Децентрализация, стремление к архивации, создание произведений на базе найденных материалов, коллаборация низовых инициатив с музеями и интерес к советскому наследию, наряду с повсеместным цензурированием и погромами выставок со стороны праворадикальных группировок — лишь неполный перечень тенденций в современном искусстве постмайданной Украины.

Онлайн-проект Creating Ruin объединения Метод Фонд частично об этом. Архив художественных работ и эссе заявляет о себе как о попытке проявить ситуацию, в которой оказалась украинская действительность сегодня.

Художницы и исследовательницы Катя Бадянова и Лада Наконечна рассказали о деятельности Метод Фондa, балансирующего между художественной и теоретической практикой, о новой методологии работы с визуальным у молодых украинских художников и о том, почему мы можем обнаружить себя в руинах исторической памяти.

Если взглянуть на структуру Метод Фонда и на его деятельность, то какую-то однозначную связь построить довольно сложно. Как вы себя позиционируете и как устроена ваша самоорганизация?

Катя Бадянова: Если описать формально, то Метод Фонд — это независимая организация с несколькими направлениями в сфере современного искусства, которую основали шестеро художников и исследователей: Лада Наконечна, Оля Кубли, Денис Панкратов, Ваня Мельничук, Таня Эндшпиль и я. С момента решения про организацию, мы определились с необходимостью институализации наших практик. На каких принципах работает общность, какая роль институции в сложившейся исторической ситуации — мы отвечаем в ходе каждого проекта.

Не во все направления и проекты вовлечены каждый из участников. Координаторами образовательного направления «Курс искусства» являемся Лада Наконечна и я. Если говорить о музейных проектах, например, «Соцреализм. Казаться другим», то его инициировали и курировали три человека — те, которым этот проект был интересен и смогли взяться за его организацию — Лада Наконечна, Денис Панкратов и я. Фактически, музеологические проекты вышли из интереса Дениса. Пока получается так, что внутри участников Метод Фонда проговаривается некая проблематика и далее мы в открытой форме приглашаем к разговору или исследованию заинтересованных людей. В неспешном, а иногда интенсивном процессе наши интересы обретают определенную форму.

Лада Наконечна: Хотя на сегодня все проекты Метод Фонда инициированы сооснователями, фонд не является ни художественной, ни кураторской группой. Мы, как организация, в рамках своих программных линий можем поддерживать проекты других людей. Сейчас заинтересованы в образовательных и исследовательских проектах, которые критически осмысляют теорию и практику современного искусства в Украине и его институциональное поле.

Ваш последний проект — сайт в формате онлайн-архива Creating Ruin. Расскажите об идее подробнее.

Л.Н.: Художник и архитектор Иван Мельничук — один из идейных вдохновителей веб-публикации Creating Ruin. В 2016 году в группе сооснователей произошел разговор о создании сайта-архива «Руина», который выполнял бы функцию историзации и осознания своей конкретной локальной политической и культурной ситуации. Мы рассматривали его как исследовательский, но также как художественный проект, что значит — методологически открытый. Хотели поддерживать институционально и материально длительные практические и теоретические исследования украинских реалий.

Мы наблюдаем смену типа практик у молодых украинских художников и художниц. В основе этих практик сбор и представление информации, ее архивирование, углубление в документы или в другой материал, который уже существует.

Также рамка Creating Ruin оформилась благодаря нашим первым проектам, в основном — «Предисловию», с которого началась деятельность Метод Фонда. В начале работы над идеей серии семинаров «Предисловия» предполагалась работа по прояснению языка, терминологии в сфере современного искусства в Украине: как мы говорим об искусстве, какими категориями пользуемся, как и когда они были сформированы, то ли самое мы предполагаем, когда употребляем один и тот же термин. Мы хотели начать с базового, с коммуникации, чтобы уточнить те явления, которые волнуют участников украинского культурного поля. Говорили про вещь в искусстве, про репрезентацию объектов искусства и самого искусства, про функции искусства и культурные институции, про институциональные принципы. В итоге, программа стала в меньшей степени прояснением терминов, но, в первую очередь, прояснением в локальном контексте проблемных явлений, которые стали источником для более предметной работы в следующих проектах.

По какому принципу вы делали отбор художников для проекта?

