Из первой части бестселлера Жеральда Броннера мы узнали о нашем самом драгоценном сокровище. Из второй узнаем нелестную для нас правду о самых верных способах привлечь наше внимание на мировой коктейльной вечеринке информационного пространства, чтобы это сокровище заполучить.

Мировой эффект коктейльной вечеринки

Каждый из нас хоть раз в жизни бывал на коктейльной вечеринке по случаю дня рождения, выхода на пенсию или свадьбы. Подобным мероприятиям свойствен непрерывный гомон. Тем не менее — и это свойство человеческого мозга, которое машины пока не научились имитировать — мы можем поддерживать среди этого гомона нормальный разговор, так как умеем выхватывать из общего шума слова нашего собеседника. Наш мозг отделяет зёрна от плевел, концентрируя наше внимание на важном. Однако как только кто-то, пусть даже незнакомый нам и стоящий в нескольких метрах от нас человек, произносит наше имя, его голос отчётливо слышится среди шума. Что-то в нашем мозгу сообщает нам, что эта информация заслуживает нашего внимания.Данный феномен, получивший название эффекта коктейльной вечеринки, впервые описал в 1953 году Эдвард Колин Черри из Имперского колледжа Лондона. Черри положил начало многочисленным исследованиям, посвящённым вниманию и способности человеческого мозга фильтровать информацию. Когда мы выделяем и приоритизируем нужную нам информацию, всё остальное на сознательном уровне воспринимается как шум. Однако есть некоторые аспекты, которые могут превращать этот шум в важное событие вопреки нашему желанию. Это важно, поскольку «умственная энергия» — это вовсе не метафора. Она связана с потреблением глюкозы (ни один другой живой организм не потребляет глюкозу в таких количествах, как человек).

Наш мозг — скряга. Он хочет получить результат, затратив минимум ресурсов.

Наша способность выделять определённый сигнал и рассматривать его как событие уникальна и не может быть повторена даже самым передовым искусственным интеллектом. Эта способность позволяет нам экономить умственную энергию, но также может ставить нам палки в колёса. Фокусируя внимание на определённых событиях, а остальную информацию расценивая как «фоновый шум», мы оказываемся частично слепыми. Это продемонстрировали психологи из Гарвардского университета Кристофер Шабри и Дэниел Саймонс своим знаменитым экспериментом с »невидимой гориллой». Этот эксперимент доказал, что когда наша зрительная система слишком сосредоточена на конкретной задаче (в данном случае — на подсчёте передач мяча, выполненных одной из команд), мы часто не замечаем важных событий (вроде появления бьющего себя в грудь человека в костюме гориллы).

Не менее любопытные результаты принёс и эксперимент психологов Дэниела Левина и Бонни Ангелоун (2008). Они в подробностях описали своим студентам содержание эксперимента с «невидимой гориллой» и спросили, считают ли те, что увидели бы гориллу. Даже несмотря на то, что студенты были знакомы с понятием перцептивной слепоты, 90% из них заявили, что уж они-то точно заметили бы гориллу. То есть мы не только слепы, но и не осознаём своей слепоты.Как упоминалось при обсуждении эффекта коктейльной вечеринки, наше внимание можно захватить. Определённые вещи привлекают наше внимание вопреки нашей воле. Нейробиологам пока не удалось составить полный список таких явлений, однако известно, что высокие шансы привлечь наше внимание имеет любая информация, связанная с нами самими (прежде всего, наше имя), опасностью, сексом, а также красный цвет.Какой бы притягательной силой ни обладали экраны, мы не должны забывать о том, что они служат всего лишь посредниками между нами и когнитивным рынком. Сегодня мы имеем дело с переизбытком информации; свободное время ума стало намного более ценным, чем информация, которой его можно заполнить.

Баланс сместился настолько, что когнитивный рынок стал равноценен непрерывному гомону мировой коктейльной вечеринки, на которой все мы присутствуем.

Французский философ Бернар Стиглер напоминает: «В XVIII веке люди мало разговаривали и мало что привлекало их внимание извне. Лишь изредка им доводилось слышать музыку или видеть картины. Само собой, были церковные службы, ярмарки, выступления артистов и гравюры. Однако в деревенской местности, где жило большинство людей, большая часть времени проводилась в тишине».Для сравнения, в начале 2000-х годов (то есть после отмены регулирования информационного рынка), человечество произвело больше информации, чем со времён изобретения печатного станка Гутенберга. В дальнейшие годы тренд лишь усилился. Начиная с 2013 года, количество доступной информации удваивается каждые 2 года. Каждую секунду в мире публикуется 29 000 гигабайт информации, то есть более 900 000 000 000 гигабайт в год. Более того, 90% ныне доступной в мире информации появилось в течение последних двух лет. Что привлечёт наше внимание в этой информационной какофонии? На что будет потрачено наше бесценное свободное время ума? Какие когнитивные продукты будут иметь конкурентное преимущество на нерегулируемом информационном рынке?

Скрывая свои желания

Беате Узе-Кёстлин — невероятная женщина. Успешная предпринимательница, чья фирма в 1999 году вышла на биржу, она в конце 1930-х годов стала первой в Германии женщиной-пилотом и каскадёром. По слухам, в детстве её так впечатлил миф об Икаре, что она сделала себе искусственные крылья, чтобы спланировать на них с крыши дома. Будучи влюблена в своего авиаинструктора, она отказалась выходить за него замуж, так как хотела летать. После войны продолжать карьеру пилота для Беате стало невозможным — бывшим лётчикам люфтваффе было запрещено летать. Она быстро поняла, что в послевоенной Германии было много мужчин и женщин, мало знавших о контрацепции и своей сексуальности. Осознав, что спрос огромен, а предложения нет, она открыла своё дело по продаже контрацептивов и пособий по сексологии. На этом она не остановилась и в 1962 году во Фленсбурге открыла первый в мире секс-шоп. Принимая во внимание тогдашние нравы, она назвала свой магазин «магазином брачной гигиены». Начиная с 1970-х годов, секс-шопы появляются также во Франции и других странах (несмотря на то, что в некоторых странах они сталкиваются с запретами из нравственных соображений).

