Первоначально этот текст появился на сайте Лаборатории художественной критики с предисловием эксперта Егора Софронова. Текст был опубликован на его странице, так как я не являюсь членом Лаборатории и соответственно не могу публиковать материалы на сайте от своего имени. Для удобства чтения и сохранения авторства публикую текст отдельно.

В середине декабря 2018-го года я курировал закрытый выставочный проект, поднимающий вопрос о возможности постпорнографической критики в русскоязычном дискурсе о современном искусстве. Вопрос, конечно же, не ограничивается только лишь дихотомией возможности или отсутствия таковой. А становится прецедентным для исследования общей проблемы патриархальной стигмы порнографии, хищного взгляда и объективации. Подводя итоги прошедшей выставки, я постараюсь очертить основную проблему мужского видения и объяснить, почему попытка вторжения в семантические поля порнографии оказалась тщетна.

Палеобиологические спекуляции как отражения и оправдания насилия

Классическое хардкор-порно как наиболее доступное из условно запретных областей популярной культуры своим появлением почти сразу начало диктовать в обществе крайние формы сексуального поведения. Транслируемый через порнографические коды в массмедиа сексистский, плотоядный по отношению к женскому телу язык навязывает потребительское отношение к женщине, объективируя ее в качестве гиперсексуального инвалида, кожаную секс-куклу, достигающую своего абсолюта лишь в удовлетворении гетеросексуального самца. За попыткой онтологизировать биологическую сущность мачизма, виновного в эстетизации культуры изнасилования, мне хотелось бы обратиться, как ни странно, к псевдонаучным теориям в сфере антропогенеза: это делается ввиду того, что в работах ряда квазиученых можно обнаружить объяснения природы агрессивного мужского видения. Голос архаичного угнетателя обретает в их гипотезах свою хищную диалектику. Я приведу для примера так называемую теорию Поршнева-Диденко, на которую я периодически ссылался во время кураторских экскурсий. Она разработана прозаиком Борисом Андреевичем Диденко (1943–2014) на основе идей, сформулированных в монографии «О начале человеческой истории» советского социолога и доктора исторических наук Бориса Федоровича Поршнева (1905–1972). В своих трудах Поршнев затрагивал проблемы антропогенеза, опираясь на междисциплинарные исследования и физиологию высшей нервной деятельности. Он также озвучивал предположение, что в своем становлении древний человек прошел через стадию адельфофагии, т. е. поедания собратьев [1]. Что позже нашло свое подтверждение благодаря ископаемому в 1994 году Человеку-предшественнику (Homo antecessor), употреблявшего в пищу похищенных детей из числа соседних племен. Отталкиваясь от понятия адельфофагии в качестве ключевого, Борис Диденко на фундаменте идей заслуженного предшественника создает макет видистского устройства мироздания, в котором человечество представляется не целым, единым семейством, а разделено на четыре вида (два хищных и два нехищных). Суть видового разделения, по концепции Диденко, раскрывается в поведении людей, вызванного различиями морфологии коры головного мозга. В своем основном труде «Этическая антропология. Видизм» Диденко обозначал хищные виды как сверхживотных (суперанималов), потомков первобытных каннибалов и их «подражателей» — суггесторов. Нехищных — как счастливо уцелевших до наших дней представителей касты «поедаемых». Некие диффузные социальные массы и небольшой процент интеллектуальной элиты — неоантропов. В один ряд с кровавыми диктаторами и серийными убийцами Диденко относил к потомкам первобытных каннибалов также всех тех, кто ему вероятно, был антипатичен: феминисток, сторонников ЛГБТ, актуальных художников и богему, политиков, бизнесменов, людей практикующих нетрадиционный коитус. При этом курьезными выглядят его откровенная мизогиния (в том числе неприязнь к женщинам искусства) и признание геронтофилии в качестве трогательной и справедливой традиции. Оправдывая свои предрассудки иным видовым происхождением, Диденко, вероятно, намеренно опускал возможность рассмотрения себя в качестве хищника. Что не удивительно, ведь он являлся патриархом движения, которое сам создал: в 1998 году на собрании в московском Политехническом музее им было организовано Всемирное Видистское Движение (ВВД), задачами которого являлись «…нахождение путей выхода из–под неразумного хищного диктата…» Думаю, важным будет привести здесь цитату из предисловия его книги: «Создал человека вовсе не труд, не «естественный» отбор, а лишь предельный, смертельный страх перед «ближним своим»» [2].

