Армен Аванесян. Майамификация
В издательстве Ad Marginem вышла книга австрийского философа и теоретика искусства Армена Аванесяна, представляющая собой сочетание путевого дневника и теоретического трактата. Мы публикуем фрагмент, посвященный тем изменениям, что произошли с интернетом в XXI веке, и тому, как наши данные теперь используются в постпаноптической парадигме надзора.
Понедельник, 26.09.2016 Панельная дискуссия в Artcenter. Надзорный капитализм
INTELLIGENCE AGENCY. Этим вечером вы едете в центр города на выступление Агустины Вудгейт в ArtCenter. Она расскажет о своем летнем пребывании в Берлине в качестве стипендиата и о cотрудничестве с DISCREET. Вы отклонили ее приглашение принять участие в панели, вежливо и с чувством вины. No more gigs for free. Во-первых, по принципиальным соображениям, поскольку в политизированном мире искусства в беспрецедентной степени главенствует принцип (само)эксплуатации. Во-вторых, чтобы не заполнять эти две недели публичными выступлениями (Агустина имела наготове второе приглашение, а в таких случаях, как правило, делаются и другие спонтанные приглашения на месте) и оставить время для отдыха или для письма. Что в тех редких случаях, когда это получается (как в последние несколько дней), действует очень освобождающе и является прямой противоположностью напряженной работы.
Но, конечно, тебе нужно и хотелось бы сказать несколько слов. Лучше всего будет выдвинуть пару тезисов по теме надзора и послушать, какие имеются взгляды из перспективы Майами. Можно проверить осуществимость идеи о том, что вам необходим поэтический подход к данным вместо преобладающего эстетического подхода, который с чувственной достоверностью фиксирует значение «моих» данных «здесь» и «сейчас». А еще насколько это могло бы стать центральной темой в современном искусстве, если бы его производство наконец освободилось от своего эстети-ческого режима. Постсовременное поэтическое искусство.
НАДЗОРНЫЙ КАПИТАЛИЗМ. В то время как вы, будучи гражданами, стараетесь идти в ногу со временем в ваших действиях и аргументах, устанавливая таким образом некую практическую дистанцию между вами и объемами данных, которые вы производите, акторы, отвечающие за создание реальности, действуют так, будто они не обременены никаким этическим или философским балластом. Возможно, именно это и делает их столь эффективными. Два основных класса игроков несут ответственность за постоянное и систематическое смешивание данных и метаданных: с одной стороны, политические институты, например секретные спецслужбы или партии со своими легионами исследователей общественного мнения (а также влияющей на выборы психометрией); с другой стороны, коммерческие агенты, например страховые компании и банки (в надзоре и индивидуальном таргетинге эти экономические и политические интересы фактически сходятся).
ДЭВИД ЛАЙОН: Но ключевой причиной, по которой эти коммерческие и государственные критерии так тесно связаны с большими данными, является тесное родство между ними, особенно в отношении надзора. Большие данные представляют собой слияние коммерческих и государственных интересов; их политическая экономия перекликается с неолиберализмом. Национальная безопасность — это не только политическая, но и деловая цель, и в мире практик надзора ими руководит принцип «вращающихся дверей».
ПОСТПАНОПТИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА. Вероятно, вы становитесь свидетелями перехода к постэстетической модели надзора. Возможно, знакомая и академически исчерпанная модель паноптикума больше не является актуальной парадигмой для вашего общества (социологи, в частности Зигмунт Бауман, говорят о постпаноптической власти). Видеонаблюдение и подобные ему вещи, конечно, остаются важным средством контроля, но, как показали исследования, они эффективны лишь тогда, когда некоторые люди должны быть выведены за скобки. Утрируя, можно сказать, что ban-opticon стал медиумом надзора за нежелательными, исключенными, за быстро растущим числом людей, которых считают излишними.
В финансовом отношении более интересной является «остальная часть» общества (на Западе это по-прежнему большинство), за которой не наблюдают с помощью скрытых камер. Или, если быть точнее, вас всё так же легко держать под наблюдением (не в последнюю очередь потому, что большинство из вас думает, что вам «нечего скрывать»), но реальный интерес к вам связан уже не с преступностью, а с экономической выгодой. И даже не нужно извлекать соответствующие данные из бесконечного видеоматериала: вы постоянно производите их сами, на добровольной основе.
Постпаноптический век давно начался. Если одни говорят о синоптиконе (synopticon), то другие используют термин «надзор над данными» (dataveillance), который лучше отражает снижение акцента на восприятие. Сопротивление как старой (эстетической) модели надзора, так и новой парадигме утвердится только в рекурсивной форме. Самым ярким примером обратного надзора (inverse surveillance), также называемого sousveillance, служат почти ежедневно публикуемые в интернете видео-ролики о насилии со стороны полиции в отношении афроамериканцев (преимущественно мужского пола), а также художественные и дискурсивные стратегии вокруг движения #blacklivesmatter. Для умиротворенного, казалось бы, постоянно сокращающегося и всё более боязливого среднего класса, агрессивно настаивающего на своих привилегиях, всё выглядит совсем иначе.