До наступления либерализации нравов сексуальность строго ограничивалась. Страсть, особенно со стороны женщин, наказывалась (иногда смертью). Религия часто выполняла роль регулятора плотских удовольствий, однако никакие законы, даже написанные «перстом Божьим», не смогли изжить одержимость людей сексом.Брак — один из институтов, которые служат цели заключить сексуальность в рамки, окружив её правилами и запретами, предусматривающими наказание за нарушение обета. Однако либерализация нравов показала всю несостоятельность этого института и его неспособность сдержать наше либидо. Долгое время единственными отдушинами для желания были супружеские измены и проституция. Потом появились эротические брошюры, ещё позже — фотографии. Лишь с появлением секс-шопов и порнофильмов предложение стало массовым. Однако по-прежнему были социальные издержки: никто не хотел быть увиденным выходящим из секс-шопа или кинотеатра для взрослых.

Вот почему появление канала Canal+, который первым начал показывать порнографические фильмы, стало революцией. Оно позволило удовлетворять деликатную потребность без социальных затрат.

То, что мы имеем сегодня, больше всего напоминает происходившее в минителе, предшественнике интернета. Маленький терминал, впервые выпущенный в 1980-х годах, на протяжении некоторого времени был технологической гордостью Франции. Количество доступных в минителе услуг к 1985 году выросло до 2 тысяч, а в конце 1990-х годов достигло 25 тысяч. В минителе были игры, объявления о работе, услуги для предприятий, а также «розовые чаты» для взрослых, на которые приходилось около половины трафика (и прибыли).

Минитель окончательно прекратил работу 30 июня 2012 года. «Беверли», последний кинотеатр для взрослых в Париже, закрыл свои двери в 2019. Видеоклубы практически исчезли во всём мире. Canal+ почти перестал показывать порнофильмы. Предприятие Беате Узе было ликвидировано в 2017. И дело не в том, что спрос на порнографию упал, совсем наоборот; просто появился новый идеальный инструмент: интернет.

Нетрудно было предсказать, что люди станут использовать эту новую технологию для просмотра порнографических видеороликов, но ожидал ли кто-то, что спрос окажется таким огромным? Более трети всех просматриваемых каждый день видео — порнографические.

Сайт Pornhub, мировой лидер в данном секторе, предоставляет очень любопытную статистику. В 2019 году он побил все рекорды, достигнув отметки в 42 миллиарда посетителей в год, или 115 миллионов в день; при этом на сайте было 6,83 миллиона роликов. Каждую минуту просматривалось 10 498 часов видео; то есть, ежегодно во всём мире 629 880 часов свободного времени ума тратится на потребление порнографии.

Первобытный страх

На острове Кенгуру у побережья Австралии живёт вид валлаби, благословлённый богами. Вот уже около ста лет он не сталкивается ни с одним хищником. То есть детёныши валлаби даже не знают, что в мире существуют животные, которые с удовольствием бы их съели. Тем не менее, при виде даже чучела какого-нибудь хищника (лисицы, например) валлаби настораживаются, тогда как чучело неизвестного им травоядного животного не вызывает у них никакой реакции. То есть, дело не в том, что валлаби боятся незнакомого; страх перед определёнными животными заложен в них от природы. Заложен ли подобный страх в человеке? Нейропсихолог Майкл Газзанига считает, что да. В своей книге «Свобода воли и наука о мозге» он рассказывает следующую историю: «Когда я был маленьким, то проводил много времени в пустыне на юге Калифорнии с её кустарниками, пучками сухой травы, пурпурными горами, кактусами, койотами и гремучими змеями. Я дожил до сегодняшнего дня благодаря бессознательным реакциям, которые были отточены в ходе эволюции. Именно они помогли мне избежать встречи с гремучей змеёй. Но иногда они также заставляли меня шарахаться от шуршащих на ветру кустарников. Я вздрагивал, ещё не зная о том, что это был ветер, а не змея».Инстинкт, заставлявший Газзанигу видеть во всём потенциальную угрозу, доказал свою полезность. В опасной обстановке склонность преувеличивать угрозу может спасти жизнь.

Оказывается, мы не всегда способны оценивать вероятность объективно (особенно когда вероятность низкая). Исследователи Престон и Баратта считают, что низкая вероятность почти всегда переоценивается, особенно когда она связана с опасностью. Почему человеческий ум так устроен? Эволюционные психологи считают, что это следствие естественного отбора. То, что мы сегодня называем ошибками мышления, было полезным для наших далёких предков, которые вынуждены были быстро принимать решения и не могли позволить себе долгие раздумья, которые хоть и обеспечивают верные выводы, сопряжены с расходом времени и умственной энергии. На кону стояло выживание. Те, кто не мог отказаться от формальной логики, устранялись в ходе естественного отбора. Почему нам по-прежнему присущи эти склонности сегодня? Поскольку они не препятствуют размножению и выживанию, им нет причин исчезать. Некоторые другие причудливые склонности ума подтверждают теорию о том, что пугливость — это часть нашей натуры. Например, психолог Джон Нойхофф продемонстрировал в 1998 году, что мы склонны занижать расстояние, отделяющее нас от приближающегося к нам снаряда или тела. Эта склонность нашего ума повышает шансы на выживание, так как объективная оценка расстояния оставила бы нам меньше времени для побега. В некоторых других случаях мы, наоборот, завышаем расстояние. Например, исследования показывают, что здание кажется нам намного более высоким, когда мы стоим на его крыше, чем когда мы стоим на земле. Можно предположить, что данная склонность призвана оберегать нас от падения.Более того, многочисленные исследования показывают, что среди лиц, выражающих разные эмоции, мы первым делом обращаем внимание на злые лица. Точно так же, среди рисунков разных животных мы в первую очередь замечаем змей и пауков.

Наш мозг считает подобную информацию более важной, поскольку она связана с потенциальной опасностью. Как следствие, она вызывает более сильную реакцию со стороны сенсорной коры, чем другие виды стимулов, даже когда человек находится в лаборатории и знает, что ему ничто не угрожает.

По этой же причине красный цвет выделяется среди всех других цветов и используется во всём мире для обозначения опасности и срочности.Человеку свойственен — пользуясь определением Марти Хаслтон и Дэниела Неттла — «параноидальный оптимизм». Другими словами, естественный отбор благоприятствует людям, восприимчивым к сигналам тревоги, независимо от того, настоящие эти сигналы или ложные. То есть все мы — потомки пугливых людей. В обществе, производящем информацию в огромных количествах, склонность преувеличивать опасность становится контрпродуктивной. В условиях когнитивной какофониии, среди которой мы живём, страх имеет слишком большое влияние на нас. Точно так же, как мы не можем удержаться от соблазна перед чем-то сладким, так и информация, предупреждающая нас об опасности, неизбежно привлекает наше внимание. Как следствие, такая информация — как и сахар — производится в современном мире в промышленных масштабах.

