В.: Смерть, описанная во многих литературных произведениях, окутана, на мой взгляд, излишним мистицизмом. В современном мире она носит скорее более технический характер, несмотря на то, что человек по-прежнему противится смерти как полному прекращению всего спектра своей прижизненной активности. Хотя сегодня цивилизованная смерть, например, стала практически безболезненной. В связи с чем, вопрос — насколько актуальна для вас смерть в разрезе прекращения вашей деятельности как персонажа? Будет ли это вас, скажем так, коробить?

А.В.: Смерть коробила меня не как атеиста, а ведь «стандартный» атеизм определяет человека через его отношение к религии и «богу». Для меня никогда не было такого понятия как «бог». Если бы я о нём не прочитала, то никогда бы не стала его анализировать. Я отождествляла себя через свою сверхцель, так же, как через жизнь, в которой ты такой амбициозный, предельный Гамлет. И вопрос мой был не в том классическом «быть или не быть», а в том, как избежать обоих состояний или же как сохранить при этом свою субъектность вне зависимости от навязываемых процессов. Жизнь и смерть казались мне совершенно одинаково навязанными данностями. И я полагаю, что смерть — это унижение для эго. Если жизнь нужна эго для удовлетворения своих амбиций, то и для жизни, а если она не нужна, то только для эго. Это вопрос предпочтений, целей и т.д. Это своего рода социальный невроз, когда человек понял, что он исчезает вместе со своим «я", которое уходит окончательно и бесповоротно. Нет никакой другой, "второй жизни», перевоплощения и прочего. Есть Пустота, Ничто, Абсолютный Ноль. Чтобы преодолеть этот экзистенциальный ужас, человек придумал религию, которая бы продвигала его эго по каким-то метафизическим ступенькам в какое-то «иное бытие». Но вместо того, чтобы преодолеть это как герой, он всегда делал это как трус. Поэтому религия — это полная ложь, ибо её всегда придумывают как оправдание своей неготовности к смерти.

В.: Я бы немного возразил на тему отсутствия той же (ре)инкарнации, ибо цикличные механизмы широко представлены в бытийственности и вместе являются одной из его основ. И скорее всего, потеря того, то, что люди именуют «душой», т.е. того самого интерфейса для общения с проявленной реальностью, является для них всё же куда более фатальным событием, чем просто физическое прекращение существования. Отсюда можно сделать вывод, что некая энергия (информация) всё же сохраняется, рециклируется и подаётся заново, но уже в полностью очищенном виде, по принципу «барабана». И осознание смерти души людей пугает ещё больше. Что вы думаете по этому поводу?

А.В.: Если мы говорим о некоей энергии (информации), то она, безусловно, существует. Субъект при жизни пребывает в навязанной парадигме «переселения душ» и прочего подобного. Он находится в некоей нелинейности — не совсем знаю, как это назвать точно на научно-правильном языке, то взаимодействие энергий в ней рождает сущности. Вокруг этих сущностей очень много всего понадумано. В некотором роде, т.н. проявленный мир, есть надуманность борьбы двух, трёх, пяти, десяти таких вот сущностей. В добытии я чувствовала себя таким вот субъектом. Он обладал энергетикой, волей, проекциями и декларациями, которые противоречили тому, что сейчас принято называть «богом» или миром или человеческой волей. Я бы тоже не стала вдаваться в эти подробности, в эту дешёвую человеческую дихотомию. Не хотелось бы при этом позиционироваться как «остервенелый враг бытия». Так получилось благодаря уже сложившимся, устоявшимся способам описания мироустройства. Только дураку для существования нужен враг. И потому, брать эти понятия на вооружения не имеет особого смысла. Скорее имеет значение говорить о проявленном мире как препятствии, которое пытается меня задавить, не допустить и т.д. И потому — я вполне бы обошлась без него — как в бытии, так и в небытии. В том добытии, о котором говорю я, не было жизни и не было смерти, ибо это такие условные определённости, являющиеся атрибутами исключительно навязанного субъекту пространства.

В.: То, что и как вы говорите о неприятии бинарных состояний, выдаёт в вас Кота Шрёдингера! Если бы тот самый кот умел говорить, он бы рассказал об всём именно вашими словами! Больше спасибо!