В своем кураторском тексте я привожу пример одной из палеобиологических спекуляций Шандора Ференци не случайно. В угнетении одного пола другим я вижу связь с поеданием, с поглощением ближнего. Там, где у Поршнева-Диденко в результате периода адельфофагии происходит разделение на хищников и «съедаемых», у Ференци в результате глобального палеобилогического изнасилования появляются мужчина и женщина.

Разумеется, я не рассматриваю эти гипотезы в качестве истины. Однако, по-моему, они служат отличной поэтической метафорой для того, чтобы обозначить природу мужчин как свирепую разрушительную силу, исходя из которой, современный мужчина эволюционировал благодаря насилию и вещает насилие своим существованием, заполняя собой все институты и вытесняя женщину на второстепенные роли в человеческой истории. Возможно, эти примеры могут поначалу показаться не совсем уместными при рассмотрении проблемы постпорно в искусстве. Однако мне хотелось бы заострить внимание на невзрачном образе плотоядного троглодита, чтобы увидеть аналогичный образ в абьюзере. А затем и в художнике, по наитию транслирующем привычный объективирующий взгляд. В этом плане моя выставка стала своеобразной лакмусовой бумажкой, индикатором для обнаружения в большинстве из нас, гетеросексуальных художниках, заговоривших о порно, образы окаменелых хищников.

Возвращаясь к критике порно, я позволю себе наконец-то сослаться на Пола Б. Пресьядо. В своей статье «Архитектура порно: музей, городские отбросы и мужские кинозалы» он говорит о том, что онтологически маскулинность в порнографическом образе и механизме отсутствует. Из этого естественным образом проистекает вывод, что природа порно как медиума и художественного средства чиста [3]. И делает его унизительно сексистским лишь токсичная мужская репрезентация. А значит, будет справедливым признать, что, исходя из его идей контрсексуальности, порнография в своей реформированной (нетоксичной) структуре могла бы браться на вооружение ради выявления альтернативных форм современной сексуальности и подрыва устоявшегося в обществе гетероцентристского, патриархального восприятия тела [4]. То есть служить инструментом сопротивления эстетическому мачизму. Посему порнография должна быть апроприирована «нехищными» художника (ца)ми.

Курированный мною проект теоретически должен был демонстрировать альтернативные формы сексуального, отраженные в художественных работах. Однако этого не произошло по причине того, что большинство собранных работ гетеросексуальных мужчин-художников демонстрировали классический взгляд угнетателя. Это связано с особенностями локального контекста, так как тема этического порно, насколько мне известно, в художественной русскоязычной среде серьезно не поднималась. Конкретная проблема не обозначалась, а значит, изображение немужчины в тех произведениях являлось следствием устоявшегося патриархального видения в среде. Я намеренно избегаю формального рассмотрения работ каждого отдельно взятого участника выставки. Так как считаю важным анализировать общее.

Работы художниц на экспозиции в основном были экзистенциально-мемуарного плана. Они характеризовались своей литературной созерцательностью, сентиментальной репрезентацией тела в пространстве обыденного и ауратичностью. Феминные работы на фоне агрессивных мужских произведений, хрестоматийно посвященных фаллосу и доминации, безутешно тонули в своей безоружности.

Кураторский текст post festum

Проект, который я задумал, был нацелен на формирование вопроса о возможности введения постпорнографической критики во внеинституциональном дискурсе о современном искусстве на русском. На экспонирование работ без цензуры, а также на возможности подрыва взгляда на порнографию как прерогативу привилегированных классов и досуга белых гетеросексуальных мужчин. Это были одни из его основных целей. На деле же оказалось, что в экспозиции транслировалось преимущественно мужское субъективно-фаллоцентрическое видение. Одной из наиболее заметных подтем стала «О следах первобытного насилия в порнографии», рассматривающая произведения искусства в призме палеобиологической спекуляции Шандора Ференци, на описание которой я наткнулся у Фрейда:

«…Первоначально, по его мнению, происходило спаривание равноправных особей, но одна из них превратилась в более сильную и принудила ту, которая слабее, терпеть половое слияние» [5].

