Материал из #23 [Транслит]: Материальные культуры авангарда — предисловие Никиты Сунгатова и Павла Арсеньева к поэме Дмитрия Герчикова "1001 человек (не рекомендуется заполнять никогда)", вошедшей в шорт-лист Премии Мета-журнала

3 августа 2019 года в Москве состоялась очередная несогласованная акция «Вернем право на выборы» против недопуска независимых кандидатов от оппозиции на выборы в Мосгордуму. В ходе той акции полицией был задержан 1001 человек, некоторые из которых впоследствии стали фигурантами резонансного «Московского дела», уголовного дела о «массовых беспорядках и случаях насилия в отношении сотрудников органов правопорядка».

Эта история так бы и осталась одним из печальных эпизодов истории позднепутинской политики и никакого отношения не имела бы к поэзии и искусству, если бы не один из задержанных на той акции — Дмитрий Герчиков. Фотографии Герчикова, которого скручивают полицейские, заполонили соцсети, а в инстаграме велись прямые эфиры из автозака с Герчиковым в главной роли. После полуночи следующего дня Герчикова отпустили, допрос того дня и материалы суда, произошедшего над Герчиковым впоследствии, легли в основу опубликованного в этом номере зина.

Дмитрий Герчиков появился в публичном художественном поле как поэт, первая его публикация состоялась в #18 [Транслит] в 2016 году, в том же году он был особо отмечен жюри Премии Аркадия Драгомощенко. В 2018 году в серии *kraft вышла его первая книга стихов «Make poetry great again», тогда же — публикации в ключевых поэтических изданиях, таких как журналы «Воздух» и «Носорог» и канал L5 на портале syg.ma.

Однако в дальнейшем образ Герчикова стал размножаться: вот появляется паблик с фотографиями Герчикова в разных публичных местах Москвы в маске Путина — как впоследствии оказалось, все это были фотографии, сделанные в графическом редакторе, но для понимания стратегии Герчикова это-то и самое важное (характерно, что самоописание Герчиковым этой акции на «Кольте» начинается словами «Все началось с того, что я решил больше не писать стихи»). Вот Герчиков в костюме астронавта выходит на Зарядье со сшитым вместе флагом России и Украины . Вот Герчикова вяжут полицейские на акции 3 августа, и весь интернет следит за его судьбой. Вот Герчиков снимается в одной из главных ролей в плохом студенческом фильме. А вот — уже в начале 2020 года — Герчиков появляется в рекламном ролике компании YOTA, продающей новые тарифы для мобильных телефонов.

Такое размножение, тиражирование своего образа, помещение его в разные, несопоставимые друг с другом контексты — явно сознательная стратегия, стремящаяся взломать логику публичности в новых медиа, обнажить ее безумную изнанку. Художник Мамышев-Монро примерял на себя чужие публичные образы, показывая, что каждый не просто «имеет право на 15 минут славы», но даже «имеет право на 15 минут чужой славы». Герчиков же испытывает на прочность протоколы само-прославления в новых медиа, размножая свой образ, но одновременно и искажая его. Размножать, искажая — так могла бы быть переформулирована задача искусства эпохи радикального Просвещения (просвечивания).

В финале «Generation П» главный герой становится живым богом: практически это означает то, что его медиа-образ заполняет телеэкраны, попеременно выступая в роли олигарха, омоновца, героя рекламного ролика и так далее. Пелевин тематизирует столь озаботившие всех в те годы «симулякры», циркулирующие с теле-сигналом; Герчиков делает практически то же самое, только уже не в вымышленной антиутопической реальности, а в антиутопии, ставшей повседневной.

Как же соотносится эта художественная стратегия и медиа-практика самокопирования Герчикова с его практикой поэтической? Вопреки заверению, сделанному в манифесте на «Кольте», совсем поэзию Герчиков не оставил, и публикуемый в приложении к этому номеру зин — тому не вполне однозначное подтверждение: скорее он ее оставил в сканере. Ключевым становится то, как именно она там оставлена, что из этого (лотка выдачи бумаги) вышло, а также то, как во всей этой технологии отражается технология поэтического производства.

Как уже было сказано выше, в основу зина «1001 человек: не рекомендуется заполнять никогда» положены реальные отчеты допросов, скан дактиклоскопической карты Герчикова, настоящие документы и письменные заключения. Но — в соответствии с герчиковской поэтикой — во всем этом создано искажение, как семантическое, так и визуальное, glitch. О том, как работают семантические сдвиги в герчиковской поэтике, написано в разных местах уже много (см., например: Предисловие Евгения Былины к поэме «Дневник Тома Реддла»., Сопроводительное письмо Никиты Сунгатова к номинации Герчикова на Премию Аркадия Драгомощенко.), но самое любопытное — что теперь оно переведено на уровень заметного визуального искажения и особого обаяния этого зина, создаваемого самым обычным копировальным аппаратом.

Если в эпоху Ельцина «коробка из–под ксерокса» использовалась политтехнологами для заурядной коррупции политического поля (что многими обличалось в рифму), то на заре третьего десятилетия путинского застоя Герчикову не осталось ничего другого как использовать ксерокс как таковой — для коррупции поэтического поля , это гражданская поэзия, переведенная в агрегатное состояние аппаратного сбоя. В отличие от офисной поэзии копирайтеров нулевых, Герчиков обращает внимание на то, что с помощью одного и того же аппарата можно не только копировать, но и искажать, причем эти операции идут рука об руку, а стратегия тиражирования-и–одновременно-искажения «заземляется» на конкретную техническую процедуру, уточняя и утверждая технологию поэтического производства. В этом предисловии нет ни слова о Вальтере Беньямине.

Никита Сунгатов,

Павел Арсеньев

Напоминаем, что запись на обучение в Московской школе новой литературы открыта. Подать заявку можно по ссылке.