Битва баттлов

Эли Яффа, более известный под своим сценическим псевдонимом Booba, — очень успешный французский рэп-музыкант. Вот уже около 20 лет он стоит во главе жанра, в котором трудно доминировать долго. Его можно любить или ненавидеть (безразличие он вызывает редко), но трудно спорить с тем, что он один из самых значимых французских исполнителей начала XXI века. Неудивительно поэтому, что люди часто ищут о нём информацию в интернете. У него, например, больше поисковых запросов в Google, чем у певца Джонни Холлидея. Какое из событий в карьере Booba имеет наибольшую ценность на рынке внимания? Выход его мультиплатинового альбома или одного из восьми бриллиантовых синглов? А вот и нет. Наибольший интерес публики вызвала массовая драка с его участием в аэропорту Париж-Орли в августе 2018 года. Его противником выступил его бывший друг, ещё один рэп-музыкант, Kaaris. Этот конфликт стоил обоим участникам 18 месяцев тюрьмы и 50 тысяч евро штрафа. Драка в аэропорту Париж-Орли — хрестоматийный пример: с каким бы презрением мы ни отзывались об этом событии, мы не можем удержаться от соблазна искать о нём информацию в интернете. Точно так же, когда Мануэль Вальс получил пощёчину во время праймериз 2017 года, это событие, не имеющее никакого политического значения, набрало миллионы просмотров на онлайн-платформах. Из всех событий в политической карьере Мануэля Вальса — который, напомним, был премьер-министром Франции во время теракта в редакции Charlie Hebdo и бойни в концертном зале «Батаклан» — эта пощёчина имеет больше всего запросов в интернете. Мы можем сколько угодно сетовать на убогость толпы, однако факт остаётся фактом: нас интересуют конфликты в любом виде. Если мы находимся у себя дома и слышим на улице разговор на повышенных тонах, мы не можем не выглянуть в окно. Что-то в нашем мозгу выдвигает данную информацию на первый план.

Конфликты так привлекают нас потому, что неразрывно связаны с опасностью.

Что же представляет наибольшую опасность для человека? Список самых опасных животных возглавляют наши лучшие друзья — собаки. На их совести 13 тысяч человеческих смертей в год; для сравнения, скорпионы ежегодно убивают 3,5 тысячи человек, а львы — всего 100. Однако самым опасным для человека животным является… человек, убивающий 546 тысяч своих сородичей. Неудивительно, что злые лица мгновенно привлекают наше внимание. Таким образом, гнев наравне с сексом и страхом является элементом успешного когнитивного продукта. Исследователи из Бэйханского университета в Пекине проанализировали 70 миллионов сообщений, обращая особое внимание на использование эмотиконов, и пришли к выводу, что злость в соцсетях распространяется быстрее, чем любая другая эмоция, и является заразной, так как побуждает читающих гневные сообщения отправлять такие же. Психолог из Йельского университета Молли Крокет пришла к схожему выводу о том, что соцсети усугубляют гнев и возмущение. Чтобы оценить масштаб этого возмущения, пользователь по имени Эрнст Берглер подсчитал количество тем, которые вызвали негодование французов в 2019 году: от »золотого стейка» футболиста Франка Рибери до побега бывшего генерального директора компании Renault Карлоса Гона. Всего он насчитал 182 темы. То есть в 2019 году французы возмущались через день.

Наше пристрастие к скандалам постоянно используется, чтобы украсть свободное время нашего ума.

В том, что соцсети способствуют проявлению антагонизма, нет ничего удивительного. В повседневной жизни близость других людей в пространстве заставляет нас воздерживаться от оскорблений, так как мы рискуем мгновенно поплатиться за свою грубость. В соцсетях же нас ничто не сдерживает. Соцсети способствуют тому, что американский психолог Джон Сулер назвал »эффектом растормаживания в Сети». Возникает этот эффект благодаря шести факторам, самым важным из которых является анонимность.

Анонимность была одной из идей, которые легли в основу создания интернета. Ранний гуру интернета Говард Рейнгольд утверждал, что виртуальное сообщество позволит каждому человку стать кем-то другим и преодолеть ограничения своей географической идентичности. Тогда никто не ожидал, что под прикрытием аватаров некоторые пользователи будут давать выход тёмной стороне своей натуры.Антропологи, между тем, продемонстрировали опасность анонимности и сокрытия своей идентичности. В 1973 году антрополог из Гарвардского университета Джон Уотсон сравнил 23 племени с целью определить, меняют ли боевая раскраска и маски отношение воинов к противнику.

Уотсон пришёл к выводу, что воины, скрывающие свою идентичность любым способом, на 80% чаще прибегают к убийствам и пыткам. То, что верно в отношении реального мира, верно и в отношении виртуального.

Как пишет Молли Крокет, возмущение — это огонь, а соцсети — это масло. Каким бы заурядным и незначительным ни было событие, в соцсетях оно мгновенно превращается в моральную проблему, о которой каждый считает своим долгом высказаться. Это позволяет людям почувствовать собственное нравственное превосходство. Поскольку постоянно происходят заслуживающие осуждения события, а текущие условия когнитивного рынка позволяют нам о них узнать, мы постоянно возмущены и чувствуем, будто живём в ужасном мире. Ситуация усугубляется тем, что возмущение может оказаться направлено против кого угодно. Цифровое общество несёт в себе тоталитарный потенциал нового рода — возможность наблюдения всех за всеми. В таких обстоятельствах безгрешных быть не может. Это гиперконсеквенциализм в действии.Данная идея лежит в основе американского телесериала »В лучшем мире», повествующего о посмертных приключениях группы персонажей, которые задаются вопросом: почему с недавнего времени никто больше не попадает в рай? И находят ответ: потому что мир стал настолько сложным, что даже поступок, за которым стоят благие намерения, неизбежно имеет негативные последствия. Соответственно, никто не безгрешен и никто не заслуживает места в раю.

