Мягкие субверсии: Шизоанализ
Расшифровка семинара Феликса Гваттари из книги Soft Subversion, где обозначаются основные особенности, методы и проблематика Шизоанализа. Часть 4
ОСВОБОЖДЕНИЕ ЖЕЛАНИЯ (оригинал)
Четыре функции F.T.O.U. благодаря своим взаимосвязям взаимного предположения (указанным по абсциссе) и их составным отношениям (указанным по ординате) представляют четыре области:
— материальные и знаковые потоки
— экзистенциальные территории
— абстрактный машинный филум
— бесплотные вселенные/множества (Universes) (в данном конкретном случае квалифицированные как сознательные)
Основываясь на них, мы надеемся создать картографию конфигураций субъективности, желания, инстинктивной энергии и различных модальностей дискурса и сознания, связанных с ними, без обращения к традиционным системам соматической инфраструктуры, инстинктивным основам, детерминизму, основанному на потребности и недостатке, поведенческой обусловленности и т. д. Для этого сущности, относящиеся к этим четырем областям, не будут иметь постоянной идентичности. Они будут поддерживать свои собственные конфигурации только через отношения, которые они поддерживают с ними. Им будет поручено изменять состояние и статус в соответствии с полным ассамбляжем. Иными словами, их не будут определять постоянной темой, и задача «управления» их моделированием будет поручена им. Чтобы находиться в позиции поддержки того вида пересечения порядков, которое классическая мысль всегда пыталась разделять, эти функции также должны разрешать установку законов композиции между двумя наборами категорий, фактическими и виртуальными, возможными и реальными. Пересечение их матриц проиллюстрировано в таблице:
Имея в виду предстоящие соображения, мы предлагаем с настоящего момента утверждать, что отношения взаимопредположения между субъектами, охваченные координатами объективной и субъективной детерриториализации, не смогут поддерживать Потоки и Территории реального на одном уровне с Филумом и Вселенной возможного — последние два объемлют и охватывают первые, настолько что реальное возможного превалирует над возможным реального. В этих условиях Филум будет составлять, так сказать, интегралы Потоков и Вселенных, интегралы Территорий. (см. рис.):
Но разве мы не восстановили таким образом отношения трансцендентности? Между возможным и реальным? На самом деле нет, поскольку, как мы вскоре установим, синаптическая игра расширения ассамбляжей в смысле детерриторизации оставит открытой возможность перестановки положений конститутивных сущностей означающих реальностей и означаемых возможностей.
Хотя всегда сложно вникать в область родственных связей Фрейда (большинство психоаналитиков уже более пятидесяти лет ссылаются на авторитет работы Фрейда, словно на откровенный текст), это не кажется бесполезным занятием. Попытайтесь определить, какое место нынешняя попытка заново определить бессознательное на основе детерриторизации занимает свое место в этих ответвлениях и чем она от них отличается. Первой заботой Фрейда было сделать психологию научной, вводя в нее абстрактные величины. [10] Именно эта озабоченность дезорганизует законное упорядочение «душевных способностей» классических теорий и приведет к детерриторизации психики, что приведет к развитию бессознательной «сцены», невозможной к локализации в ее обычных феноменологических координатах. Однако, хотя мы могли ожидать, что такое вторжение в психизм (psychism) будет иметь, по существу, редукционистскую функцию, оно, наоборот, было следствием подлинного взрыва новаторских интерпретаций дискурса истерии, сновидений, оговорок, остроумия и т. д. Парадокс видеть таким образом сосуществующие механистические предпосылки, напрямую вдохновленные психофизикой Фехнера и «психофизикализмом» Гельмгольца и Брюке, и «бескрайнее» исследование, характер которого вряд ли имеет аналог с чем-то, кроме как с Дадаизмом и Сюрреализмом. Все это, по-видимому, указывает на то, что опора, которую Фрейд черпал из научных схем его эпохи, дала ему уверенность в себе, что позволило ему дать волю своему творческому воображению. В любом случае, мы определенно должны признать, что его открытие процессов семиотической индивидуализации бессознательного — знаменитого «первичного процесса» — вряд ли могло бы найти себе место в жестком ассоциационистском контексте, который он разрабатывал одновременно в след за своим «Проектом для Научной Психологии» 1895 года. Тем не менее, он никогда не оборвал связь со своими исходными нейронными моделями. (Например, в заключительной редакции «Толкования сновидений» 1929 года, он будет придерживаться своих первоначальных рефлексологических заявлений о вере, в результате чего Бессознательное и Предсознательное остаются зажатыми между восприятием и моторика).
Результат бесконечных переходов Фрейда между непоколебимым научизмом и лирическим изобретательством, напоминающим романтизм, — это ряд ретерриториализаций, осуществленных в ответ на многочисленные проекции детерриториализации психики. Здесь я упомяну об этом явлении только в отношении пары концепций: либидо и бессознательное.