Л.Н.: Для запуска веб-публикации в октябре 2018 года мы с партнерской институцией Reading International пригласили конкретных художников и группы. Первый этап — сайт, который разработала для нас дизайнерка Лозана Росенова. Creating Ruin — первый из исследовательских проектов Метод Фонда, который имеет четкий стейтмент и определенные рамки. В предыдущих проектах мы скорее пытались организовать место, даже не всегда физическое, для обмена идеями, наблюдениями и волнениями.

Мы наблюдаем смену типа практик у молодых украинских художников и художниц. В основе этих практик сбор и представление информации, ее архивирование, углубление в документы или в другой материал, который уже существует. Помимо общего интереса к истории и документу, такой поворот в художественных практиках связан с тем, что в сферу искусства входят молодые люди без художественного образования, поэтому им свойственна работа с готовыми объектами, с упором на их специфическую организацию, в отличие от тех, кто работал в основном в формате производства новых работ-объектов. Сбор материала для художника всегда являлся подготовительным, предпосылкой для создания отдельного произведения, но теперь этот материал часто становится основой произведения. Например, за основу берутся фотографии и видео из разного типа архивов или найденные в интернете (Эль Парвулеску, Ревковский/Рачинский, Павел Хайло), найденные объекты (Евгения Белорусец, Анна Щербина, Студия 12345678910), музейные артефакты (ККД, Никита Кадан, Ларион Лозовой). Все больше художников создают выставки на базе коллекций музеев (Ярослав Футымский, Денис Панкратов, группа кураторов выставки «Прядка, шабля і олень», проекты художников ДеНеДе, а также инициированные Метод Фондом). Фотодокументация таких выставок, реализованных в краеведческих и художественных региональных музеях, представляет довольно однотипную картину — по-разному в экспозиции расположены документы и объекты. К тому же, если ты работаешь с краеведческим музеем в маленьком городе, то материал их коллекций часто однообразен. Зрителю сложно по фотодокументации увидеть различие в художественных практиках, мотивах и методах, которые их определяют. Поэтому нам кажется важным прояснить и проанализировать их, также как саму тенденцию к документации, архивации и коллекционированию.

Чтобы увидеть настоящее, наш взгляд направлен назад.

Откуда взят образ руины?

К.Б.: Это образ руины традиций, культурной памяти и общественной истории. Также, это состояние, которое определяет настоящее искусства и его дискурсивное поле. Образ нагромождения структур и элементов, которые остались от конструирующихся и прерванных прежде историй, типичный для восточноевропейских стран. Это стратегическое и политическое состояние, которое позволяет переосмысление, возможность пересобрать смысловые и практические связи, проследить их место в новой политической ситуации Восточной Европы. Придумывать заново ничего не нужно, потому что все эти структуры остались в виде обломков.

Образ руины также связан с проектом «Предисловие», который начался после Майдана и последующей войны. Это как подарок: ты находишься в ситуации, которая вынуждает тебя определять свою позицию, отношение и свою роль в ней. Денис Панкратов на одном из семинаров описал эту ситуацию Майдана как образ ковра, который давно лежал и вдруг его встряхнули. Где-то поднялась пыль, где-то что-то передвинулось, но элементы остались все те же, только изменили конфигурацию.

Л.Н.: Чтобы увидеть настоящее, наш взгляд направлен назад. Это переобнаружение себя внутри вещей, слов, отношений, дискурсов. Среди них ты тоже объект, потому что воспитан культурой, которая длится, — отсюда внимание и к себе, своим действиям. Культура, которая сформировала нашу реальность — советская, сейчас мы наблюдаем преемственность институтов. Но разговор о постсоветском как о времени перехода нерелевантен, некуда переходить, мы не можем представить себе будущее. В то же время со всех сторон предлагаются готовые решения, но их принятие производит еще больше разломов. И вместе с тем наблюдаем дикость по уничтожению материальных следов нашего прошлого — это грозит полной утратой референций.

Та вера, которая подпитывала фантазии о будущем авангардистов — креативная энергия человека, прогресс — уже подорваны. Мы свидетели этого будущего, которое есть руиной. И эта руина — дело рук человека, а не природный распад строений. Отсюда появляется словосочетание Creating Ruin, которое подчеркивает наше участие в создании руины.

К.Б.: У меня оптимистичный подход к пониманию создания руины. Под этим действием я подразумеваю собирание, анализ, понимание и сотворение современной ситуации через работу с данным историческим и культурным материалом.

