвать за свою жизнь. Им важна одна, совершенно конкретная ситуация — сейчас. Для них существует только одна реальность и вещи, механизмы, способные на неё повлиять (при этом, в сознании, они чаще всего коррелируют с негативным развитием событий).

Впрочем, неправильно было бы говорить, что фобии носят явный негативный оттенок в популярной культуре. Несмотря на то, что большинство проявлений неконтролируемой тревоги стигматизируются в обществе как психические расстройства или обычные проявления малодушия, некоторые её оттенки позволительны или даже желательны. Ошибочна категоризация робости как разновидности трусости. Боязливость и неуверенность, сопровождающие действие, отличаются от вспышки страха, сильного нестабильного эмоционального состояния. Трусость гиперболизирует восприятие реальности. Теофраст описывал трусливого человека так: "…в море он принимает утесы за пиратские корабли. А едва начинают подыматься волны, спрашивает, нет ли среди плывущих непосвященного в мистерии…". Боязнь искажает не восприятие ситуации, а себя самого, косвенно уменьшая человека и его возможности, помещая в позицию подчинённого. Страх всегда вызван обладанием контроля, и чем больше сфера влияния человека над своими поступками, тем отчётливее тревога. Фобии способствуют нашему полному погружению в реальность, заставляя неосознанно анализировать обстановку вокруг нас и выяснять все возможные пути развития событий. Если страх так иррационален, почему же он оперирует логическим методом, пусть и утрированным? Мы доверяем своей тревоге. Как и любая раздражительная реакция, она может быть неприятным, но точным сигналом о происходящем, обычной реакцией на стресс. Яркий пример стресса — неизвестность, ожидание неизвестного. Такие мысли, чаще всего, появляются при путешествиях или переезде в малознакомое место. Из–за отсутствия возможности предсказать развитие событий, рождается отторжение к реальности, которая ещё не наступила. Она находится за гранью осознанного, тщательно исследованного прежнего мира, или же зоны комфорта. Выход из зоны комфорта порождает ту же фобию, ту же неконтролируемую тревогу, однако за этот страх человек, как правило, получает меньше порицаний и даже поддержку. Причина проста — эта фобия знакома всем. Аквафобия может быть встречена смехом от профессионального пловца, а арахнофобия также будет высмеяна биологом. В отличие от всех индивидуальных страхов, зона комфорта — проблема общая, хотя и у каждого она своя. Стоит невзначай бросить фразу "мне тяжело покинуть зону комфорта" вместо детального описания своей тревожности и твой мозг твоего собеседника невольно сошлётся на свой собственный опыт прежде чем критиковать тебя. Что интересно, в отличие первого сценария с аэрофобией, где бесстрашие выражается в уничтожении тревоги с помощью преодолевания внутренних барьеров, побег из зоны комфорта это как раз побег в распростёртые объятия своей собственной фобии, когда для её исчезновения нужно полностью погрузиться в свой страх и ждать, когда пройдёт «пик» нервозности. Несмотря на то, что психика каждого человека индивидуальна и требует особого подхода, в случае с такими вспышками тревоги мы имеем два традиционных подхода. Вероятность такова, что один из них не работает, или же работает крайне неэффективно. Успешный выход из зоны комфорта встречается чаще, чем полное избавление от индивидуальной фобии без последующего релапса. Хотя проблема намного сложнее и состоит сразу из серии мелких раздражителей, которые и формируют внутренние границы, чувство безопасности. Пытаясь устранить определённый страх перед чем-то, люди либо старательно избегают объект, либо пытаются убить в себе тревогу вместо того, чтобы полностью испытать её, довести до точки "кипения".

