Реч#порт публикует августовскую подборку в рамках проекта «Новосибирская поэзия: 12×12». На этот раз стихотворения выбраны поэтом Михаилом Моисеевым, а сопровождают их картины Ольги Сотниковой.

Январская подборка

Февральская подборка

Мартовская подборка

Апрельская подборка

Майская подборка

Июньская подборка

Июльская подборка

Для тех, кто только присоединился: в чëм суть проекта «Новосибирская поэзия: 12×12»? В течение 2020 года 12 экспертов, приглашённых редакцией, опубликуют на страницах Реч#порта подборки, составленные из самых важных, на их взгляд, стихотворений в истории новосибирской поэзии, и прокомментируют свой выбор. В каждой подборке будет представлено 12 стихотворений, написанных 12 разными авторами. Тексты, уже опубликованные в рамках проекта, не должны повторяться в последующих публикациях. Каждая публикация будет сопровождаться визуальным рядом, составленным из работ новосибирских художников.

Поэт — тот, кто придаëт дополнительное значение словам, которое оказывается важнее основного, присущего им в обычной речи. И это дополнительное значение делает мир больше, открывает его, поднимает над. Тогда появляется воздух, свет, движение, тогда человек выходит один на дорогу, а оказывается наравне со всей Вселенной. И эти 12 стихотворений для меня именно об этом.

Кристина Кармалита

Поэзия Кристины Кармалиты трагична, но трагедия в ней светла. Ты читаешь — и у тебя появляется желание встать рядом с еë героем. Чтобы увидеть то, что видит еë герой, подняться за ним. Возможно, за это придëтся платить. И неизвестно, чем платить, чтобы не оказаться глупцом и пошляком в сравнении с героем стихов Кристины Кармалиты. А ему дано удивительное право говорить о простых и вечных вещах, чувствах и истинах.

[шар]

Катился шар, катился шар земной

Из ночи в ночь, от севера до юга

Покоен летом, раздражëн зимой

А мы бродили по сердцам друг друга

Катился шар, гудел, не уставал

Из года в век, от города до луга

Катился шар, горел и остывал

А мы дрожали друг напротив друга

Шумело всë. Ревело, голосило

Я за тобой была. Ты был за мной

Неведомая, неземная сила

Катила между нами шар земной

Катился шар, гасила день свеча

Катился шар, ходила ночь по кругу

Катился шар и целый мир молчал

Который мы могли сказать друг другу

Олег Копылов

В стихотворениях Олега Копылова что-то летит, звенит, чуть касается и чуть видится. Это настолько тонкое чувство, что ты боишься, что мир разрушится, а может быть, его никогда не было вообще. То есть ты становишься сам таким же тонким, осторожным и хрупким. Но внутри тебя, внутри стихотворения ощущается человеческое в какой-то идеальности и реальности одновременно. Идеальное и живое.

+ + +

Кажется всë

А дальше

поля поля

Линия жизни капающая с руки

Цвирк королька

Практически короля

Падающие в пыль

космические буйки

И подойти к заплоту

И теплоту

Чувствовать телом

Как ветер

пыльцу несëт

Дальше и дальше

Сквозь солнечные круги

Полем и полем

И радостно это всë.

Игорь Силантьев

Стихи Игоря Силантьева стремятся охватить весь мир, всего человека, всë восприятие, всего читателя. Нет, «стремятся» — неподходящее слово. Они легко и спокойно, как на прогулке, охватывают и затягивают. Даже мëртвое там не пугает, не заставляет отстраниться. Может быть, оно и не мëртвое?

+ + +

Я ложусь в зелëное поле.

Укрываюсь синим небом.

В моë тело врастают травы

И солнце западает в глаза.

И последняя высыхает слеза.

А муравьи уже штурмуют уши

И деловито забираются в ноздри

В поисках жилья и добычи.

И захмелевший от мëда шмель

Свивает в волосах постель.

А мои руки опускаются в норы.

И любопытные серые мыши

Щекочут мои пальцы усами.

И моë сердце трогает крот.

И земля набивается в рот.

И горькие телесные соки

Забирают подземные воды.

И небыль приносит ветер.

И плоть обращается в пыль.

И кости гладит ковыль.

И мои мысли уходят вниз.

А моë имя улетает вверх.

И смешна становится воля.

И колечками дыма душа

Тает в воздухе не спеша.

Необычен мне этот покой.

Просто я очень сильно устал.

Отдохну здесь тысячу лет.

Утра светлого обожду.

Поднимусь и дальше пойду.

Алексей Чернинский

Здесь всë иначе. Здесь и автор, и герой равны миру, готовы его принять. Герой впускает в себя мир совсем по-другому. Наверное, потому, что в этом мире есть тот, кто сильнее и героя, и мира, но мудр и добр к ним. Именно перед ним все равны. И его присутствие в поэзии Алексея Чернинского естественно. Герой поэтому может искать значения и смыслы, искать новое, не теряя связь с вечным. Перед нами не мир бесконечных повторений, а мир движения осмысленного, направленного и свободного.