Вы ни за что не догадаетесь, о чём эта глава

Что вы думаете о словах «афворбу», «чивадра», «саричик»? Вы их не знаете? Неудивительно, ведь этих слов не существует. Но это и не важно. Как по-вашему, эти слова означают что-то положительное, отрицательное или нейтральное? Вы, конечно же, скажете, что это абсурдный вопрос. Тем не менее, он лёг в основу эксперимента и принёс очень интересные результаты. В 1968 году психолог из Мичиганского университета Роберт Зайонц провёл эксперимент, посвящённый оценке слов, которые предположительно были турецкими, а на самом деле выдуманными. Зайонц предположил, что оценка значения слов «вслепую» будет зависеть от того, сколько раз участники увидят или услышат эти слова. Он придумал 12 слов из 7 букв каждое и попросил участников прочесть их максимум 25 раз. Как он и предполагал, оценка слов оказалась связана с количеством повторений: чем чаще встречалось слово, тем более положительно оно воспринималось.

Чтобы стимул начал восприниматься как положительный, человеку нужно просто регулярно ему подвергаться.

Это называется эффектом знакомства с объектом. Любая новая информация настораживает нас, поскольку потенциально может представлять опасность. Но по мере привыкания эта информация теряет своё тревожное качество.По мнению самого Роберта Зайонца, эффект знакомства с объектом обусловлен тем, что в естественных условиях живой организм должен всегда настороженно относиться к незнакомому стимулу. Знакомство же со стимулом делает его обыденным и безопасным. Одновременно есть другая сила, которая заставляет нас исследовать новое. Это хорошо знакомое всем нам противоборство между стремлением к безопасности и жаждой открытий — наследие эволюции. Живые организмы редко могут выжить без способности оценивать потенциальные риски и выгоды неизвестного. Жан-Филипп Лашо говорит: «Каждое животное рано или поздно вынуждено искать новый источник пищи. Возможно, что в более отдалённом месте пищи больше, поэтому если животное останется там, где оно есть сейчас, то его шансы на выживание снизятся. Необходимо постоянно поддерживать равновесие между исследованием и эксплуатированием среды».Французский математик Поль Леви описал это равновесие между исследованием и эксплуатированием — то есть, короткими произвольными движениями (позволяющими эксплуатировать ближайшую среду) и длинными произвольными (позволяющими исследовать более отдалённую местность) — процессом с независимыми приращениями. Без склонности к исследованию нового животные исчерпали бы возможности среды и вымерли. То есть, в мире природы неизвестное означает одновременно потенциальную опасность и возможность. Наша любовь к неожиданностям — один из факторов, придающих информации ценность. Информацией становится выделенный из когнитивного шума сигнал, который наш мозг воспринимает как событие.

Событие — это нечто, что выдёргивает нас из когнитивной рутины.

Событие, противоречащее нашим ожиданиям, имеет больше шансов привлечь наше внимание. Участники когнитивного рынка хорошо это понимают и поэтому используют то, что принято называть кликбейтом. Сайты, использующие кликбейт, стремятся конвертировать внимание в финансовую выгоду. Они завлекают нас заголовками вроде: «Вы ни за что не догадаетесь …», «Десять лучших …», «Пять вещей, которые вы не знали о …». Эти стандартные заголовки сегодня так распространены, что их больше не нужно придумывать самому — для этого есть автоматические онлайн-генераторы. Перейдя по ссылке и прочитав материал, мы, как правило, оказываемся разочарованы. Тем не менее, мы каждый раз не можем устоять перед соблазном, так как нам любопытно, оправдаются ли наши ожидания или нет. Нейробиологи утверждают, что вопросы, апеллирующие к нашему любопытству (например, загадки), возбуждают дофаминергическую систему. Ловушки для внимания, которые сайты расставляют на нашем цифровом пути, грозят нам зависимостью, так как любопытство — одно из отличительных качеств человека. Японские исследователи продемонстрировали, что люди готовы подвергаться электрическим разрядам, чтобы удовлетворить своё любопытство, даже если речь идёт о чём-то банальном и не представляющем для них никакой ценности (вроде секрета того или иного фокуса).

Акцент на событиях особенно заметен на примере СМИ, которые временами предлагают нам зрелище, лишённое саспенса, и многократно пережёвывают одни и те же кадры горящей мусорной корзины. Эта одержимость событиями может приводить к абсурдным ситуациям вроде той, которая имела место в декабре 2012 года в Бюгараше. Горстка сектантов, ссылаясь на календарь майя, объявила, что скоро должен наступить конец света. Однако Бюгараш, деревня у подножия Пиренейских гор с населением в 200 человек, уцелеет. Мэр и многие журналисты опасались (или, может быть, надеялись), что деревню заполонят ищущие спасения туристы и паломники. Когда день предполагаемого апокалипсиса наступил, никакие толпы милленаристов не штурмовали ни Пик Бюгараш, ни даже местное кафе. Более того, в деревне оказалось куда больше журналистов, чем верующих.

Самолюбование

За последние 10 лет около 300 человек стали жертвами «селфицида». Данный термин используется для обозначения случаев, когда люди поплатились жизнью за попытку сфотографироваться слишком близко к краю пропасти или приближающемуся поезду. Большинство умерших такой смертью — молодые люди (средний возраст — 22 года). Так и подмывает сказать: «Поделом им, кретинам». Кого не раздражают толпы людей с селфи-палками, постоянно фотографирующиеся с надутыми губами и даже не пытающиеся скрыть свою жажду внимания? Мы презираем их за этот неприкрытый нарциссизм.Изобретение фотографии позволило людям растиражировать своё изображение. В 1930 году делалось менее миллиарда фотографий в год, тогда как сегодня — более 1000 миллиардов. Одна из наиболее очевидных целей навязчивого фотографирования — получение изображений самого себя, которые затем можно выложить в соцсетях и подсчитывать количество лайков. Иногда мы теряем совесть настолько, что фотографируем содержимое своей тарелки, показывая всем, насколько небанальны наши трапезы. Количество людей, которые таким образом подпитывают свой нарциссизм, огромно. Почему же они единогласно осуждаются? Страсть к фотографированию самого себя может иметь непредвиденные и плачевные последствия. Некоторым природным пейзажам, например, наносится вред из-за толп инстаграмеров, желающих сделать уникальное фото. Канадский парк Жоффр-Лейкс уже не тот, что раньше; за последние несколько лет количество его посетителей выросло в 2,5 раза. Причина кроется в том, что здесь находятся три озера с бирюзовой водой, которые так и хочется сфотографировать. Вишенка на торте — лежащий в воде ствол дерева, который прозвали «инстабревном». Стоя на нём можно сделать фото, которое будет выглядеть так, будто вы находитесь в одиночестве среди дикой природы. В реальности же перед деревом тянется длинная очередь из нетерпеливых и агрессивно настроенных людей, ждущих, чтобы сделать точно такую же фотографию и выложить её в соцсетях.

