Решение о работе над интервью с Руудом Питерсом было спонтанным. Но в процессе работы над ним , перевода и редакции, меня не покидала мысль о нашем созвучии, мышлении в резонанс. Было удивительно понимать, что не только ты один думаешь подобным образом. И удивительно же осознавать как твои взгляды совпадают с ценностями и взглядами уже сформировавшегося, опытного мастера. Возможно, и кто-нибудь из вас в этом интервью увидит частичку себя.

Энергичный Руудт Петерс

Интервью/ Художник в мастерской

Руудт — голландский скульптор и ювелир. Поскольку человек он невероятно энергичный, его можно встретить где угодно: преподающим в Академии Гаррета Ритвельда в Амстердаме, в университете Констфак (Konstfack) в Стокгольме или в ювелирной школе Альчимиа (Alchimia) во Флоренции, путешествующим в поисках импульсов для своих идей по Китаю, Индии, Старому и новому свету. Впрочем, как бы своеобразны и экстравагантны ни были его идеи, Петерсу всегда удается представить их максимально убедительно.

В ноябре по приглашению Факультета ювелирного дела и ковки Эстонской академии художеств Руудт Петерс провел недельный мастер-класс в Таллине. Эта неделя оказалась исключительно эмоциональной и напряженной. И как бы своеобразны и экстравагантны не были его идеи, Петерсу всегда удается представить их максимально убедительно. Беседовали Кадри Мальк и Танель Веенре.

— Этим летом Таллин посетила Сюзан Каммингс, коллекционер и галерист из Сан-Франциско, занимающая в настоящее время позицию Председателя AJF (Форума ювелирных искусств). Из беседы с ней возникла идея о том, что художникам не хватает стратегического мышления. Вы на самом деле являетесь исключением. Каждый год вы появляетесь с совершенно новой темой и серией работ, всегда представленных также и книгой. Кроме того, вы организуете экскурсии, а также принимаете участие в ярмарках… Все это действительно делает вас одним из лучших стратегов в области ювелирного дела.

РП — Когда я начинаю очередной проект, я провожу ряд исследований. Процесс поиска может длиться до двух лет. После этого мои работы путешествуют по миру, я их представляю. Я это делаю потому что хочу, чтобы люди увидели мою работу, чтобы она порождала эмоциональную реакцию. Я подхожу к своей работе стратегически. Моя последняя серия, Qi была тщательно продумана. Мы с моим ассистентом Сэмом Гамильтоном сделали видео для интернета и социальных сетей, мы продумали всё. Возможно даже слишком. Сперва идёт фильм, а затем спустя месяц мы показываем сами работы. Всё это сделано что бы люди могли познакомиться с работами заранее, получая информацию малыми порциями. Что бы них было время немного разобраться, чему посвящены работы и какой подтекст.

— Может ли стратегия носить бессознательный характер?

РП— Нет, тогда это не стратегия.

— Отбор ваших работ для выставок галереями — тоже осознанный выбор и часть стратегии, не так ли?

РП — Крайне важно найти галерею, которая сделает вас заметным и которая действительно будет работать с именем и работами художниками. В сфере изящных искусств, выбор делают именно галеристы, а не художники. Шон Келли (Sean Kelly) Галерист из Нью-Йорка, среди прочих художников выставляет также работы Марины Абрамович, Джозефа Кошута и Роберта Мэпплторпа. Он выставляет их везде, организует всё. Было бы здорово, если бы у галериста для выставок было десять-пятнадцать художников. То есть, художник имел бы дело только с одной галереей, которая представляет его работы по всему миру. Моя работа заключается в том, чтобы мои произведения были настолько хороши, насколько это только возможно. Галерея представляет меня и занимается продажами. И продавать они должны как проклятые, для того чтобы у меня были средства к существованию. Это их работа. Но далеко не все способны это делать. Я счастлив, потому что моя галерея оказывает мне значительную поддержку.

— При взгляде на сегодняшнюю галерейную систему или на события в сфере дизайна, определенно чувствуется стремление художника угодить зрителю. Считаете ли вы подобную стратегию ошибочной ?

РП — Да, молодые люди не хотят в этом смысле изменений. Это жизнь в зоне комфорта.

— Вы также утверждали, что галерейное дело переживает спад. Относится ли это по-вашему в целом к миру искусства? Сегодня существует гораздо большее количество способов чтобы быть увиденным, помимо галерей.

РП — Это так. Я всегда говорю своим студентам находить новые способы представления их работ, изобретать что-то новое. Но они ведь как обезьянки: радуются тому, что получили приглашение открыть выставку их работ от галериста. Не думаю, что решение заключается в этом. И как мне кажется, самая большая проблема в том, что молодые художники не делают ювелирных изделий отражающих их поколение, они стремятся угодить галереям. Это как мне кажется очень грустно.

— Немного о преподавании. К чему Вы готовите ваших студентов? К какому будущему? Оно ведь так небезопасно.

