Как вырастить новое общество после катастрофы? Этот вопрос занимает сегодня многих россиян, для которых война в Украине и уничтожение гражданского общества в России стало моментом полного крушения надежд на равенство, справедливость и человечность в собственной стране. Очень сложно найти мотивацию для политического действия, когда кажется, что все возможности для изменений схлопнулись. Однако ощущение чрезвычайного положения, как в темпоральной (такого никогда не было), так и в пространственной перспективе (такого нигде не было) как нельзя лучше играет на руку авторитарному режиму. Оно создает чувство безвыходности и клаустрофобии, и, таким образом, изолирует граждан России от богатой истории сопротивления репрессивным режимам в мире.

Преодолеть эту идеологическую ловушку можно только расширив исторический горизонт и разделив политический опыт с людьми, оказавшимися в похожей ситуации. Поэтому мы, члены САДа, ищем вдохновения и знаний в истории студенческого сопротивления. Один из наиболее интересных и релевантных примеров мы нашли в Чили, стране, прошедшей долгий путь от диктаторского и опустошающего режима к созданию новой народной конституции. Во-многом эта трансформация стала возможной благодаря долгой и непримиримой борьбе учащихся школ и университетов. Свою роль в успехе чилийского сопротивления сыграло открытие политических возможностей, которым наши герои воспользовались, ведь к этому моменту они уже были не с пустыми руками (спойлер: с кастрюлями).

Пример студенческого движения Чили учит нас двум важным вещам: во-первых, на коренные изменения требуется время, и во-вторых, это время необходимо использовать для постоянной самоорганизации и политического образования. В этом тексте мы попробуем ответить на вопрос, заданный в самом начале, рассказав о том, как развивалось студенческое движение в Чили. В исторической перспективе, кажется, что путь был прямым и успешным, но для участников событий он был полон потерь и разочарований. Тем не менее, они смогли его пройти, а значит и другие тоже могут.

Пожар

В 1970 году лидер левого альянса «Народное единство» Сальвадор Альенде победил на президентских выборах. Альянс проводил политику «чилийского пути к социализму» — беспрецедентного тысячедневного эксперимента народного самоуправления, включавшего национализацию ключевых отраслей промышленности, создание институтов представительства рабочего класса и аграрную реформу, подразумевающую перераспределение земли и народный контроль над продовольственными рынками. Однако политика «Народного единства» была слишком радикальным шагом для чилийской земельной элиты, владельцев среднего бизнеса и их военных и политических союзников и во многом противоречила их интересам. В сентябре 1973 года в ходе военного переворота при поддержке американских спецслужб и администрации президента Ричарда Никсона социалистическое правительство Альенде было свергнуто.

Лучше всего представить атмосферу в чилийском обществе, предшествующей захвату власти военной хунтой, можно посмотрев первую часть документальной трилогии Патрисио Гусмана «Битва за Чили: Борьба безоружного народа» (1975). Первое, что поражает нас как зрителей из современной России в этих кадрах — абсолютная вовлеченность граждан Чили разных возрастов, профессий, классов в политическую жизнь. Причем, это касается не только сторонников «Народного единства», рабочих и крестьян, организовывающих комитеты, забастовки, митинги, но и его противников, также реализующих большой спектр политического действия. Именно обычные люди являются здесь главными героями: они активно и четко формулируют свои симпатии и интересы, разрабатывают идеи и стратегии, агитируют за них и претворяют в жизнь. В одном из эпизодов, часть профсоюзов престижного добывающего сектора выступили против «Народного единства» (в том числе при вмешательстве агентов правительства США), устроив многочисленные забастовки по всей стране. Другие рабочие приходили на большие собрания протестующих и объясняли, почему это противоречит их интересам, и в результате многие предприятия возобновляли работу. Поэтому чилийцы начала 70-х годов не просто следуют какой-то одной идеологической линии или поддерживают лидеров, но стремятся добиваться своих целей, проходя через конфликты и обсуждения, агитацию и смену позиций.

Из этого фильма становится понятно, что Альенде был народным представителем, получившим и сохранившим власть через массовую низовую поддержку. Поэтому вместе с военной хунтой во главе с Аугусто Пиночетом граждане Чили потеряли не только достижения и надежды, связанные с реформами «Народного единства», но и эту богатую политическую жизнь. С самого начала своего существования чилийский авторитарный режим опирался на массовые репрессии: незаконные заключения, пытки, казни, сексуализированное и психологическое насилие. Распространенным явлением было «исчезновение» тех, кого считали ненадежным из–за политических взглядов. «Исчезнувшие» содержались в тайных тюрьмах, подвергались пыткам и зачастую их больше никогда не видели. Репрессии легализовывались через сеть правовых инструментов и маскировались псевдодемократическими процедурами. В 1980 была принята новая конституция, блокирующая коренные изменения для будущих поколений и действующая до сих пор. Таким образом, в период правления хунты чилийское общество прошло через то, что исследователи называют «политическим геноцидом» — «систематическим проектом по уничтожению всех способов осуществлять и понимать политику и управление» (Stern 2004: 180).

