Несколько лет тому назад, работая в университете над исследованием, посвященным Сэмюэлу Беккету, я начал переводить на русский короткую прозу, написанную Беккетом в период с 1954 по 1989 год, то есть до смерти писателя. Мотивация моя была проста: эти тексты на тот момент опубликованы на русском не были, а многие не опубликованы до сих пор. В связи не столько с объемом этих текстов, сколько с их сложностью, работа заняла что-то около года.

Некоторые из этих текстов вышли в 2015 году в переводе Марка Дадяна в книжке «Первая любовь. Избранная проза». Избранна эта проза была просто: издательство выкупило права на издание только текстов, написанных впервые на французском, а поскольку Беккет писал то на французском, то на английском, часть текстов просто осталась за пределами купленных прав. Впрочем, некоторые поздние французские тексты также не вошли в сборник.

«Еще Беккет» является попыткой собрать всю короткую прозу Беккета, написанную с 1954 по 1989 год в одном месте. Не публикуется только текст «The Lost Ones/Le Dépeupleur» (1966, 1970), опубликованный издательством «Опустошитель» сразу в двух хороших переводах. Многие тексты публикуются на русском впервые. За базу при переводе того или иного текста брался или французский, или английский оригинал, в зависимости от того, на каком языке текст был написан впервые. Автопереводы Беккета также брались во внимание. Во время работы большую помощь в интерпретации темных мест оказал один из ведущих специалистов по творчеству Беккета, профессор Крис Акерли. Датировка текстов соответствует датировке, принятой в издании Samuel Beckett. The Complete Short Prose, 1929-1989. ed. S.E. Gontarski. New York: Grove Press, 1995. Тексты будут публиковаться в хронологическом порядке и по одному в неделю.

Иллюстрации к текстам: Ирина Лисачева

Если пунктуация оригинального текста явным образом игнорирует правила пунктуации языка оригинала, его перевод игнорирует правила русской пунктуации.

Неделя 1: Из заброшенной работы

Неделя 2: Образ

Неделя 3: Воображение мертво вообразите

Неделя 4: Всё странное прочь

Неделя 5: Довольно

Неделя 6: Бэм

Неделя 7

Без

Руины настоящий приют куда наконец из такого же далекого сквозь столько ложного. Даль без конца земля небо слиты ни звука движения нет. Серое лицо две бледно-синие мелкое тело бьется сердце стоит одно. Потухшее открытое четыре стены наизнанку настоящий приют без выхода.

Расстелились руины слиты с пепельно-серым песком настоящий приют. Куб везде свет голая белизна поверхности без следа памяти нет. Никогда ничего кроме серого воздуха без времени химера уходящий свет. Пепельно-серое небо отраженье земли отраженье неба. Никогда ничего кроме этого неизменного сна уходящий час.

Он снова будет проклинать Бога как в благословенные дни лицом к открытому небу проходящий ливень. Мелкое тело серое лицо черты трещина мелкие дыры две бледно-синие. Поверхности без следа голая белизна спокойный глаз наконец памяти нет.

Химера свет ничего никогда кроме серого воздуха без времени звука нет. Поверхности без следа на ощупь близко голая белизна памяти нет. Мелкое тело сковано бьется пепельно-серое сердце лицом вдаль. Польет на него как в благословенные дни из синевы проходящая туча. Куб настоящий приют наконец четыре стены наизнанку без звука.

Серое небо без облаков ни звука движения нет земля пепельно-серый песок. Мелкое тело тот же серый что и земля небо руины стоит одно. Пепельно-серый куда ни глянь земля небо слиты даль без конца.

Он дрогнет в песке это дрогнет на небе воздухе песке. Никогда кроме сна красивого сна не ограничиваться одним временем. Мелкое тело мелкая груда бьется пепельно-серое сердце стоит одно. Земля небо слиты бесконечно без рельефа мелкое тело стоит одно. В песке без опоры еще один шаг вдаль он его сделает. Тишина ни вздоха тот же серый повсюду земля небо тело руины.

Черный медленный с руиной настоящий приют четыре стены наизнанку без звука. Ноги одна груда руки прижаты к бокам мелкое тело лицом вдаль. Никогда кроме угасшего сна не был час долгий коротким. Стоит одно мелкое тело серое гладкое ничто не торчит несколько дыр. Шаг в руинах в песке на спине вдаль он его сделает. Кроме сна дни и ночи сотворенные из снов о других ночах днях лучше. Он проживет снова время шага и сделает снова день и ночь над ним даль.

Вчетверо наизнанку настоящий приют без выхода расстелились руины. Мелкое тело мелкая груда забитые под завязку гениталии зад одна груда серый забитый рубец. Настоящий приют наконец расстелился без выхода четыре стены наизнанку без звука. Даль без конца земля небо слиты движения нет ни вздоха. Белые поверхности без следа спокойный глаз голова с умом памяти нет. Расстелились руины пепельно-серый куда ни глянь настоящий приют наконец без выхода.

Пепельно-серое мелкое тело стоит одно бьется сердце лицом вдаль. Такое красивое такое новое как в благословенные дни победит беда. Земля песок тот же серый что и воздух небо тело руины мелкий пепельно-серый песок. Свет приют белизна голые поверхности без следа памяти нет. Бесконечно без рельефа мелкое тело стоит одно тот же серый повсюду земля небо тело руины. Лицом к белому спокойному на ощупь близко спокойный глаз наконец памяти нет. Еще один шаг только один совсем один в песке без опоры он его сделает.