РП — Было время, когда работая в Констфакт (Konstfack) в Стокгольме, я мог пообещать каждому студенту, что им будет гарантирована возможность выставиться со своими работами в галаерее после окончания университета. Звучало довольно амбициозно. Сегодня гарантий больше нет. Мир претерпел значительные изменения. Молодые ювелиры должны очень много работать, чтобы найти свое место в мире.

— Считаете, что молодое поколение более поверхностно?

РП — Они просто другие, они иначе относятся к социальной сфере. Они быстрые, многозадачные и справляются со всем одновременно. Это прекрасная способность, но лично для меня это невозможно. Я учу своих студентов концентрироваться на одном.

— Такое отношение не очень-то помогает развитию.

РП — Да, кстати, студенты уделяют недостаточно времени ремеслу.

— Что вы имеете ввиду? Они делают недостаточно механической и часто скучной работы?

РП — Именно. Они должны повторять, повторять и повторять , чтобы выдать хорошее изделие. Но они этого не делают, им лень и в этой лени им комфортно. Я верю в постоянную практику и повторение. Если действительно хочешь чего либо достичь, придется повторять десять, двадцать, сорок раз, повторять то, во что ты веришь. Возможно потом получится что-то хорошее. Я вижу это и по себе. Если у меня не получается , я страдаю, но затем я повторяю и повторяю, тогда вдруг мои руки начинают двигаться в правильном направлении. Я не верю в художников, которые создают два предмета в год. Как по мне, так их должно быть тридцать. А еще мне кажется, что эта проблема преодоления зоны комфорта — проблема не только студентов, но и опытных известных художников.

— Всё кажется слишком простым, это притупляет зрение?

РП — Да. И я верю в страдания и борьбу. Страдания означают, что необходимо бороться за свое желание двигаться вперед. Бороться действительно нужно. По виду изделия можно понять была ли работа сделана легко и быстро.

— Усилия? Интенсивность? Вдохновение? Неестественная созидающая сила? Сильный творческий импульс? Внезапная оригинальность?

РП — Это душа и любовь, которую вы вкладываете в изделие. Это причина, почему тот или иной предмет так привлекателен. В голландском языке есть слово bezieling. Его сложно перевести на другой язык, но буквально оно означает «отдать чему-то душу». Когда бы это слово ни использовалось по отношению к произведению искусства, оно описывает силу воображения которая сообщается на духовном и эмоциональном уровне. Имеется ввиду, что зрителя трогает нечто, превосходящее материал, из которого изделие было выполнено. Достичь такого уровня концентрации для художника — это испытание. Способность внести жизнь в материал требует от него определенной степени самоотверженности. Afflatus (озарение) заключается в том, чтобы видеть глазами и душой, а работать созидающей интуицией. Да, средство определяет цель и цель определяет средство. К этому приходишь.

— Вы цените роль страданий и как преподаватель. Ваш травматический и эффективный способ работы принес вам известность.

РП — Вы имеете ввиду плачущих студентов? Но это не является моей целью. Я всего лишь нажимаю на правильную кнопку, вот откуда берутся слезы. Я не говорю им, что делать. У меня есть зеркало, и все что я делаю — это обхожу студентов и показываю им самих себя. Им нужно принять собственное бытие и собственную работу. Этот шокирующий метод мобилизует силу воли студентов. Он открывает их индивидуальность. А многие преподаватели боятся слез, они боятся противостояния.

— Они ведут себя политкорректно, боятся обидеть студента.

РП — Именно, особенно в скандинавских странах. Там они более эмоциональны. Если студент не хочет меняться, тогда зачем тратить на него время? Проблема в том, что если не вкладывать им идеи соперничества еще в школе, то неизвестно что произойдет потом.

— В чем вы видите решение этой проблемы?

РП — Я не могу предлагать какие-то большие решения. Я предпочитаю доверять своим студентам на протяжении того короткого времени, что я с ними работаю. Если есть доверие, они раскрываются. Впрочем, я полагаю, что многие преподаватели боятся доверия. Оно приносит боль.

— После такого вы должны убить «папочку». Вы не должны быть добрым. Это развитие жизни и необходимость. Это вызов.

РП — Проблема нашего общества в том, что родители балуют своих детей. И таким образом, они вкладывают в них свои представления о норме. Представления о том, каким все должно быть. Так что им становится сложно проявить свою индивидуальность. «Нормы родителей», «привычка родителя» сдерживают. Как преподавателю мне нужно освободиться от них. Я думаю, это не так просто.

— Говорят что ,чему вы научились за пять лет, забывается так же за пять лет (хотя где то глубоко это знание остается навсегда!). Только по прошествии времени затраченного на обучение, если вас не устраивает нынешнее положение дел, можно начать словно с чистого листа.

РП — Да, так уходит опыт. Но опыт и знание — разные вещи. Знание блокируется, опыт нет. Знание — это мозг. Опыт — это живот. Многие люди не берут это положение в расчёт.