После установления диктатуры Пиночет, которого консультировала группа выпускников из Чикагского университета, известная как «Чикаго-бойз», сделал из Чили экспериментальную площадку для внедрения новых экономических идей Милтона Фридмана и его коллег. Впоследствии такую политэкономическую теорию и соответсвующую ей политику стали называть «неолиберальной». Согласно этой теории, «индивид может достигнуть благополучия, применяя свои предпринимательские способности в условиях <…> сильного права собственности, свободного рынка и свободной торговли», а роль государства сводится к обеспечению этих условий (Харви 2007: 4). После Чили и других стран Латинской Америки, Маргарет Тэтчер совершила поворот в сторону неолиберализма в Великобритании, а Рональд Рейган — в США, и впоследствии та или иная степень «неолиберализации» произошла во всем мире, включая Россию. В ходе неолиберальных преобразований в Чили государственное финансирование социального обеспечения, образования и медицины свелось к минимуму, а все ключевые для выживания и благополучия граждан сферы, включая природные ресурсы (вплоть до воды) были приватизированы. Это привело к краткосрочному экономическому росту, за который Чили расплатилась резким увеличением неравенства. Неолиберальный порядок, установленный Пиночетом, также был закреплен и в новой конституции, что сделало его неприкосновенным на долгие годы уже после падения диктатуры.

Семена

Принятие новой конституции для режима было способом легитимировать себя перед лицом международного сообщества. Поэтому в нее было включено обещание всенародного голосования в 1988 году, якобы для того, чтобы чилийцы могли решить, хотят ли они продлить правление Пиночета. Однако когда продемократические силы добились проведения честных выборов, Пиночет неожиданно проиграл. В последующие 20 лет в Чили правила «Коалиция партий за демократию» (известная как Concertación), образованная из оппозиционных диктаторскому режиму партий центристского толка. Хотя сменяющиеся лидеры «Коалиции» концентрировали свои силы на расследованиях нарушений прав человека в период правления хунты и провозглашении прав коренных народов, они не смогли преодолеть милитаристского и консервативного наследия Пиночета. Они также оставили нетронутой неолиберальную политику в силу своих интересов и конституционных ограничений.

Недостаток коренных преобразований стал главной причиной массовых протестов школьников в 2006 году. В период правления Пиночета, большая часть школ была приватизирована, из–за чего многие семьи не могли позволить обучение. Поводом для первых демонстраций в конце апреля стало повышение платы за вступительные экзамены в университеты и ограничение льготного проезда, но по мере роста движения, требования расширились. Протестующие, из–за черно-белой формы которых, это событие назвали «Революцией пингвинов», поставили своей целью обеспечить доступ к качественному образованию для всех слоев населения.

Митинги в на центральных площадях Сантьяго и других городов Чили закончились вспышками насилия со стороны полиции и арестами более 1000 школьников. После трех недель протестов учащиеся в Сантьяго заняли здания нескольких престижных школ, и волна оккупаций прокатилась по всей стране. Координационная ассамблея учащихся средних школ (ACES) призвала к национальной забастовке 30 мая: более 250 школ были парализованы, и к забастовке присоединились студенты университетов: по разным подсчетам, всего от 600 000 до одного миллиона бастующих (население страны составляет около 16 млн. человек). Следующую забастовку поддержали учителя, дальнобойщики и члены других профсоюзов. В результате президентка Мишель Бачелет объявила о законодательных реформах и повышении бюджета, на которые готово пойти правительство. Однако для прекращения протестов стало решающим создание президентского комитета по вопросам образования. Изначально ассамблея учащихся требовала, чтобы в него вошли учащиеся, учителя, эксперты и общественные деятели, и чтобы половина из них была выбрана самой ассамблеей. Правительство отклонило эти требования как чрезмерные, но в комитете, состоящим из 73 членов, шесть мест получили активисты-школьники.

Зимние посадки

В 2011 году школьники, участвовавшие в «Революции пингвинов», выросли и стали студентами, но на достигнутом не остановились. На тот момент в Чили было самое дорогое в мире университетское образование (относительно уровня доходов населения). Студенческие протесты, известные как «Чилийская зима», ставили целью добиться увеличения государственной поддержки университетов, обеспечения равного доступа к высшему образованию и студенческого самоуправления. Далеко идущие последствия имело то, что именно в этот момент протестующие четко артикулировали связь между структурой образования и общей экономической моделью в Чили.