Облик многих мест на планете навсегда изменился из-за того, что они стали вирусными.

Так было с Языком Тролля в Новергии, впечатляющим каменным выступом, возвышающимся над озером на высоте 700 метров. В 2010 году лишь немногие смельчаки предпринимали трудное восхождение, чтобы достичь этого живописного места. В 2016 году же здесь побывало 90 тысяч туристов, желающих любой ценой сделать культовое фото. Подобные ситуации иногда приводят к радикальным решениям. Власти штата Вашингтон предпочли уничтожить удивительный заброшенный мост Вэнс-Крик, не желая, чтобы он пострадал от вандализма толп, которые хотят сделать одновременно уникальное и ничем не отличающееся от других фото.

Само собой, навязчивое фотографирование вызывает раздражение. Но почему? Разве у нас самих в кармане не лежит точно такое же устройство, позволяющее увековечить любой момент нашей жизни? И даже если мы этого не делаем, разве мы, как и все остальные, не испытываем время от времени подобный соблазн? Человеку свойствено соперничать за внимание окружающих. Соответственно, чужой нарциссизм ранит наш собственный. Мы стремимся отличаться от других людей, но не настолько, чтобы стать изгоями. Мы хотим быть особенными, но одновременно нуждаемся в одобрении.

Информация, имеющая отношение к нам, неизменно привлекает наше внимание на мировой коктейльной вечеринке.

Немецкие исследователи продемонстрировали, что звонок нашего телефона задействует тот же участок мозга, что и звук нашего имени. Более того, некоторым людям слышится звонок, когда им никто не звонит. Информация также привлекает наше внимание, когда обращается непосредственно к нам («Кто вы из персонажей книги?», «Что говорит о вас ваш знак зодиака?», «Кто просматривал ваш профиль?») или потакает нашей склонности сравнивать себя с окружающими («Лишь 10 процентов людей могут решить эту задачу», «Средняя зарплата французов равняется…»). Этот последний момент имеет решающее значение. Фотографии, которые мы выкладываем в соцсетях, служат демонстрациями нашей жизни (нашей диеты, наших путешествий, успехов наших детей). Но поскольку к таким демонстрациям прибегают миллиарды людей, возникает конкуренция за социальную заметность. Исследователи из Берлинского университета имени Гумбольдта и Дармштадтского технического университета продемонстрировали, что использование Facebook сопряжено с неудовлетворённостью и завистью. Почему? Потому что в соцсетях каждый пытается приукрасить свою жизнь, что вызывает у других пользователей ощущение, будто их жизнь скучна. Наиболее неприятным типом контента пользователи назвали фотографии из отпуска. А британское исследование с участием 1500 молодых людей в возрасте от 14 до 24 лет показало, что Instagram вызывает больше негативных эмоций, чем другие соцсети. Многочисленные исследования показывают, что наше счастье зависит не столько от того, что у нас есть, сколько от того, в чём, по нашему мнению, мы имеем преимущество над другими. Двое экономистов из Гарварда спросили студентов: «Представьте, что вы можете выбрать между двумя воображаемыми мирами. В первом вы будете зарабатвать 50 тысяч долларов, а остальные — в среднем 25 тысяч. Во втором вы будете зарабатывать 100 тысяч, а остальные — 250 тысяч. Какой из двух миров вы выберете?» Прогнозируемо, большинство студентов выбрало первый мир. Для них важно было быть более богатыми в относительном отношении, даже если это означало быть беднее в абсолютном. Данные нейровизуализации показывают, что больше дофамина вырабатывается, когда мы получаем более крупную сумму по сравнению с другими, чем когда мы получаем ту же сумму, но не знаем, сколько получили другие.

Сравнение всегда ранит того, для кого оно невыгодно.

Двое врачей изучили биографии 649 американских актёров, номинированных на Оскар, и обнаружили, что выигравшие статуэтку прожили в среднем на 4 года дольше тех, кто её не получил. Точно так же обстоит дело и с учёными, удостоившимися Нобелевской премии. Исследование в области спорта принесло ещё более любопытные результаты. Исследователи сравнили эмоциональную реакцию участников Олимпийских игр 1992 года в Барселоне и сделали удивительное открытие: те, кто выиграл серебряные медали, выглядели менее счастливыми, чем выигравшие бронзу. Серебряные медалисты считали, что им совсем немного не хватило, чтобы выиграть золото, тогда как бронзовые чувствовали, что могли вообще не оказаться на подиуме. То есть степень удовлетворённости зависит не только от сравнения себя с другими, но и от того, как человек интерпретирует реальность. Если я склонен сравнивать себя с теми, кто имеет меньше, чем я, то я буду более удовлетворён своей жизнью, чем если я склонен сравнивать себя с теми, кто имеет больше.Дерегуляция когнитивного рынка приводит к тому, что мы многое видим, но далёко не всё можем себе позволить. Это можно назвать эффектом Тантала. За оскорбление, нанесённое богам, Тантал был обречён на вечные муки голода и жажды. Это наказание было тем более жестоким, что вода и плоды были на расстоянии вытянутой руки. Он стоял по горло в воде, но как только наклонялся, чтобы напиться, вода высыхала; рядом с ним росло дерево, но как только он поднимал руку, чтобы сорвать плод, ветвь с плодами отклонялась. Танталовы муки очень точно передают ситуацию, в которой сегодня находятся многие люди.