Потухшее открытое настоящий приют без выхода куда из такого же далекого сквозь столько ложного. Кроме тишины такой как в воображении этот безумный смех эти крики. Голова спокойным глазом везде белизна спокойный свет памяти нет. Химера заря что разгоняет химеры и другая что зовется сумерки.

Он пойдет на спине лицом к небу снова открытому над ним эти руины этот песок эта даль. Серый воздух без времени земля небо слиты тот же серый что и руины даль без конца. Он сделает снова день и ночь над ним даль воздух снова забьется сердце. Настоящий приют наконец расстелились руины тот же серый что и песок.

Лицом к спокойному глазу на ощупь близко спокойно везде белизна памяти нет. Кроме воображенной синевы зовущейся в поэзии небесной кроме безумного воображения. Мелкая пустота сильный свет куб везде белизна поверхности без следа памяти нет. Ничего никогда кроме серого воздуха без времени движения нет ни вздоха. Бьется сердце стоит одно мелкое тело серое лицо черты забитые две бледно-синие. Свет белизна на ощупь близко голова спокойным глазом весь ее ум памяти нет.

Мелкое тело тот же серый что и земля небо руины стоит одно. Тишина ни вздоха тот же серый повсюду земля небо тело руины. Потухшее открытое четыре стены наизнанку настоящий приют без выхода.

Пепельно-серое небо отраженье земли отраженье неба. Серый воздух без времени земля небо слиты тот же серый что и руины даль без конца. В песке без опоры еще один шаг вдаль он его сделает. Он снова сделает день и ночь над ним даль воздух снова забьется сердце.

Химера свет ничего никогда кроме серого воздуха без времени ни звука. Даль без конца земля небо слиты движения нет ни вздоха. Польет на него как в благословенные дни синевы проходящая туча. Серое небо без облаков ни звука движения нет земля пепельно-серый песок.

Мелкая пустота сильный свет куб везде белизна поверхности без следа памяти нет. Бесконечно без рельефа мелкое тело стоит одно тот же серый повсюду земля небо тело руины. Расстелились руины слиты с пепельно-серым песком настоящий приют. Куб настоящий приют наконец четыре стены наизнанку без звука. Никогда ничего кроме этого неизменного сна уходящий час. Никогда ничего кроме серого воздуха без времени химера уходящий свет.

Вчетверо наизнанку настоящий приют без выхода расстелились руины. Он снова проживет время шага он снова сделает день и ночь над ним даль. Лицом к спокойному белому на ощупь близко спокойный глаз наконец памяти нет. Лицо серое две бледно-синие мелкое тело бьется сердце стоит одно. Он пойдет на своей спине лицом к небу снова открытому над ним эти руины этот песок эта даль. Земля песок тот же серый что и воздух небо тело руины мелкий пепельно-серый песок. Поверхности без следа на ощупь близкие голая белизна памяти нет.

Бьется сердце стоит одно мелкое тело серое лицо черты забитые две бледно-синие. Стоит одно мелкое тело серое гладкое ничто не торчит несколько дыр. Кроме сна дни и ночи сотворенные из снов о других ночах днях лучше. Он дрогнет в песке это дрогнет на небе в воздухе в песке. Шаг в руинах в песке на спине вдаль он его сделает. Кроме тишины такой как в воображении этот безумный смех эти крики.

Настоящий приют наконец расстелились руины тот же серый что и песок. Ничего никогда кроме серого воздуха без времени движения нет ни вздоха. Белые поверхности без следа спокойный глаз голова с умом памяти нет. Никогда кроме угасшего сна не был час долгий коротким. Куб везде свет голая белизна поверхности без следа памяти нет.

Потухшее открытое настоящий приют без выхода куда из такого же далекого сквозь столько ложного. Голова спокойным глазом везде белизна спокойный свет памяти нет. Такое красивое такое новое как в благословенные дни победит беда. Пепельно-серый куда ни глянь земля небо слиты даль без конца. Расстелились руины пепельно-серый куда ни глянь настоящий приют наконец без выхода. Никогда кроме сна красивого сна не ограничиваться одним временем. Мелкое тело серое лицо черты трещина и мелкие дыры две бледно-синие.

Руины настоящий приют куда наконец из такого же далекого сквозь столько ложного. Кроме воображенной синевы зовущейся в поэзии небесной кроме безумного воображения. Свет белизна на ощупь близко голова спокойным глазом весь ее ум памяти нет.

Черный медленный с руиной настоящий приют четыре стены наизнанку без звука. Земля небо слиты бесконечно без рельефа мелкое тело стоит одно. Еще один шаг только один совсем один в песке без опоры он его сделает. Пепельно-серое мелкое тело стоит одно бьется сердце лицом вдаль. Свет приют белизна голые поверхности без следа памяти нет. Даль без конца земля небо слиты ни звука движения нет.

Ноги одна груда руки прижаты к бокам мелкое тело лицом вдаль. Настоящий приют наконец расстелился без выхода четыре стены наизнанку без звука. Поверхности без следа голая белизна спокойный глаз наконец памяти нет. Он снова будет проклинать Бога как в благословенные дни лицом к открытому небу проходящий ливень. Лицом к спокойному глазу на ощупь близко спокойно везде белизна памяти нет.

Мелкое тело мелкая груда бьется пепельно-серое сердце стоит одно. Мелкое тело сковано бьется пепельно-серое сердце лицом вдаль. Мелкое тело мелкая груда забитые под завязку гениталии зад одна груда серый забитый рубец. Химера заря что разгоняет химеры и другая что зовется сумерки.

1969