Гипотеза 1

Что мог бы сказать ортодоксальный фрейдо-марксист об учении Зигмунда Фрейда в частности и о психоанализе в целом? Примечательно, что такая критика, несмотря на очевидную значимость подобной постановки вопроса фактически не формулировалась в истории марксистской мысли. Так, можно выделить несколько позиций в отношении марксизма к психоанализу, постепенно сменявших друг друга, но кроме того и возобновляемых в последующих дискуссиях. — Так, первой реакцией ведущих теоретиков на возникновение учения З.Фрейда был осторожно-благожелательный интерес. К примеру, Л.Д. Троцкий пишет следующее:

«Попытка объявить психоанализ “несовместимым” с марксизмом и попросту повернуться к фрейдизму спиной слишком проста, или, вернее, простовата. Но мы ни в коем случае не обязаны и усыновлять фрейдизм. Это рабочая гипотеза, которая может дать и, несомненно, дает выводы и догадки, идущие по линии материалистической психологии. Экспериментальный путь принесет в свое время проверку. Но мы «не имеем ни основания, ни права налагать запрет на другой путь, хотя бы и менее надежный, но пытающийся предвосхитить выводы, к которым экспериментальный путь ведет лишь крайне медленно.» (Цит. по Троцкий Л. Соч. т. XXI. с. 430-431.)

Последующее развитие отношений психоанализа и марксизма шло в двух направлениях: по мере вырождения советского государства и установления сталинского термидора в СССР, догматически ориентированные философы, обслуживающие интересы бюрократии проявляли всё большую враждебность ко всем живым направлениям мысли, не укладывавшимся в их представления о содержании и методах научного или философского исследования. Следствием этого стала грубая и неумная критика, сводившая научное содержание психоанализа к буржуазной позиции, исходя из которой по мнению вульгарных марксистов и высказывается всякий психоаналитик.

С другой стороны появились попытки соединения учений Маркса и Фрейда, начиная с Вильгельма Райха и всей Франкфуртской школы. В данном начинании вскоре возникли существенные затруднения. Так, если подход раннего Райха можно назвать вполне материалистическим, то поздние его работы, связанные с физикализацией либидо как «оргона» оказались тупиковым ходом мысли. Попытки развития в более социально-ориентированном направлении, в частности у Эриха Фромма, привели к тому, что из плохо понятых марксизма и психоанализа он извлёк не лучшие, а худшие составные части — и понятно, каким оказался продукт их соединения, которым, впрочем, не перестают восторгаться некоторые граждане особого склада характера.

Более последовательная критика психоанализа стала возможна на следующем этапе, реализовавшись в работах французского аналитика и марксистского философа Феликса Гваттари, в соавторстве с философом Жилем Делёзом написавшим основательную критику современного ему психоанализа: двухтомник «Капитализм и шизофрения», в котором происходит действительное соединение лучших идей не только Маркса и Фрейда, но целого ряда других мыслителей. Вместе с тем более поздняя их работа, «Что такое философия?» достаточно ясно указывает на незавершённый, философский характер осуществлённого ими фрейдо-марксистского синтеза, предполагающий в качестве следующего шага переход к научному пониманию общей картины, которая бы представляла собой совокупность теоретических объектов и способов их закономерной взаимосвязи — функтивов по терминологии самих Гваттари и Делёза.

Такой ход мысли предполагает если не размежевание, то по крайней мере опредмечивание того отношения к психоанализу, что сложилось в рамках шизоаналитического этапа развития фрейдо-марксизма. Итак, какие противоречия и непоследовательности вменяются психоанализу исходя из ортодоксальной, то есть шизоаналитической фрейдо-марксистской позиции?

1. Классический психоанализ стремится свести социальное, историческое, машинное, языковое, политическое, женское, детское, животное, химическое, космическое и геологическое бессознательное к семейному, тогда как возникновение института семьи есть следствие наложения эволюционно-биологических закономерностей, приведших к разделению полов и живорождению на политэкономические отношения частной собственности в условиях отварно-денежного производства. Структурный психоанализ Лакана сводит семейные отношения к структурным, но лишь затем, чтобы в математических и топологических структурах снова открыть тот же семейный треугольник.