+ + +

Разбужен тихим ветром

я был на берегу реки или моря

и сосны были моим покровом

я разговаривал с небом

которое было затемнено тучами

я искал значения дня и признаки нового времени

на берегу реки или моря.

Виталий Красный

У Виталия Красного герой огромен, ему хорошо в мире, как и поэту. Он играет с миром и наслаждается игрой. Но если посмотреть очень внимательно, то обнаружишь и хрупкость, и малость, и нервность этого игрока (это, наверное, очень банальное наблюдение, и всë-таки мне кажется крайне важным его зафиксировать). Но слово, которое играет, танцует, смеëтся, может спрятать это всë. И сам поэт, читая вслух, веселит нас. Только всë равно, когда он остановится, мы почувствуем неизвестно откуда идущую боль. А выше увидим небо. И узнаем, что перед нами ребëнок.

+ + +

последний вечер дарит розовый билет

в прощальный космос уплывающего дня

по звонкой маленькой зелëненькой земле

несëт нелëгкая тяжëлого меня

как эскалатора ребристые хребты

ступени в небо безмятежно проползут

на новой станции меня увидишь ты

на новой станции мы станем тут как тут

планеты крохотный воздушный пузырëк

плывëт в вагоне из помады и сапог

поток несëт его на мысль между строк

но тут же двери открываются сынок

прощайте граждане да будет вам покой

добро пожаловать на чистые пруды

светодиодной освещëнные звездой

плывëм извилистой тропою я и ты

Сергей Шуба

Сергей Шуба в своей поэзии просто выпрыгивает из всего, что можно представить. Даже когда нам ещë кажется, что автор и герой рядом с нами в самой обыденной жизни, они уже очень интересны. Но вот стихотворение уносится за пределы реальности, сдвигает реальность, и становится невозможно отстраниться от него. В сознании читателя возникает слово «запредельно». Здесь нарушаются все границы, мëртвое смешивается с живым, предметы теряют форму, человек превращается в исследователя другого мира.

+ + +

Дети правда тебя отпускали одну

целовать вскипающий дождь

а сами шагали с волны на волну

и ждали пока придëшь

Коровы с мëртвыми говорят

кошки играют с землëй

спать захочешь вступай в отряд

возвращайся мокрой травой

Кто тебя видит чайка да кость

что омыта белым бела

первым всегда приходит гость

стучит по краю стола

Ему сгодятся вино и сны

остальное на память пускай

Качается ветка стынут блины

и дождь капает в чай

Екатерина Николаева

В стихотворениях Екатерины Николаевой читатель может увидеть, как поэзия меняет конкретную реальность города: его архитектуру, названия мест, слова проходящих людей, обычные чувства. Она проводит тончайшие хирургические операции, а после мы в еë текстах узнаëм и не узнаëм самые обычные предметы. Они остаются собой и вдруг становятся самыми необычными. От земли до небес и обратно в поэзии Екатерины Николаевой можно добраться очень быстро.

Быстро вечереет

Карминных ягод рябь и иней,

Хлопчатых снежных клобучков

Задорный вид,

Снаружи — холод,

Мятный,

Синий,

Внутри — каминный жар,

И горше хины старый яд —

Твой взгляд опять приветлив…

Но в горизонт уже воткнута ось Стожар —

Глазки́ ещë слепые;

И мятый тлеющий закат;

И пригоршни две тли

В фонарных колбах;

Пистон взорвал мальчишка:

«Бах!» —

И кончен день.

Уже — вчерашний.

Татьяна Злыгостева

Поэтов нельзя сравнивать друг с другом, но в случае Татьяны Злыгостевой я не могу не вспомнить об Арсении Тарковском. Но история не о сравнении, а о том, что, читая стихи этих двух поэтов, ощущаешь бесконечность мира и его подробности, теряешься среди звëзд и в траве, везде чувствуя ветер. И всему этому равно слово, особое, которое знают только такие поэты. Только они могут. Точнее, сейчас — только Татьяна Злыгостева. Еë слово возникает на листе. А если искать сказочный образ для Татьяны Злыгостевой, то она — могущественная светлая волшебница, на твоих глазах сплетающая новый мир.

+ + +

Вот снег идëт, и возникает чувство,

Что книга жизни — вроде ни о чëм.

Но оттиск — типографское искусство,

Печать и суть — не сходятся лучом:

Страницы блëклой внутреннее пламя

Невидимо — как мысли, сны и память.

Не всë равно, не всë равно ли нам,

Что оттиск получился: «трам-пам-пам»,

Когда внутри симфония шестая? —

Играет, вырастает, тает, тает.

Есть жизнь — другая, истинно другая.

Там горсточка подмëрзшей голубики,

Корзина яблок, звëздные огни —

И наглухо упрятаны они

Под корешок твоей незримой книги:

Одной простой сверкающей строкой —

Не хлам и лом,

И радость — на потом,

А мир другой, я говорю, такой,

В котором в самом деле стоит жить.