— В особенности те люди, которые верят цифрам. Им требуется числовое измерение. Что вы можете сказать о пропорциях «мозга» и «живота» в преподавании?

РП — Я стараюсь заставить своих студентов раскрыть свое подсознание. Подсознание — мать творчества. И для его раскрытия существует ряд способов. Рисование вслепую, прикосновения, опыт различных ощущений, различные психологические методы. Мозг подобен тигру, он всегда одерживает победу.

— Существует ли способ его укротить?

РП — Я думаю, должен быть. Гурджиев (Георгий Иванович Гурджиев, армянский духовный учитель первой половины XX века, представитель эзотерической ветви христианства. — К.М.) говорил, что в хорошем искусстве должно быть как минимум два компонента из трех — мозга, сердца и живота. Но в нем также должна быть заключена замечательная индивидуальность, что является проблемой для студентов.

— Да, вам приходится точно все дозировать, поочередно — кто-то более рационалистичен, кто-то более эмоционален. Вы не видите в этом порой манипуляции? Не только в преподавании, но также и в вашей работе.

РП — Нет, потому что манипуляция нечестна и это не есть манипуляция.

— Что для вас честность в искусстве?

РП — Это чистота. Я хочу чтобы мои студенты пришли к внутренней чистоте. Чтобы они не делали модные и красивые изделия, а находили свой собственный чистый, настоящий, честный, аутентичный способ самовыражения.

— И он должен происходить изнутри. Что вы думаете о симулировании?

РП — Желание быть тем, кем ты не являешься и игнорировать свою внутреннюю сущность опасно.

— Линия между подлинным и фальшивым стирается, более того — едва различима. Всегда ли честен человек разума? Возможно, живот тоже может обманчивым? А результат работы воображения — лишь следствие самообмана?

РП — Когда вы не учитываете живот, вы никогда не добиваетесь аутентичности в искусстве. Чем вы старше, тем вы менее фальшивы. Со мной именно так происходило и происходит.

— У вас иногда бывает чувство дискомфорта из–за вашего способа работы? Вы повсюду, и как художник, и как преподаватель. Вы не испытываете чувства вины за распространение вашей идеологии? Вы не видите в ней опасности?

РП — Да, но я не распространяю голландский менталитет. Я не хочу этого делать. Я бы хотел чтобы художники были ближе к своим корням и не присваивали себе западные методы. Мы не миссионеры распространяющие западные методы. Если так действовать мы получим только копии, ничего оригинального. Пустив этот процесс на самотек, можно погубить своего ребенка.

— А ваши поездки в Китай, они были вызваны вашими социальными, психологическими или личными интересами?

РП — Вообще да. Это началось со странной истории. Я решил принять вызов и поехать туда, где мне будет наиболее сложно, туда, где мне придется сражаться. Так был выбран Китай. Три недели спустя, я чуть не сорвался и не уехал. Но я все же хотел провести исследование о китайской алхимии, поэтому я решил остаться. Я только лишь хотел понять отличия между западной и китайской алхимией. И я нашел ключ. Западная алхимия больше направлена вовне. В то время как китайская, более комплексная, целостная, — направлена внутрь. Кровь, кровеносная система, вот откуда все берет свое начало. Но вам нужно отпустить это знание. Весь опыт — где-то у вас в затылке, просто делай. Я доверяю своим рукам, они быстрее и сильнее, чем мой мозг. И как правило это утверждение работает со многими авторами , руки сильнее ем мозг.

—Вот почему мы художники.

РП — Иначе бы мы были учеными.

— Как вы объясняете высокую стоимость ваших работ? Даже для ювелирного рынка они довольно дорогие. Например если какая-нибудь бабушка заготавливает маринованные огурцы, она вкладывает в них свою энергию, навыки и волю, почему бы ей не просить за них тысячи евро, как это делают со своими работами художники?

РП — Я думаю что когда кто-то у меня что-то покупает, он получает также и часть меня. Они покупают моё исследования. Авангард приносит в искусство вызов, новизну и ответы. Тренды и течения, которые появляются после — как следствие дешевле.

— Каким вам видится идеальный сценарий развития событий для ювелирного дела в ближайшие двадцать лет? И каков, по-вашему пессимистичный, наихудший сценарий?

РП — Наилучшим сценарием было бы принятие ювелирного дела как форму искусства, а не просто ремесла или дизайна. Если это не случится, мы окажемся чужаками. Один из возможных негативных сценариев развития событий заключается в нашем растворении в глобальных процессах. Маятник находится в движении и за ним стоит некая сила. Когда-то наступит критический момент, когда мы должны будем начать движение от крайнего прагматизма в сторону человечности. В ювелирном деле это значит двигаться к духовному составляющей. Это похоже на продажу бриллиантов. Его ценность в редкости и красоте — категориях иррациональных. Кризис расставит все на свои места. Должен случиться прорыв. Ювелирное дело — явление эмоциональное, духовное. Оно всегда будет востребовано. Пока это будет нужно человеку.

— Спасибо вам большое, Afflatus (озарение) сработало.