Успешное избавление от фобии лежит через полное погружение в неё. Речь не идёт о том, что, чтобы перестать бояться насекомых, нам нужно заселиться в хрущёвку, полную тараканов. Первое, что нужно осознать, испытывая тревогу — не пытаться её уменьшить. Если это паническая атака, прекратите «скрининг» себя и не пытайтесь отслеживать своё состояние: дыхание, сердцебиение. Не возвращайте к себе ощущение безопасности. Это не только бесполезно, но и может навредить, потому что страх будет усилен раздражителями. Любая попытка успокоиться приведёт к большему волнению за своё состояние, что спровоцирует реакцию обратную желаемой. Важно пропустить страх через себя, позволить ему "быть". Фобия прежде всего восполняет ощущения, притупленные или потерянные в повседневной жизни. Спокойствие и рутина перемалывают не только эмоциональный фон, но и гормональный. И если выработку окситоцина можно восполнить правильным питанием и здоровым образом жизни, норадреналин является редкостью в "естественной среде" развитых стран 21 века. Чувство опасности балансирует совсем рядом с жаждой жизни, базовым инстинктом самосохранения, который является прародителем экзистенциального страха смерти — самой приземлённой и самой реальной из существующих процессов потому, что смерть как феномен неизбежна. Обострение тревоги — пример важности неизбежности для основания реальности и превентивности дереализации. Острая, неконтролируемая паника провоцирует навязчивые мысли, которые, несмотря на свой хаотичный ("иррациональный") источник следуют вполне логической цепочке. При страхе сердечного приступа у человека пропадает из поля зрения любая активность окружения. Остаётся только он и его тело, боль и тревога. Внимание фиксируется на частоте сердцебиения, его ритма, покалываниях за левой лопаткой и в левой руке, последующем онемении при развитых психосоматических отклонениях и т.д. Для него реальность существует только одна, и она наверняка существует. Вопрос о трансцедентном познании мира отпадает при появлении простой истины или задачи в данный момент времени: человек думает, что он умирает, а значит это берётся за аксиому, ведь смерть равна неизбежности и пугает именно неотвратимостью. Фобия даёт человеку то, что он потерял за своим интеллектуальным развитием — инстинкты, физическую и/или эмоциональную боль, сильные потрясения, создающие мостик контакта между личностью и миром, в котором он существует. Диссоциация может временно поглотить предметы и явления, происходящие в окружающей или социальной среде, тогда как смерть воспринимается прежде всего как конец сознания и, следовательно, любых мыслительных процессов. Я уделяю большое внимание смерти как кульминации человеческих страхов, наихудшему варианту развития событий. Ни один человек с клаустрофобией не умрёт от страха во время планового пятиминутного пребывания в лифте. У большинства, пожалуй, начнётся как минимум паническая атака, если лифт вдруг внезапно остановится и быстрого решения новоявленной проблемы, такого как выйти на этаже или быть спасённым через считанные минуты, нет. Безвыходность и беспомощность напоминают людям о единственном явлении, с которым человечество не может совладать — смерти, имеющей власть над попавшими в её влияние. Тревога и фобии позволяют нам приблизиться к реальности и вернуть "прежние", естественно-детские ощущения от жизни. Как приближение смерти заставляет человека ценить жизнь, так и страхи заставляют нас прочувствовать реальность, скрытую за прежним искажённым восприятием и суетой. Нельзя пытаться усмирить, подавить свою тревогу, отложить переживания «на потом». Фобия лишь такое же проявление электрического сигнала по нейронным связям, как и реакция на боль. Это прежде всего механизм, механизм, сработавший из–за разлада, непорядков в системе, которые также устраняются с помощью этой же машины. Будь то нехватка адреналина, отупление восприятия реальности, расфокусировка или дереализация — проблема лежит не в страхе, а в образе жизни и мышления. Существующая имплозивная терапия невероятно эффективна, но неприятна, как и любая операция на открытую рану.

Появление острых тревожных расстройств свидетельствует о невероятном жизнелюбии и тяги к счастью. Как аллергическая сыпь на теле, данные психические «неполадки» сигнализируют о неприемлемом качестве жизни и действий человека. Купируя любые сильные эмоции, от страха до гнева, мы наносим больший удар по психике нежели при попытках их высвободить. Нельзя позволять фобиям контролировать нашу жизнедеятельность, но не стоит их и игнорировать. При отсутствии ярко выраженных психических отклонений, организм всегда запрограммирован на продолжение своего существования, а значит тревога это лишь один из индикаторов его состояния.