2. Желающее производство социально и исторично; его отделение от общества — один из многих возможных режимов. В самом деле, институт семьи, в котором разворачивается невротическая драма — весьма недавнее явление, не существовавшее на протяжение большей части двухсоттысячелетней истории общества, и гибнущее на наших глазах вследствие развития технологий. Игнорирование исторических закономерностей формирования бессознательного в психоанализе ведёт к натурализации предмета, рассматриваемого как вечный и внеисторический, совмещаясь с буржуазной идеологемой о «неизменности человеческой природы».

3. Эдипальная структура, положенная Фрейдом в основу формирования неврозов, в действительности чрезвычайно вариативна, существенно изменяясь в зависимости от тех социальных условий, в которых происходит её формирование, открыта обществу, элементы которого выступают факторами, сопоставимыми с отцовским и материнским объектами, а зачастую и превосходящими их; обусловлена капиталистическим способом производства, и заканчивается вместе с ним.

4. Психоанализ поэтому игнорирует реальную множественность факторов бессознательного, пытаясь свести её к дву-однозначной схеме папа-мама. Тогда как исторически любые образования социального бессознательного формируются вследствие сочетания трёх факторов производства: земли, труда и капитала, как это прекрасно показано в 3-ей главе «Анти-Эдипа».

5. Психоанализ игнорирует роль частной собственности в развитии неврозов и актуальность её обобществления в деле успешного разрешения последних. В самом деле, чтобы возник эдипов комплекс, воспитание детей должно быть вверено частным лицам, существующим в качестве частных лиц как следствие товарно-денежных отношений. В случае обобществления средств производства и введения общественного воспитания детей отцовские и материнские фигуры, уже давно вытесняемые на периферию раскодируемого желания, исчезнут из процесса воспитания окончательно. Тогда как профессиональные педагоги вместе с широким использованием техники и генных модификаций позволит окончательно ликвидировать деформации психики, накладываемые буржуазной семьёй на процесс её формирования.

6. Психоанализ игнорирует юридический смысл эдипизации как психического насилия и актуальность её криминализации. В самом деле, частные лица, не имеющие как правило педагогического образования, заведомо являются некомпетентными в воспитании детей, совершая множество грубых ошибок при их воспитании и прививая им антиобщественные и заведомо нереализуемые желания: убить своего отца и переспать с матерью (или наоборот). Подобное психологическое насилие, очевидно, является тяжким преступлением, и должно быть включено в состав уголовных преступлений либо административных правонарушений, в зависимости от тяжести причинённых травм. Криминализация эдипизации и иных форм буржуазной идеологизации несомненно оказало бы самое позитивное воздействие как на состояние общественного бессознательного, так и на развитие наук, промышленности и демократического самоуправления, сдерживаемых наличием комплексов, прививаемых будущим членам общества в раннем детстве. Кроме того, нельзя недооценивать научный интерес от подобного экспериментирования, который бы существенно расширил наши познания о свойствах психосоциальных сред.

7. Психоанализ предполагает фиксацию анализанта на одном и том же месте — кушетке, на которой происходит интерпретация одних и тех же аффектов и переживаний вместо путешествия, в котором перемена мест сопровождается переменой ощущений, производя тем самым ретерриториализацию вместо детерриториализации. Молодой Фрейд, вопреки этому, воображал себя, ни много ни мало, конкистадором, так что было бы интересно проследить логику отказа от диалектики путешествия по мере хода его мысли на позднейших этапах.

8. Психоанализ развивает мифологию про отца первобытной орды, которого никогда не было, и игнорирует социально-историческое, зоологическое, геологическое и космологическое происхождение бессознательного. Введение Лаканом структурной трактовки «имён-отца» как регистров Воображаемого, Символического и Реального, мало меняет суть дела: дело в том, что данные структуры не только не имеют отношения к семейной трагикомедии буржуазного брака, но и производны от факторов, концептуализируемых в шизаоанлизе как имёна-истории и имена-производства: Земли, Труда и Капитала, о которых уже упоминалось выше.

9. Психоанализ не занимается критикой буржуазных идеологий, связанных с эдиповым и иными комплексами, от которых он производен. Данный факт, равно как и безосновательное принятие на веру положений буржуазной идеологии о том, что общество, будто бы, состоит из отдельных людей и их семей, собственно и дали основание вульгарным марксистам отрицать психоанализ как «буржуазную лженауку», которой он не является, но элементы которой в нём фактически присутствуют с самого момента его возникновения.