Либидо может иметь два статуса: в качестве процессуальной энергии, отклоняющей разнородные системы от равновесия, или в качестве статической энергии, работающей на стратификацию психических образований. Фрейд не смог объединить их, даже когда он постулировал существование объектной либидо и либидо эго. С нашей точки зрения, мы видим это иначе; эти два статуса не могут зависеть от случайных экономических балансов, как это предполагал Фрейд, а скорее от фундаментальных микрополитических выборов. Таким образом, либидо окажется «деформированным», детерриториализованным; оно станет своего рода абстрактным материалом возможного. Генерический выбор либо будет детерриториализованным вариантом шизоанализа либидо-филума (на левой оси на F.T.O.U. схемах) как интеграл трансформационных потоков желания (материальных и сигналетических), либо ретерриториализованным вариантом либидо-Фрейдизма, сначала образующимся в соматической части влечений ((тяга и источник в отличие от цели и объекта), затем переносящимся в психогенетические стадии, чтобы в конечном итоге оказаться заключенным в вневременное противостоянии энтропической смерти (оппозиция Эрос-Танатос).
Для бессознательного обобщенный выбор будет следующим: либо конструировать себя в качестве Вселенной/Множества отсчета новых беспрецедентных линий инаковости, возможностей и становлений (на правой оси F.T.O.U. схем), либо быть территорией-убежищем для запрещенного, удерживаемого цензором (в системе Сознательное-Предсознательное первой топики) и в системе Эго-Суперэго (во второй топике). Еще в самом начале Фрейд оставил первую часть для теоретиков, как, например, Юнг, которые, кстати, едва научились правильно использовать ее. С другой стороны, он никогда не прекращал ретерриториализацию Бессознательного разными способами:
— На пространственной плоскости, как я только что сказал, он описал его посредством примера, который в его второй теме: Ид, оказывается лишенной всякой субстанции, сведенным к недифференцированному хаосу.
— На временной плоскости, где с его открытием неизведанной темы детской сексуальности, ему удалось придать Бессознательному дискурсу историческое измерение, лишив его при этом понимания времени, и он сумел обойти реалистические следствия памяти о травматичности детства, переводя их в фантазматические рефрены [11] (ритурнель), он потерял все то, что, могу сказать, приобрел, ретерриториализуя стадии либидинального развития и периодизируя психогенез в строгом стиле.
— Та же обратная ситуация с объектом желания. Во времена Толкования снов, объект желания появляется в неоднозначной и богатой манере. Как Альбертина в произведениях Пруста, «многочисленная богиня», (и, возможно, богиня многочисленных гендеров), он вновь, до известной степени, избегает бинарной и фаллической капиталистической логики. Например, Ирма из первой мечты Толкования снов описывается как «коллективная личность», которая собирает «общий образ:"—пациентка, которая упоминается в мечте; —другая женщина, которую он предпочел бы лечить; —его собственная старшая дочь; —ребенок, который находится под его присмотром в больнице; —еще одна женщина; —наконец, мадам Фрейд, лично… В другом месте мы увидим, что «местности часто рассматриваются как люди». Тогда объект может функционировать как «узел» сверхопределения, «пупок» мечты, «точка, в которой она связана с неизвестным», и откуда он заставляет линии сингуляризации размножаться. Детерриториализация все еще приобретет новое пространство благодаря уходу либидинального объекта из его персонологического контекста, чтобы стать «частичным». С этой точки зрения была открыта дверь для других видов становления: внелюдских, животных, растительных, космических, абстрактных машинных становлений… Но сразу же была закрыта дверь для всех возможных и воображаемых путей, так как был составлен и использовался нормативный список частичных объектов вопроса, служащих ориентирами в «полосе препятствий „, через которую предполагается, что каждая субъективность, желающая подняться на высшие ступени „облативной генитальности“, должна пройти, и поскольку наследники Фрейда, со своими „плохими“ и „хорошими объектами“, и переходя от „объектных отношений“ к „переходным объектам“, затем к объектам „а“, в конечном итоге превратили частичный объект в общую функцию, лишенную всех признаков сингулярности.
— То же самое происходит с инаковостью, которцю Фрейд, тем не менее, внес как требование истины в самые тщательно охраняемые психопатологические образы. Вместе с этим она окажется ретерриториализованной, став запрещенной в предэдиповых отношениях, предположительно сливающихся и структурированных в инициативный комплекс символической кастрации под грозным взглядом Сфинкса, а затем преобразованным Лаканом в математический символ «A». В качестве итога можно представить две «опциональные темы» столкновения/пересечения Либидо-Бессознательное следующим образом:
[10] «Меня мучают две амбиции: увидеть, как формируется теория умственной деятельности, если в нее введут количественные соображения, своего рода экономику нервной энергии; и, во-вторых, абстрагировать из психопатологии то, что может быть полезно для нормальной психологии.» Письмо Флейсу, 25 мая 1895 года. Зигмунд Фрейд, «Истоки психоанализа», Мари Бонапарт, Анна Фрейд и Э. Крис, ред. (Нью-Йорк: Бейсик Бук, 1954), с. 119-120.
[11] Рефрен — в музыке главная тема, определённый музыкальный материал, неоднократно возвращающийся на протяжении произведения. В поэзии рефреном может являться строка или несколько строк, вставленных между строфами. Присутствие рефрена определяет форму произведения.