Информационный рынок и соцсети устроены таким образом, чтобы направлять наш взгляд на вещи, которые нас ранят, и создавать впечатление достижимости, усиливающее нашу неудовлетворённость. Они превращают стены социальной жизни в витрины, позволяющие увидеть объект желания, но не заполучить его. Это усиливает демократическую меланхолию, о которой писал Алексис де Токвиль. Французский историк очень точно подметил, что демократия по самой своей сути сопряжена с большей тревогой, чем другие системы, в силу лежащих в её основе принципов меритократии и равенства. В противовес традиционному обществу, в обществе демократическом судьба каждого человека не предопределена заранее. Никто не знает, ждёт ли его успех или неудача. Однако мечтать позволено каждому. Из-за принципа равенства люди более склонны сравнивать себя с окружающими, особенно с более обеспеченными. Чувство, что они заслуживают иметь то же, что и кто-то другой, и неудержимое желание иметь больше — это прямой путь к неудовлетворённости. Невозможно выразить данную идею лучше, чем это сделал сам Токвиль: «Когда уничтожены все прерогативы, связанные с рождением и состоянием, когда все профессии и виды деятельности доступны всем и когда человек благодаря своим собственным силам может оказаться на вершине каждой из них, честолюбивым людям начинает казаться, что перед ними открыты лёгкие пути к великим карьерам, и они с готовностью убеждают себя в том, что они — избранники судьбы. Но этот взгляд ошибочен, и каждодневный жизненный опыт корректирует его … Когда неравенство является всеобщим законом общества, самые очевидные и значительные проявления этого неравенства не бросаются в глаза; когда же все почти равны, малейшее неравенство режет глаз … Таковы причины, которыми следует объяснять странную меланхоличность жителей демократических стран, часто появляющуюся у людей, не имеющих в чем-либо недостатка». Иллюзия доступности и прозрачности усиливает жажду обладания и вызываемую ей боль. Дерегуляция желаний может приводить к серьёзным проблемам. В современном обществе неудовлетворённость иногда перерастает в политическую агрессию и поиск козла отпущения. Так во время всеобщего локдауна в 2020 году в соцсетях зародилось движение, лозунгом которого был хэштег #guillotine2020. Казнить на гильотине предлаглось звёзд кино, музыки и телевидения, которые прежде боготворились, а затем в один момент стали объектами ненависти. Всё началось с того, что некоторые звёзды призвали своих соотечественников не выходить из дома, соблюдать режим самоизоляции и использовать средства индивидуальной защиты. Американский музыкант Фаррелл Уильямс, сидя в своём роскошном особняке в Беверли-Хиллз с одиннадцатью ваннами, попросил своих поклонников сделать пожертвование медицинским работникам. Актриса Галь Гадот, актёр Райан Рейнольдс и певица Дженнифер Лопес не скупились на советы по профилактике. Интернет-пользователи были возмущены тем, что кто-то даёт подобные советы, сидя в виллах с огромными садами. Некоторое время хэштег #guillotine2020 даже был в топе Twitter.Но почему все ополчились именно на этих звёзд, когда есть много куда более богатых знаменитостей? Состояние Фаррелла Уильямса не идёт ни в какое сравнение с состоянием Джефа Безоса. Всё дело в том, что Безос не выставляет напоказ свою собственность, как это делают звёзды. Соответственно, у нас не возникает желания сравнивать себя с ним. Благодаря своей способности привлекать наше внимание, знаменитости имеют мощный «капитал заметности» и поэтому часто используются в рекламе самых разных товаров. Посредством эффекта ореола знаменитость придаёт ценность любым предметам, к которым прикасается. Например, клочок бумаги с подписью знаменитости приобретает экономическую ценность. В 1992 году основатель журнала «Playboy» Хью Хефнер купил место на кладбище рядом с могилой Мэрилин Монро за 75 тысяч долларов.

Можно сколько угодно над этим смеяться, но наше отношение к знаменитостям и смешанные чувства, которые мы испытываем, случайно встретив кого-то из них на улице или в ресторане, говорят сами за себя. То, с каким трудом мы противостоим соблазну взглянуть на них и рассказать о случайной встрече нашим друзьям, с какой настойчивостью мы пытаемся убедить других, что уж нам-то знаменитости безразличны — всё это говорит о способности знаменитостей привлекать наше внимание. Асимметрия заметности порождает новые социальные иерархии. Будучи социальными существами, люди склонны наблюдать за другими людьми (особенно в условиях неопределённости), чтобы принять решение. Определённые люди кажутся нам более заслуживающими доверия — иногда по причине их кажущейся компетентности или нашей личной симпатии к ним, а иногда из-за того, что мы считаем их стоящими на более высоком уровне иерархии. Тех, за кем мы часто наблюдаем, мы наделяем символической властью. Звёзды — это люди, за которыми больше наблюдают, которых больше слушают и больше читают. Эта информационная асимметрия наделяет их аурой, позволяющей им претендовать на часть свободного времени нашего ума.

Дерегуляция когнитивного рынка — в данном случае, возможность каждому быть участником рынка информации при помощи блога, канала на YouTube, аккаунта в Instagram или Facebook — произвела революцию в символических иерархиях. Благодаря этой революции сегодня каждый может претендовать на свободное время ума другого человека.

Появилось понятие «микрознаменитость», означающее превращение своего имени или изображения в бренд при помощи соцсетей. Однако и этот путь ведёт к неудовлетворённости и танталовым мукам. Прежде каждый мог льстить себе, говоря, что занимает пусть и не самое важное, но вполне устраивающее его место в жизни. Подобный оптимизм невозможен в современном мире, позволяющем объективно измерить количество уделяемого нам внимания. Новые иерархии заметности лишь усиливают демократическую меланхолию, о которой говорил Токвиль. Каждый хочет, чтобы его заметили, однако правда в том, что намного больше людей удостаивают своим вниманием других, чем удостаиваются внимания сами.

Откровение

Иоанн Богослов — загадочный персонаж, в оценках которого расходятся историки. Один из двенадцати апостолов и автор одного из четырёх Евангелий Нового Завета, он был сослан на остров Патмос, где и написал свой знаменитый «Апокалипсис» — книгу, служащую эпилогом к главному бестселлеру нашего времени: Библии. Данный текст предрекает великие катаклизмы и суд над мёртвыми, который должен предшествовать концу света. Именно по этой причине слово »апокалипсис» стало означать то же самое, что «катастрофа». Однако изначальное значение слова — откровение, снятие покрова, раскрытие прежде неизвестного. Именно в этом значении слово используется в названии данной книги. Я отдавал себе отчёт в том, что оно может быть истолковано превратно. Имел ли я намерение заявлять о конце света? Было бы забавно, если бы неверная интерпретация распространилась в сети. Это бы только подтвердило тот факт, что 59% людей, которые делятся ссылками на статьи в соцсетях, читают только заголовки.Нужно признать, на предыдущих страницах я сообщил не самые радостные новости. Тем не менее, надеюсь, ни у кого не сложилось впечатление, будто я предрекаю конец света. Совсем наоборот. Благодаря дерегуляции когнитивного рынка мы получаем важное откровение (то есть, апокалипсис), позволяющее понять наше настоящее предсказать и вероятное будущее. Дерегуляция порождает эластичность спроса и предложения. Результат откровения, таким образом — это ненаивный, или реалистичный, взгляд на человека. Тот факт, что наш мозг обращает внимание на любую информацию, связанную с нами самими, конфликтами, сексом и страхом, позволяет составить определённое представление о человеке, которое прежде было невозможно из-за цензуры, религиозных табу, географических препятствий, ограничений на обмен информацией и патернализма.