ДЭВИД М. БЕРРИ: Веб-серфинг — это визуальный опыт просмотра коллекции изображений, текста, видео и анимации, представленных в браузере. Это, однако, лишь отображаемая часть веба. В фоновом режиме скрыта группа сущностей, называемых « веб-багами», ошибками, которые встроены в
ПОСТ-ИНТЕРНЕТ. Упомянутые изменения происходили параллельно с развитием интернета. Но это, конечно, слишком небрежная формулировка. Поскольку интернет, этот фантазм нелокализируемого виртуального пространства, вообще не существует, если воскресить в памяти те изменения, которые произошли за последние два десятилетия.
Твое самое раннее воспоминание о вебе восходит к 1990-м годам, к австрийскому интернет-провайдеру Trian ISP. Тогда, в отличие от сегодняшней ситуации, доступ к абсолютному, оторванному от чувственно познаваемого повседневного мира киберпространству получали через крупные компьютерные системы, обычно расположенные в той же стране. Затем, в нулевых годах, началось движение в сторону открытых сайтов, таких как YouTube, Myspace и Википедия. Бесплатный электронный адрес, который ты используешь и по сей день, датируется тем же периодом.
Теоретики-активисты Metahaven описали, как за этим последовало создание изначально дополняющей, а затем всё более радикальной облачной системы, которая объединяет социальные сети, электронную почту, мессенджеры, платежные сервисы и многое другое.
METAHAVEN: Учитывая этот переход, не будет преувеличением объявить об исходе из интернета в облако. Рассредоточенная архитектура интернета уступает место центральной облачной модели хранения и менеджмента данных, которая принадлежит горстке корпораций и ими же управляется. <…> В облаке такая «цифровая конвергенция» идет еще дальше: данные эффективнее и тщательнее, чем это было в интернете, собираются, анализируются, проверяются, монетизируются и контролируются; централизация облака касается не только протокола, но и местоположения.
То, что обеспечило подъем Apple — максимально далеко идущее слияние аппаратного и программного обеспечения, считающееся у экспертов недостатком, — становится основополагающим принципом облачных и оптимизированных для работы в облаке устройств вроде iPad. Они предназначены для пользователей, которые не понимают (не должны понимать) программное обеспечение и не беспокоятся о том, что происходит с их данными в облаке, где эти данные эффективно сканируются и оцениваются, анализируются и монетизируются.
Интернет приложений и социальных сетей имеет всё меньше общего с интернетом конца ХХ века. Обычный пользователь перемещается уже не по широкой открытой, ризоматической сети, а, скорее, по сети, всё более монополизированной и ограниченной, — пример ретерриторизации, обусловленной интересами политической безопасности и экономики (куда и когда перемещаются данные, продукты и люди?) и воздействующей на понятие киберпространства, поэтические похвалы которому пелись задолго до его технологического изобретения.
Это изменение совпало с началом нового тысячелетия. Путешествуя по нескольку раз в месяц из Парижа в Лондон на Eurostar, ты тогда удивился, почему вдруг стало невозможно перейти на сайт www.eurostar.fr, чтобы купить более дешевые билеты. Несколько лет спустя ты где-то случайно прочитал об этом. В 2000 году, после судебного разбирательства против Google во Франции, стало незаконным отображение нацистских реликвий в результатах поиска Google. С тех пор пользователи во Франции автоматически перенаправляются с google.com на google.fr. И так во всём. А теперь «интернет» знает местоположение каждого.
РИЧАРД РОДЖЕРС: Хотя это может рассматриваться как практическая и коммерческая попытка соединить пользователей соответствующими языками и местной рекламой, управление поисковой системой IP- геолокации также может быть описано как вызванная программным обеспечением гибель киберпространства как пространства без определенного местоположения. В
Что касается другого политического и поэтически дифференцированного (то есть не эстетического) способа обращения со своими собственными данными и информацией, то возможность технологической локализации является здесь центральной проблемой. Об этом еще стоит подумать, а теперь остается только пятнадцать минут до похода на пляж в девять часов. Благодаря своей активности в интернете вы отвечаете не столько на вопросы «кто я?» или «где я?», сколько вот на какие: «где я был тогда?» или «где и с кем я встречусь?». Это можно понимать как потерю дейктической гибкости. Люди отслеживаются по фиксированным координатам я/здесь/сейчас и адресуются как носители фиксированных пользовательских профилей («эта статья может тебя “заинтересовать», «возможно, ты согласишься с этим постом”, «ты будешь счастлив с этим партнером»). Историк Юваль Ной Харари называет это новой религией датаизма. Это напоминает то, что лингвисты, в частности Элизабет Лейсс, называют денотацией: с помощью лингвистических локализаторов и общей рекурсивности предложений значение (система классификации, которая в любой момент времени завершена, несмотря на некоторые несоответствия) указывает на конкретное тело. Это особенно характерно в случае больших данных, которые в определенном смысле представляют собой военно-промышленный фантазм, хотя и с разрушительно реальными последствиями.
Быть адресуемым как индивид означает быть локализованным в определенном месте и времени — всегда заранее. Потому что тень ваших данных не следует за вами — она предшествует вам. Этот обоюдный механизм самоусиливается. А индивидуальные каналы и фильтры в социальных сетях, которые отбрасывают потенциально расходящиеся мнения, бомбардируют тебя постоянным потоком вариаций соответствующих тебе (политических) взглядов и интересов, делают всё возможное, чтобы еще больше укрепить и сузить эту идентичность.