В связи с этой идеей я попытался обозначить образы насилия в произведениях некоторых участников как возможные атавизмы бессознательного, уходящего корнями в быт хищного гоминида эпохи образования полов.

А попытка ретранслировать женское восприятие и восприятие квир-сообществом порнографии в связи с весьма скомканной концепцией (в описании опенколла пространно было указано о множестве интересующих меня как куратора тем, касающихся фрейдизма, телесности, «ковровой эротики» и т. п.) не увенчалась большим успехом. Это связано как и с проблемой, указанной выше, так и с отсутствием участниц и участников, в художественных практиках которых была бы работа с порноэстетикой (несколько художниц, в практиках которых было обращение к порно, проигнорировали мое приглашение). Возможно, в период формирования текста призыва мое отношение к будущей выставке было не таким серьезным, как накануне открытия. По итогу, в выставке чувствовался огромный перевес в сторону взгляда мужчины, культивирующего свою эротизированную биовласть.

Что в совокупности с не до конца отрефлексированным названием («сиповка» — прост. женщина, у которой вагина расположена возле анального отверстия, практически через тонкую перегородку) проекта создало эффект очередной местечковой ярмарки объективации.

Осуществление действительных попыток интервенции в существующие семантические поля порнографии (по Полу Б. Пресьядо) в основном, как я думаю, не удалось.

Однако это важный опыт для меня. И налаживание коммуникации, которую подразумевает, наверное, любая квартирная выставка, свершилось. От посетителей по большому счету поступали положительные отзывы. Но все же мне грустно, и я хотел бы извиниться перед всеми теми, для кого присутствие на этой выставке оказалось, возможно, насилием над собой.

Послесловие

За четыре месяца после завершения моего проекта ситуация в художественной среде изменилась не сильно. Например, не так давно прошла выставка «Секс и Порно / 18+» куратора Дениса Семенова, в которой я принял участие как художник, восприняв ее поначалу как идейное продолжение моего исследования. Однако в выставке Семенова отсутствовало как таковое критическое зерно, о чем впоследствии красноречиво сообщало описание. Приведу цитату:

«А вот признаться в любви к сексу, порно, сиськам, жопам, возбужденным соскам, плавным изгибам тела и сперме на лице — может не каждый. И вот, в рамках профилактического лечебного мероприятия мы собрали для всех присутствующих небольшой лечебный коллектив из людей, не стесняющихся в своих работах переходить границу эротики и хорошего вкуса, ради получения секси-работ».

Я думаю, проблема хищного мужского видения еще требует детального анализа и обсуждения в художественной среде.

А пока о положении угнетенного, по обыкновению, сообщают непосредственно участники производства. Как, например, о насилии во время съемок взрослого кино рассказывает российская порноактриса Ева Бергер [6]. Я же проблематизирую свой кураторский выбор в надежде использовать опыт своих недочетов для создания в дальнейшем этических кураторских высказываний.

[1] Поршнев Б. Ф. О начале человеческой истории. (Проблемы палеопсихологии). Под ред. Б.А. Диденко. — М.: «ФЭРИ — В», 2006. — 640 с.

[2] См., Диденко Б. А. Этическая антропология (Видизм) // М.: «ФЭРИ — В», 2003. — 560 с. С. 6-7.

[3] Пресьядо П.Б. Архитектура порно: музей, городские отбросы и мужские кинозалы // Художественный журнал. — 2018. — #105. — 168 с. С. 100-111.

[4] Пресиадо Б. Манифест Контрасексуальности (1 часть) [Электронный ресурс] / Й. Столет. — 2018. — Режим доступа: https://syg.ma/@iozhi-stoliet/pol-b-priesiado-manifiest-kontrasieksualnosti, свободный

[5] См., Фрейд З. Заклятие девственности / Пер. с нем. Р. Додельцева. — СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2012. —192 с. С. 37.

[6] Бергер Е. The Люди (интервью) [Электронный ресурс] / А. Лядов. — Видеоролик. — 2017. — Режим доступа: https://www.youtube.com/watch?v=OsVgPn3Pc2w, свободный

Текст с предисловием Егора Софронова «Об одном случае самоанализа»: https://labs.winzavod.ru/egor-sofronov

Редактор: Анастасия Дмитриевская. Фото: Федор Дубровин, Дима Филиппов