10. Помимо отсутствия критики идеологий, психоанализ в целом дистанцируется от действительных социально-политических и исторических проблем, оказываясь безопасным как для диктатуры, так и для гегемонии буржуазии. Причиной этого, как кажется, является следование фрейдовскому принципу абстиненции, запрещающей психоаналитику деятельное и аффективное сочувствие идеологическим переживаниям анализанта. А это в свою очередь подводит нас к мысли о том, что психоанализу всё же присуща некоторая, пусть своеобразная и крайне ограниченная критика идеологических представлений, вследствие которой и становится возможной как самокритика психоанализа, так и его синтез с марксизмом, о котором собственно и идёт речь.

11. Психоаналитическая техника направлена не на освобождение субъекта от эдипова и иных комплексов, а на их интериоризации путём интерпретации. В самом деле, путём интерпретации психоанализ фиксирует бессознательное субъекта — его точку сборки — на эдипальной сцене, в которую вписана нехватка и невозможное наслаждение, и из которой исключена всякая множественность, социальность, историчность и активность. По существу, психоанализ запускает контролируемый невроз в кабинетных условиях, структурно тождественный поведению голубей в опытах Б.Ф. Скиннера, в условиях контингенций вырабатывавших суеверное поведение и соответствующие ему неадекватные представления о закономерностях окружающей среды.

12. Психоанализ удостоверяет эдипальную сцену путём фиксации субъекта на голосе мёртвого отца (которого, как отмечено выше, никогда и не было), и семейной (у Лакана — семейно-структурной) редукции полифонии/многоголосия бессознательного, в котором даётся природа, общество и история.

13. Психоанализ не предполагает становления субъекта в предметную, деятельностную позицию по отношению к коммуникативным ловушкам, таким как Бейтсоновский даблбайнд и ему подобные, равно как и их социальным условиям, из которых проистекают комплексы, а наоборот, обездеятельствует субъекта, погружая его в интерпретацию собственной и чужой речи.

14. Психоанализ игнорирует также телесную, физиологическую сторону бессознательного, исключая воздействие на него различных химических веществ, способных подавить тревогу и прочие истерические или невротические явления; влияние солнечной активности (ср. у Камю: «Во всём виновато Солнце!»), погодных явлений, таких как атмосферное давление, влажность воздуха, температура и так далее.

15. Короче говоря, с точки зрения ортодоксального фрейдо-марксизма, психоанализ также, как и религия, и любая буржуазная=гуманистическая=эдипальная идеология, конституирует единство субъекта, вменяя ему вину, неспособность её решить, бездеятельное спасение и вечную обязанность/благодарность за него — при этом в денежном эквиваленте. Реальное расщепление субъекта, намечаемое и блокируемое психоанализом, в шизоанализе исключает само единство субъекта, а значит и возможность актуализации того, кому буржуазная идеология могла бы быть вменена.

Гипотеза 2

Отметив всё вышеперечисленное как определённую позицию, исходя из которой формируется некоторый набор высказываний относительно множества иных позиций, следует задаться вопросом об определении самой фрейдо-марксистской позиции с иных точек зрения. Иначе говоря, приступая к марксистской критике психоанализа никогда не следует забывать о возможности обратного сценария: психоаналитическом истолковании марксизма

Как мог бы высказаться ортодоксальный фрейдист или фрейдо-лаканист о марксистском проекте как таковом и о фрейдо-марксистском синтезе в частности? Отличительной чертой психоаналитическх суждений о марксистской проблематике является обхождение молчанием экономического содержания критики политической экономии, закономерностей товарно-денежного производства, законов капиталистического производства и накопления, и в целом объективно-социальной и исторической проблематики. Наоборот, внимание психоаналитиков достаточно пристально может быть направлено на особенности построения высказываний в марксистской критике идеологии, рассматриваемой, впрочем, не как исключительной вследствие освобождения пространства для объективного исследования и политического преобразования действительности, а скорее как существенное, но всё же рядовое достижение философской критики, стоящее на примерно одном уровне с достижениями Кьеркегора, Хайдеггера, Деррида, Декарта и подобных мыслителей.