Сегодня, благодаря дерегуляции когнитивного рынка, спрос и предложение всегда находят друг друга (со всеми вытекающими отсюда преимуществами и недостатками), что заставляет нас трезво взглянуть на самих себя.

Преимущества: Нельзя рассматривать баланс спроса и предложения как негативное явление. Существование пространства для обмена — это прямое следствие социальности человека. Мы зависимы друг от друга. Если бы мы были самодостаточными, не было бы ни спроса, ни предложения, а значит и пространства для обмена. Взаимозависимость подразумевает специализацию. Специализация создаёт условия для обмена, который ведёт к зарождению рынка. Разделение труда — необходимое условие прогресса.Недостатки: Баланс между спросом и предложением приводит к расходованию бесценного времени ума. Этот баланс также порождает проблемы, ведя к возникновению рынка для благ, имеющих нравственную окраску: то, что некоторые считают свящённым или, по крайней мере, не имеющим цены, превращается в товар. Так произошло, например, со здоровьем, природой и сексом: сегодня существует рынок органов, суррогатных матерей, крови, генетического материала, образования, редких животных и так далее. Эластичность спроса и предложения также способствует навязчивому поведению, которое вредит нам, заставляя расходовать своё бесценное внимание на сиюминутные, стерильные, отупляющие удовольствия. Секс, конфликты, страх, любопытство, нарциссизм — всё равно, что сахар для мозга. Сравнение с сахаром понятно каждому из нас, так как все мы знаем, как трудно бывает устоять перед соблазном съесть что-нибудь сладкое. Пристрастие к сладкому несомненно шло на пользу нашим далёким предкам, так как позволяло получить дополнительные запасы энергии. Сегодня же, когда сахар производится в промышленных масштабах, оно играет против нас. По данным ВОЗ, сегодня от избытка пищи умирает больше людей, чем от её недостатка.

Стремление к удовольствиям заложено в системе вознаграждения нашей нервной системы. Система вознаграждения была открыта случайно. В 1950-х годах, проходя после диссертации практику в Университете Макгилла в Монреале, Джеймс Олдс обнаружил у крыс необычное поведение. Вживляя электроды в разные участки мозга крыс, Олдс пытался добиться того, чтобы те избегали определённой части клетки. Однако одна из крыс постоянно возвращалась в запрещённое место. Оказалось, что электрод был вживлён неправильно. Эта ошибка позволила установить, что септальная область связана с системой вознаграждения. Обнаружив, что электронная стимуляция данного уастка мозга не побуждает крысу избегать запрещённой части клетки, а наоборот, Олдс и его научный руководитель Питер Милнер вживили электроды в септальную область других крыс и сделали так, что те могли стимулировать этот участок мозга, нажимая на рычажок. Результат? Крысы не хотели знать ничего, кроме рычажка, и нажимали на него по сто раз в минуту. Они переставали есть и спать. Их не останавливала даже мощность разряда, которая была настолько высокой, что они теряли сознание. Так же обстоит дело и с человеком. Жажда мгновенного вознаграждения способна захватывать власть над нашим умом. Производство дофамина, которым сопровождается сиюминутное удовольствие, предоставляет преимущество при принятии решений амигдале и гиппокампу, а не префронтальной коре, отвечающей за долгосрочные цели. Битва между потаканием сиюминутным удовольствиям и рассудительностью отчасти разворачивается в прилежащем ядре, группе нейронов в самом центре мозга. Данная область играет важную роль в системе вознаграждения и формировании привычек. Если уровень дофамина в прилежащем ядре постоянно повышен (например, вследствие постоянной стимуляции доставляющими удовольствие действиями), связи между нейронами укрепляются и возникает порочный круг, свидетельствующий о зависимости.Система вознаграждения участвует в самых разных удовольствиях: от употребления наркотиков и пищи до музыки и лайков. Система также активируется в случае перспективы вознаграждения. Одно исследование показало, что мозг кокаинового наркомана начинает производить дофамин даже тогда, когда ему показывают фотографии места, где он обычно покупает наркотики.

Когнитивный рынок устроен таким образом, чтобы играть на наших желаниях и активировать дофаминергическую систему.

Американский нейроэндокринолог Роберт Ластиг проводит чёткое различие между удовольствием и счастьем. Тогда как первое связано с производством дофамина, второе связано с серотонином, ответственным за более устойчивые чувства. Окружающий мир постоянно побуждает нас стремиться к сиюминутным удовольствиям. Как крыс из эксперимента Олдса и Милнера, нас тянет раз за разом нажимать на дофаминовый рычаг. Маркетологи пытаются сделать так, чтобы мы перестали отличать удовольствие от счастья. В отличие от крыс, мы способны понять, что застряли в петле зависимости, но не всегда способны из неё выбраться.

Редактирование реальности

В декабре 2014 года новостной сайт CityReporter.ru отважился на смелый эксперимент. Его шеф-редактор Виктор Некрасов объявил, что люди устали от плохих новостей, и решил доказать, что можно в течение одного дня публиковать только хорошие. В результате этой благородной инициативы сайт потерял 70% читателей и на следующий день вернулся к своей привычной мрачной повестке. Разочарованный Некрасов написал на своей странице в Facebook: «Мы попытались найти позитив, и нашли его. Но, видимо, он никому не интересен». Неутешительный вывод.

Исследования показывают, что негативная информация внимательнее изучается и лучше запоминается, а отрицательные стереотипы быстрее приживаются и оказываются более устойчивыми, чем положительные.