Мобилизация использовала уже традиционные формы оккупации зданий образовательных учреждений и демонстрации. Но, кроме того, эта волна запомнилась красочными и необычными акциями. Например, студенты организовали флешмоб перед президентским дворцом Ла Монеда по мотивам клипа Майкла Джексона «Триллер». Образ зомби был использован как подходящая метафора для чилийской системы образования, которую студенты считали «гнилой» и «мертвой». Другим ярким примером была «поцелуйная забастовка» в Сантьяго. Kiss-in, названный по аналогии с методами оккупации пространства teach-in и sit-in, служил для студентов шутливой передышкой от уличных конфронтаций с полицией и эскалации насилия.

Еще одной формой протеста, получившей популярность в это время, стал cacerolazo — «марш пустых кастрюль», когда студенты шумели на улице с помощью найденной дома посуды.

Также студенты постоянно стремились расширить свой протест, включить требования других оппозиционных групп и вовлечь большее число участников вне академической среды. Так, на демонстрацию 14 июня они вышли вместе с бастующими рабочими горнодобывающей промышленности, и она стала самой многочисленной политической акцией с момента падения диктаторского режима Пиночета. Кроме того, студенческие протесты ставили целью защиту прав коренного населения, в особенности мапуче, добивались большей репрезентации угнетенных групп в университетах и деколонизации программ обучения.

В ответ на эти действия правительство отстраняло и заменяло министров образования, медленно идя на уступки протестующим. Протесты продолжались вплоть до 2013 года, когда Мишель Бачелет снова победила на президентских выборах, заявив, что главной ее целью будет создание системы всеобщего и бесплатного высшего образования в течение шести лет. Кроме того, на выборах в парламент были избраны четыре лидера студенческих протестов: Габриэль Борич (Федерация студентов университета Чили), Камила Вальехо и Джорджио Джексон (председатели Конфедерации студенческих федераций Чили), Карол Кариола (Федерация Университета Консепсьона).

Пробивающиеся ростки

В 2019 повышение цен на общественный транспорт вызвало новую волну гражданского недовольства. Однако к этому моменту разные протестные силы осознали, что им нужны не отдельные изменения в той или иной части законодательства, а глубокая трансформация всей чилийской политики. Протестующие требовали как избавления от неолиберальной парадигмы (выступая против низкого уровня зарплат и пенсий, недоступности и низкого качества медицины и образования, высокой арендной платы и др.), так и укрепления прав женщин, коренных народов и ЛГБТ+.

Армия и национальная полиция применяли грубую физическую силу против демонстрантов. На акциях протеста погибли как минимум двадцать два человека, более двух тысяч получили серьезные ранения, были случаи пыток и сексуализированного насилия. Несмотря на давление, в кульминационный момент на марш в Сантьяго 25 октября вышло около миллиона человек.

Это массовое восстание открыло окно для системных изменений в Чили. Борич, который с момента своего избрания в парламент в 2013 выступал за инициацию процесса написания новой конституции, использовал свое влияние лидера низового протеста для того, чтобы убедить президента Себастьяна Пиньеру объявить общенациональный референдум. После того, как граждане Чили проголосовали за новую конституцию, демократически избранный Конвент (специальный экстраординарный орган, который действует только для разработки конституции, но не имеет никаких других полномочий) начал работать над содержанием документа. Состав участников, среди которых половина — женщины, стал большим достижением для протестующих. Элиса Лонкон Антилео, лидер мапуче, стала председателем Конвента, а семнадцать мест были зарезервированы исключительно для коренных народов. Адвокат Сезар Валенсуэла, бывший представитель ACES, игравшей ключевую роль в координации «Революции пингвинов», также был избран в качестве одного из авторов новой конституции.

Цветение

Для граждан, выступавших за новую конституцию, было важно, чтобы правительство поддерживало процесс ее создания и обеспечивало прозрачность принятия решений. Это стало возможным, когда Борич был избран президентом в 2021 году. Борич не только молодой политик (на момент избрания ему было 35 лет), и не просто альтернатива политическому эстеблишменту Concertación, не сумевшему за 20 лет показать свою готовность к радикальным изменениям и оставить в прошлом диктаторское наследие Пиночета, но и человек буквально выросший в оккупированных аудиториях и уличных акциях. Свое окружение в правительстве он сформировал по большей части из молодых женщин, также начинавших общественную деятельность в студенческом протесте. Камила Вальехо, представительница студенчества, непримиримая в переговорах с правительством, инициаторка многих нестандартных акций протеста, и Джорджио Джексон, соратник Борича и Вальехо по студенческому движению 2011-2013 вошли в кабинет министров. Конечно, новому правительству ещё предстоит показать себя и решить множество проблем, но само его избрание показывает, какие далеко идущие последствия может иметь студенческая борьба. Мы надеемся, что она принесет ценные плоды равенства и справедливости для всего народа Чили, и сможет наполнить студентов в других странах решимостью определять свое будущее.

* * *

Харви, Д. (2007). Краткая история неолиберализма. СПб: Поколение.

Stern, S. J. (2004). Remembering Pinochet’s Chile: On the Eve of London 1998. Duke University Press.

​