Соответственно, во фрейдо-марксистской критике психоанализа психоаналитик мог бы расслышать следующие особенности, не рефлексируемые в рамках самого фрейдо-марксизма вследствие несоблюдения его приверженцами принципа абстиненции:

1. Попытка вменения психоанализу требования объективности научного исследования — что с точки зрения психоанализа не является верным или ошибочным (общеизвестно отношение аналитиков к университетскому дискурсу, как и отношение деятелей науки к психоанализу), но может выступать в определённых условиях поводом для ухода от обсуждения причин, побуждающих того или иного субъекта желать ясного и отчётливого научного представления — или же наоборот, бежать от него сломя голову в магические, религиозные и буржуазные идеологии; а чаще — заниматься эклектическим сочетание плохо понятых научных и идеологических представлений, комбинируя их всеми возможными способами.

2. Попытка вменения психоанализу требования социальных преобразований. Знаменитый лозунг Маркса, высказанный в 11-м тезисе о Фейербахе, что «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» с точки зрения психоанализа также не является верным или ошибочным, но может выступать в определённых условиях поводом для ухода от обсуждения причин, побуждающих того или иного субъекта желать изменения мира — или же наоборот, сохранения статус-кво, чем и занимаются разного рода консерваторы, идеалисты и реакционные мракобесы в целом.

3. Тем самым, марксистская постановка вопроса о необходимости научного познания и политического преобразования действительности с точки зрения психоанализа может вести в определённых условиях к забалтыванию проблемы искусственности желания и несводимости его к требованию.

Возможно, какой-нибудь психоаналитик мог бы даже внятно сказать об аналитических возражениях марксизму — однако последнее как правило исключается вследствие того, что говорливые аналитики обычно не очень сведущи в учениях Фрейда и Лакана; а те, кто лучше в них разбирается, обыкновенно избегают высказываться о противоречиях капиталистического способа производства и путях уничтожения частной собственности вследствие своеобразно понятого принципа абстиненции, воздержания от вовлечения в дела, не связанные с анализом переживаний индивидуальных субъектов, в рамках интерпретации суждений которых и становится возможным расщепление требования и желания.

Гипотеза 3

Тем не менее, с точки зрения фрейдо-марксизма присутствует возможность двоякого ответа на психоаналитические возражения: во-первых — и это наиболее очевидный вариант ответа — можно согласиться с тем, что между объективными условиями социального существования и реакцией на них субъектов существует зазор, уже хотя бы вследствие того, что всякий субъект вписан во множество позиций, смещённых друг относительно друга, в том числе и самих себя. Поэтому если то или иное общественное явление включает элементы бессознательного, произведённые семейным образом, то на них в рамках научной объективности следует указать как на существующие и обсудить способы их трансформации — так как вред, а следовательно и преступный характер привития комплексов как в раннем детстве, так и в последующей идеологизации, о котором было сказано выше, никто не отменял. Кроме того вследствие анализа высказываний могут открыться новые способы познания и преобразования действительности, равно как и закрыться старые, переставшие быть релевантными или обусловленные теми или иными комплексами и идеологемами. Ясно, что все последовательные социалисты объективно заинтересованы в этом — равно как и в прояснении характера последовательного социализма и условий объективной заинтересованности в нём.

Во-вторых, возможна и неадекватная реакция — если вследствие той или иной непрояснённой идеологии фрейдо-марксист — такой как Эрих Фромм — или марксист обыкновенный отказывается от признания существования субъективного измерения, настаивая на необходимости немедленного и безоговорочного сострадания всем жертвами капитализма — или на столь же немедленной и безоговорочной экспроприации экспроприаторов. Впрочем, последняя тенденция обыкновенно смыкается на практике с самым махровым оппортунизмом и реформизмом, проповедующим наступление социализма и конец капитализма через много тысяч лет после нашей смерти, и как следствие — необходимость безысходного приспособления к господству институтов частной собственности, семьи, религии и государства.

Как бы то ни было, последовательная критика различных направлений оппортунизма, и тем более продолжение фрейдо-марксистского синтеза в полном объёме требует внимательного чтения текстов, являющихся источниками данных направлений мысли.