Другой вопрос, что во время Майдана художники начали тащить из события всё, что было возможно: от булыжников до каких-то самодельных орудий. И тут же событие стало инструментализироваться в пропагандистский характер репрезентации — в выставках и альбомах. Эти ищущие форму способы репрезентации новой ситуации оставались тогда некритическими и сейчас не рефлексируются. На эти вещи, артефакты надстраивается новая идеология и централизированные содержания, а художник с радостью оказывается активным участником этого процесса. Такие процессы сильно нас насторожили. Отказ от критики этих процессов уводит нас от реальности. Этот вопрос важен для Creating Ruin, поэтому мы хотим собрать не только практики художников, которые занимаются архивированием и самоисторизацией, а показать, какие решения стоят за самим собиранием. И, что очень важно, за его репрезентацией.

Л.Н.: Мы все время наблюдаем, что есть спецификой новых практик в визуальном искусстве после Майдана, практик не только художников, но и организаций, музеев. В «Предисловии» мы также анализировали послемайданные выставки. В них много объектов, документов, фотографий, но они часто используются для создания нового мифа или новой истории. В противоположность таким стройным экспозициям-высказываниям со скрытыми умыслами, критический художник оставляет зазоры, предъявляет противоречия, не скрывает конструкт экспозиции, проявляет свое отношение.

Как вы видите дальнейшее развитие проекта?

К.Б.: Лада уже частично сказала, что семинарская часть Creating Ruin будет нацелена на теоретическое осмысление самого импульса архивирования, методов и подходов историзации, гибридности научной и художественной работы в Украине. Семинары ставят вопрос о причинах обращения к исторической, культурной памяти и пересмотре самих способов историзации, которые представляют художественные практики: формы архивов или исследовательского эссе как эстетического жеста. С этого года мы начинаем организовывать регулярные встречи в формате семинаров, которые должны объединить исследователей и художников. Название первого семинара 2019 года и второго выпуска онлайн-архива Creating Ruin: «Теоретизируя руины». Сейчас мы объявили прием заявок на участие в семинаре.

Л.Н.: Еще одним из важных принципов проекта является проявление участниками своей позиции. Мы хотим видеть разницу методов и способов работы, идеи и мотивы. Как именно влияет твоя позиция на качество архива — если это художественная работа — на его структуру, или на выбор, который делаешь? Это же требование — проявление своей позиции — относится и к теоретикам. Хотим, чтоб они обращали внимание на форму текста и выявляли, по возможности, свою заинтересованность, а текст рассматривался как действие, а не отстраненное описание. В ходе проекта предполагается анализ не только архивов художников, но и другого культурологического и исторического материала.

Это как подарок: ты находишься в ситуации, которая вынуждает тебя определять свою позицию, отношение и свою роль в ней.

Видите ли возможной, например, коллаборацию Метод Фонда и государственного Музея Революции Достоинства?

Л.Н.: Я бы была не рада, если бы разработанные в художественной сфере формы работы с историческим материалом инструментализировались в пропагандистских целях. Мне бы хотелось, чтобы работа, которая производится в мире искусства была связана с предъявлением формальных и смысловых конструкций, оставляла возможность мыслящему человеку благодаря этому анализировать события или явления.

Тем не менее, Метод Фонд — нишевая и довольно закрытая структура. Во-первых, ввиду отсутствия коммуникации с художественной средой, которая сама по себе разрозненная. Во-вторых, заявленные темы семинаров могут заинтересовать разве что специалистов, так как язык, которым вы оперируете, кажется сложным и почти недоступным украинскому зрителю. Но еще Агамбен отметил, что фокус в размышлениях об искусстве смещается от незаинтересованного зрителя к заинтересованному художнику.

К.Б.: Да, закрытость, я думаю, появляется из–за того, что мы не коммуницируем как следовало бы наши проекты и не попадаем в широкие информационные каналы. Что касается самих проектов, большей частью они проходят в формате исследовательско-художественных семинаров. Даже если это полузакрытый исследовательский процесс, он обязательно имеет презентационную или образовательную часть, например, публичные лекции. Наши образовательные и исследовательские программы — это всегда открытый процесс приглашения участников, показа или публикации выводов, чаще всего программы доступны по времени и финансам тем, кого они могут интересовать.