И видишь: так и есть, решенье верно.

Вот то, чего совсем не может быть, —

Пришло.

И происходит — ежедневно.

Вот снег идëт, и возникает чувство,

Что этот день разбит параличом,

Но оттиск — типографское искусство,

Печать и суть — не сходятся ни в чëм.

Дмитрий Соколов

Я очень боюсь, что Дмитрий Соколов перестал писать, и очень надеюсь, что всë-таки он пишет. Потому что его поэзия ведëт читателя к чуду. К такому чуду, на которое ты не будешь смотреть издалека, ты сможешь подойти, приблизиться, коснуться. Но сознавая, что оно выше тебя, что оно непостижимо. Его мир обычен и чудесен одновременно. И обращëн к тебе.

+ + +

Открываешь двери, шагаешь, дышишь,

Замечаешь солнце над каждой крышей,

Замечаешь, как ускользают взгляды;

Пропадавших врозь, проходящих рядом —

Нас отметят в марте на старой карте.

Если знаешь, где мы в ближайшем марте,

Если знаешь, кто мы — молчи, не надо

Время вьëтся нитями шелкопряда,

Заплутаю — выведет путеводно

На дорогу, к солнцу, куда угодно,

Где не «знаешь, дышишь», а «знаем, дышим».

Если мне дано не остаться лишним,

Я хочу дойти до ответа — к т о мы.

Открываешь двери и знаешь — дома.

Екатерина Гилева

Не только это стихотворение Екатерины Гилевой могло быть здесь. Полëтом, движением, воздухом наполнены многие еë стихи, но здесь перед нами парадокс. С одной стороны, перед нами всего лишь муха, к тому же мëртвая, а с другой — движение и даже полëт. Всë неожиданно. Екатерина Гилева даëт шанс нам, обычным людям, с окраины, с рабочего района, с самой нищеты, взлететь, даëт крылья. Тогда, когда мы на это не рассчитываем.

Про муху

Поезд «Москва — Хабаровск». Муха в углу стекла.

Месяц лежит и едет — месяц как умерла.

Свет фонарей станционных ярок, как божий свет…

Муха лежит и едет, ей ни к чему билет.

И не волнует муху вечный, как мир, закон

Длительности остановок и санитарных зон,

И то, что всегда в одиннадцать гасят в вагоне свет,

Утром еë не волнует очередь в туалет.

Муха лежит, качаясь, в мире до слëз большом —

Между стаканом чаю и портящимся беляшом.

Муха нетленна едет — четыре рейса в пути,

От края до края света следом душа летит:

Ëлки, берëзки, ëлки, домики, ковыли…

Рай — это путь до рая, жажда края земли,

Где, говорят, даëтся каждому свой ответ,

Где океан варенья, а мухобоек нет.

…Сахаром белые звëзды августа падают в чай.

Муха лежит и едет в вечное «не скучай».

Ëлки, берëзки, ëлки, окна вагона в пыли…

Ехать бы этой мухой вечно на край земли…

Андрей Щетников

Андрей Щетников видит мир в его бесконечности, но он обнаруживает опасности, грозящие этому миру. И его герой замирает перед ними. Замирает не останавливаясь, не прекращая движения, как ни странно. И мы оказываемся на грани: мира и бездны, движения и его отсутствия, безличности и человека.

Конец октября

Среди невидимых огней

блуждает ветер бесполезный,

проходят всадники над бездной

вдоль невозвратных чëрных дней.

И в этой маете своей,

чем призрачнее луч рассветный,

чем север дышит холодней,

чем солнце ниже и бесцветней,

тем ожидание сильней

снегов окутавших равнину,

бескрайней белизны картинной

и красногрудых снегирей.

Там, где исчезнут чьи-то лица

и где закаты всë бедней,

мне в сером царстве будет сниться

лазурь далëких февралей.

Иван Полторацкий

Человек в поэзии Ивана Полторацкого поселился в бесконечности, в движении. Он не соревнуется с миром, не конфликтует с ним, он внимателен к миру. Или назовëм это отношение к миру чуткостью. И такому человеку будет дан голос. И этого достаточно.

Снег в зелёном переплёте

снег в зелëном переплëте

приглушëнный хруст огня

свет оранжевых полотен

человек в начале дня

бессловесный

легковесный

всë идëт вокруг меня

слово тонкое как волос

паутинка на плече

дай мне голос

дай мне голос

не тревожь меня ничем

_______________________________________

Все эти стихи собрались вокруг одной темы, узкой и широкой одновременно. Тема ограничила круг авторов, к поэзии которых я здесь обратился. Но и в их творчестве я не выбирал главных стихотворений и, наоборот, не пробовал рассказать обо всëм разнообразии их поэтического мира. Говорил только о том, что для меня важнее всего сейчас: об огромном мире, о хрупком человеке, о наполняющем всë воздухе. Всë время помня о строчках Мандельштама:

На стëкла вечности уже легло

Моë дыхание, моë тепло.