В условиях конкуренции предложение неизбежно подстраивается под наши предпочтения. На факультетах журналистики учат, что людей интересуют только опаздывающие поезда, потому что негатив сильнее привлекает внимание и создаёт впечатление события. Одна из задач средств массовой информации — редактировать факты и преподносить их таким образом, чтобы захватить свободное время нашего ума. Однако чтобы удержать наше внимание, истории должны согласовываться с нашим представлением о мире. Этот процесс я называю редактированием реальности. Редактировать реальность означает фокусироваться на одних её аспектах в ущерб другим, конструировать из них нарратив и интерпретировать их через призму категорий добра и зла.

Редактирование реальности долгое время осуществлялось религиозной и политической властью, а также журналистами, учёными и общественными деятелями. Когнитивный рынок управлялся вертикально. Предложение подвергалось строгой цензуре (что люди имеют право знать? Что им говорить опасно? Что можно позволить себе им сказать?). Сегодня редактирование реальности всё больше осуществляется посредством механизмов дерегуляции когнитивного рынка. А предложение всё больше состоит из страха и возмущения. Другими словами, предложение всё больше ориентируется на предполагаемый спрос.

Поскольку все онлайн-инструменты, в особенности поисковые системы, устроены так, чтобы показывать нам то, что соответствует нашим предпочтениям, мы всё больше обитаем на островках в океане информации. Эти островки называются эхо-камерами.

Наши существующие убеждения подкрепляются без переоценки аргументов и изучения источников, а противоположные точки зрения игнорируются. Это происходит, в том числе, из-за наших собственных действий: мы читаем информацию, которая кажется нам полезной (то есть, как правило, подтверждает наши убеждения), и избегаем источников, которые кажутся нам сомнительными (зачастую потому что выражают взгляды, расходящиеся с нашими). А ещё мы удаляем из друзей и подписчиков людей, которые перечат нам или задают неудобные вопросы. Склонность к подтверждению своей точки зрения усугубляется алгоритмами, направляющими нас в этом океане информации. Контент, который мы видим на Netflix, на 75% обусловлен алгоритмами персонализации. На YouTube ежедневно просматривается около миллиарда часов видео; 70% из этого количества — рекомендации платформы. Другими словами, этот кажущийся бескрайним мир на самом деле сформирован оставленными нами следами.

Мы сами редактируем свою информационную реальность. Каждый из нас превратился в своё собственное микромедиа.

Поведением людей управляют вовсе не таинственные могущественные силы, а метрика популярности продуктов, которая обеспечивает и без того популярным продуктам ещё большую популярность, одновременно создавая у нас впечатление самостоятельного выбора. Это одно из проявлений когнитивного апокалипсиса, подставляющего зеркало, в котором человек может увидеть самого себя. Хватит ли у нас смелости взглянуть? И удастся ли нам не позволить когнитивному рынку украсть наше самое драгоценное сокровище? Сегодня редактирование реальности всё реже осуществляется профессионалами. Как следствие, качество информации неизбежно снижается. Популярность плохо сочетается с качеством. Это плохая новость, идущая вразрез с оптимистичным заявлением одного из авторов Декларации независимости США, Томаса Джефферсона, которое тот сделал в 1785 году в своих «Заметках о штате Виргиния»: «Лишь одно заблуждение нуждается в поддержке правительства. Истина стоит сама по себе». Данную фразу цитирует, например, Джон Перри Барлоу в своей Декларации независимости киберпространства (1996), которая выражает надежды, поначалу связывавшиеся с интернетом. Сегодня мы можем противопоставить надежде суровый урок реальности: нет, истина не может постоять сама за себя. И вот почему.

Истина не может постоять сама за себя

В апреле 2020 года, в самый разгар пандемии коронавируса, некоторым британцам пришло в голову, что нужно срочно уничтожить вышки 5G. Затем их примеру последовали жители Бельгии, Кипра, Новой Зеландии и Нидерландов. Всего было уничтожено и повреждено около 70 вышек. Предшествовало этой вспышке агрессии появление теории заговора, согласно которой вышки 5G не то распространяют вирус, не то ослабляют иммунную систему. Как часто бывает в подобных случаях, эта нелепая теория зародилась в группах радикалов, в данном случае — антиваксеров. Затем, благодаря пористости информационного пространства, обусловленной дерегуляцией когнитивного рынка, она просочилась вовне. В итоге борцов с вышками 5G стало так много, что было решено удалить определённые Facebook-страницы и YouTube-каналы, дабы ограничить онлайн-присутствие этих групп. Интернет-компании слишком поздно поняли, что правда не может постоять за себя сама — она время от времени нуждается в помощи.

За абсурдной теорией, связывающей 5G с коронавирусом, стояло видео, записанное Томасом Коуэном, приверженцем антропософии и альтернативной медицины. Своею теорию он основывал на нескольких картах, предположительно демонстрирующих совпадение между местами установки вышек 5G и районами наибольшего распространения вируса. Посмотрев это видео, некоторые сказали себе: «Это не может быть простым совпадением». Тут они были правы, поскольку и места установки вышек 5G, и места распространения вируса связаны с густотой населения. Если нам предложить хорошую историю, мы склонны поспешно соединять факты. Доверчивость лёгко берет верх над рассудительностью. Здесь уместно будет вспомниь закон Брандолини (также известный как принцип асимметричности чуши), названный в честь сформулировавшего его в 2013 году итальянского программиста.

Закон Брандолини гласит: для опровержения чуши требуется на порядок больше энергии, чем для её производства.

Иначе говоря, доверчивость обладает конкурентным преимуществом на дерегулированном когнитивном рынке, поскольку установить истину зачастую намного более затратно, чем её исказить. Алексис де Токвиль писал: «Ложная, но ясно и точно выраженная идея всегда больше завладеет миром, нежели идея верная, но сложная».Когда наше внимание рассеяно, а решение необходимо принять быстро, мы, как правило, делаем выбор в пользу неверных идей. В своей Декларации независимости киберпространства Джон Перри Барлоу пишет, что благодаря интернету «всё, созданное умом человека, может быть растиражировано и распространено бесконечное количество раз без каких-либо затрат … Мы создадим цивилизацию разума в Киберпространстве. Пусть она будет более гуманной и справедливой, чем мир, созданный вашими правительствами». Однако что Барлоу знает о человеческом уме? Нет более верного пути к мрачной политической реальности, чем строить будущее на основе наивной науки о человеке. Вот почему когнитивный апокалипсис должен служить введением к любому проекту. Мы должны взглянуть на себя трезво, пусть даже мы в результате и превратимся в камень, как при взгляде на Горгону Медузу.

©Gérald Bronner

Оригинал можно почитать тут.